Операция «Химера»

ГЛАВА 15. Главные подозреваемые

Объяснять, что вопрос Марь Филипповны носил риторический характер, Рой не стал. Вместо этого склонил голову, приняв похвалу, и загадочно улыбнулся.

Сведения о том, что самок на самом деле вообще несколько, и все оставляют икру одному самцу, он решил в эфир не выдавать. Риск вызывать слишком сильную радость у откровенно шовинистически настроенной боевой женщины его не вдохновлял. Поправки с названиями Рой тоже оставил при себе. Потому что огурцом пахла действительно корюшка, а вот проблемы с семейной жизнью выпадали на долю колюшки.

Чересчур умничать было тоже опасно для легенды, хоть и получал он сведения прямиком из первых рук — от одной очень милой нереиды, явно не просто так взявшейся просвещать его в некоторых вопросах.

— Хорошая, наверное, книжка, — улыбнулся он Аде. Девочка изо всех сил старалась вести себя прилично, хотя, очевидно, жутко скучала под взрослые разговоры. — А что там еще интересного?

— Еще там написано про акул — это такие хищники, могут нападать на людей, — загорелась Ада. — У них очень жесткая кожа, и они чуют запах крови за много километров.

— Ада! — расстроенно ахнула Вера Дмитриевна.

Девочка моргнула и насупилась:

— Извини, мамочка.

— Бросьте, Вера Дмитриевна, — Димитрий положил вилку на стол и отодвинул полупустую тарелку, — в самом деле интересно.

На памяти Роя он первый раз обратился к ней напрямую.

— Действительно, ужасы какие–то, — вмешалась Марь Филипповна. — Лучше мы про противопожарную безопасность послушаем, правда, Рой Петрович?

Про противопожарную безопасность Рой знал гораздо меньше, чем про водную живность: на саламандр западать ему еще как–то не доводилось. И хотя профессиональная подготовка позволяла свободно рассуждать почти на любые темы, включая запрошенную, даже напрягаться не стал. К тому же ему было очень интересно послушать, что еще скажет откровенно уставшая от попыток вести себя прилично Ада.

— Пожары — это еще больший ужас, — веско сообщил он. — Пусть Адочка нам еще что–нибудь расскажет. Вы не против, Вера Дмитриевна?

Вера Дмитриевна вынужденно кивнула и уставилась перед собой.

Марь Филипповна, не теряя времени, взялась заполнять пустоты, образовавшиеся на тарелке Димитрия, пока она смотрела в другую сторону.

— Есть такая рыба — скат! — Ада только что в ладоши не захлопала, получив разрешение. — Он сам вырабатывает электроэнергию, которую потом использует для самозащиты. Если на него наступить, он бьет током.

— Удивительная умница, — похвалил Рой девочку, обратившись к Вере Дмитриевне. Та слабо улыбнулась и тревожно посмотрела под стол, дернув рукой, как если бы пыталась незаметно разглядеть, который сейчас час. — А киты тебе нравятся?

Ада усиленно закивала и выпалила:

— Очень! Они большие, питаются планктоном и выпускают фонтаны воды! Только киты, как и дельфины, совсем не рыбы, они животные. У дельфинов даже шкурка теплая, если потрогать.

— Потрясающе, — весело развел руками Рой. — Ты, наверное, отличница в школе? Так много знаешь…

— Принимай гостей, — протрубил Ерик, влетев в форточку и повиснув на занавеске.

Рой только собрался спросить, не себя ли тот имеет в виду, как в дверь позвонили.

— А вот и последний долгожданный гость! — обрадовалась Марь Филипповна, бодро вскочив и рысцой кинувшись в коридор. Спрашивать, кто там, она даже не подумала — распахнула дверь настежь и тут же вцепилась обеими пухленькими ручками в долгожданную емкость. — Ты, Николай, тоже проходи, — деловито пригласила она, не оставляя никаких сомнений в том, кого именно так дожидалась. Точнее, чего именно. — Ноги, ноги только вытереть не забудь, — проорала она из комнаты в коридор, — и дверь запри! А потом руки вымой, я там еще одно полотенце повесила, ох!

Коньячок, то есть, самогончик, торжественно проехал к столу и водрузился в центр под взглядами разной степени скептичности.

Чувствовалось, что остальные собравшиеся, за исключением сияющей Марь Филипповны, ждали драгоценную бутылку с энтузиазмом пациента бюджетной поликлиники, решившегося на прививку от гриппа. Страшновато, неприятно; к тому же, неизвестно, подействует ли, но, вроде бы, необходимо. Насколько Рой помнил всевозможные вводные по отношению к спиртному — для данной местности не то что нехарактерно, а фактически полностью невозможно.

— Как и отсутствие магического фона, — подсказал Ерик, перебравшись с изнаночной стороны занавески на лицевую и плотно укрепившись на выбранном плацдарме.

Да уж, фонило здесь только от Марь Филипповны, и то — на границе с нижним пределом, плавно переходящим в ноль. Учитывая, что в общем и целом полное отсутствие магического фона встречается примерно у одного из двадцати представителей человеческой расы, вероятность случайного сбора таких лиц в одной комнате просто обязана иметь под собой хоть какой–то магический фактор.

— Природная защита, — напомнил Ерик, напрочь отбив у Роя внезапно возникшее желание рассчитать результат по формуле.

Тем более что с таким показателем, как исключительно низкая плотность населения, цифры получались не просто маленькие — устрашающе микроскопическими. Примерно, как вероятность брать интервью у пятерых наугад выбранных людей на первомайском параде в средневосточной столице, а потом обнаружить, что общался исключительно с носителями четвертой группы крови, причем с отрицательным резусом.

То есть, теоретически допустимо, но с целым рядом заданных условий вроде перемен в политике, плохой погоды и повальной эпидемии, скрупулезно скосившей все остальные слои населения.

— Знакомьтесь, пожалуйста, — отвлекшись от сооружения на тарелке вновь прибывшего гостя точной копии обязательного для всех собравшихся изначального натюрморта, сурово пригласила Роя Марь Филипповна. — Николай, завхоз наш, знатный умелец, на все руки мастер.

Знатный умелец и мастер обвел профессионально тяжелым взглядом собравшуюся компанию, словно мгновенно сфотографировал каждого, после чего остановился на Рое.

— Рой Петрович, районный инспектор, — судя по голосу, Марь Филипповна расплылась в соответствующей ситуации улыбке и гордо добавила: — Из центра.

— Лучше встань, — посоветовал Ерик, от избытка чувств, едва не сковырнувшись с занавески.

Рой и без него прекрасно понимал, что в положении сидя, с вывернутой навстречу новому гостю шеей, выглядит одновременно и глупо, и грубо. Выхода здесь два: отвернуться и остаться сидеть, провожая снисходительным взглядом шествие Николая до выделенного места, или последовать совету напарника и встать навстречу.

И первый, и второй варианты — каждый — имели и свои плюсы, и свои минусы.

Роль хама позволяла многое: задавать бестактные вопросы, провоцировать, а также иметь возможность в любой момент избавить общество от кого–либо из присутствующих, причем в любых комбинациях. Минусы состояли в сложности налаживания дальнейшего душевного общения с главным подозреваемым. А также в излишне резком для ранее собравшихся переходе от вежливой адекватности к грубоватому и снисходительному панибратству.

Рой выбрал второй вариант, простецкий — пока что. Первый он приберег на крайний случай, тем более что необходимый для постепенного преображения катализатор уже красовался на столе, скрывая градусы под личиной мутноватого содержимого.

— Можно просто Рой, — легко поднявшись и выпрямившись во весь рост.

Развернувшись к Николаю, он первым протянул руку для рукопожатия, добавив в глаза смешинки, но не улыбаясь. Тоже — пока что.

— Николай, — мрачно буркнул тот.

Явно чтобы хоть что–то сказать, а не просто молчать в ответ.

Со стороны Ерика, наблюдавшего общую картину, прилетело сравнение с двумя здоровенными дворовыми псами–кобелями. Расположившаяся в некотором отдалении стая, строго фиксировала каждый нюанс встречи: нос к носу, но на приличном расстоянии. Каждый напряжен, зато в себе вполне уверен.

— Лучше бы с волками сравнил, — попенял Рой напарнику.

Ерик изобразил мысленное почесывание в затылке, поколебался и остался при своем.

— Общий план, живо, — потребовал Рой, улыбнувшись все–таки завхозу, чтобы удержать мгновение.

— Есть! — одновременно с картинкой влетело в голову.

Физрук–Димитрий вежливо наблюдал за происходящим, явно надеясь, что больше никаких лекций читать не придется. Вооруженная ложкой Марь Филипповна с сомнением прикидывала высоты, взятые общими усилиями парения архитектурной мысли, вместительностью тарелки и плотностью подручных строительных материалов. Ада вертелась на стуле, то и дело задевая локтем Веру Дмитриевну, а сама Вера Дмитриевна упорно смотрела перед собой.

— Спасибо, — дал отбой Рой Ерику, умудрившемуся ко всему прочему выцепить еще и намек на инстинктивную ответную улыбку, дрогнувшую в уголках губ сурового завхоза.

То есть, с рефлексами у главного подозреваемого пока все в порядке. Оно и понятно: нормальный человек в нормальном состоянии не способен не отреагировать на некоторые вещи. Такие, к примеру, как зевок или та же улыбка.

— А теперь и за знакомство не грех, — радостно объявила Марь Филипповна, очевидно прикинув, что если добавить еще хотя бы кусочек, сооружение на тарелке попросту рухнет, как карточный домик. — Проходи, Коля, садись, я вот тебе тут немножко для разгона положила, винегретик, правда, не уместился, ты кушай, кушай, потом еще добавлю. Селедочку тоже, но это и попозже можно, — катясь к своему месту, уже тише пробормотала она.

— Нам пора, — под шумок, образовавшийся вокруг церемонии усаживания Николая, прошелестела Вера Дмитриевна.

Говорила она в тарелку, поэтому услышали ее лишь Рой и Ада, которой, очевидно, эта реплика и предназначалась.

— Хорошо, мамочка, — звонко, хоть и без особой радости в голосе, покладисто согласилась Ада.

Рой, все еще не определившийся с модусом — радушный хозяин или повод для банкета — а потому использовавший сразу оба, сразу возражать не стал. Все, что хотел, на данный момент он уже выяснил. Зато Марь Филипповна на миг отвлеклась от перекладывания содержимого блюд из ведерных салатников в тарелки Роя и Димитрия, и деловито распорядилась:

— Дверьки не запирай, я сейчас дорогих гостей попотчую, к тебе забегу, чтобы ребенка звонками не разбудить.

Рою вместе с Ериком оставалось лишь диву даваться умению удивительной боевой женщины так построить предложение, чтобы очевидный шантаж сразу и надежно перекрывал все пути для возможных возражений. Подтекст сомнений не оставлял: вздумаешь уйти от разговора под благовидным предлогом, станет только хуже.

Кстати, Вера Дмитриевна, похоже, сразу поняла, что сопротивление бесполезно. Скорее всего, сказалась обширная практика предыдущего общения.

— А не рано еще? — осведомился Рой у предполагаемой бессловесной жертвы. В основном из желания посмотреть, что предпримут собравшиеся.

Ожидания оправдались более чем полностью. Завхоз Николай аккуратно выкапывающий вилку из дефицитной салфетки, помрачнел еще больше и впрямую уставился на Роя исподлобья. Девочка Ада даже на стуле ерзать перестала: замерла от мгновенно вспыхнувшей надежды. Бесхитростный физрук осторожно сдвинулся назад вместе с избавленным от дефектов табуретом, видимо, уходя с линии огня.

Зато Марь Филипповна выглядела так, словно рядом взорвалась предназначенная только ей петарда — полуошеломленной, полуосиянной.

— Все думают, что ты попался на обаяние Веры Дмитриевны, раз пытаешься ее удержать, — пояснил с занавески Ерик то, что и так было очевидно.

И только сама Вера Дмитриевна не отреагировала никак. В смысле, отреагировала, конечно, но совершенно индифферентно, словно не заметив, что Рой оказался на перекрестье взглядов, как в ящике у фокусника во время трюка с протыканием шпагами.

— В восемь часов у Адочки детская передача по телевизору, после которой мы обычно ложимся. Доктор настаивал на соблюдении режима, — негромко пояснила она.

— Спокойной ночи, малыши, — неожиданно высказался Димитрий посреди неловко повисшей паузы.

Прозвучало, как пароль. Марь Филипповна тут же хихикнула, предположив, что у детей и спортсменов режимы примерно одинаковые. Ада звонко сообщила, что теперь там частями показывают какой–то длинный мультик, и пропускать не хочется, потому что потом не понять, о чем идет речь. Димитрий покраснел и принялся слабо отнекиваться, а завхоз, хоть и перестал высверливать Роя подозрительным взглядом, продолжил исследования салфетки ощупью — переключился на Аду и Веру Дмитриевну. Особой заинтересованности, кстати, в его поведении Рой не усмотрел: Николай исправно следил за засобиравшимися леди, но словно бы не видел.

Скорее, прислушивался к чему–то, происходящему внутри.

— При мне точно не пил, — прокомментировал забеспокоившийся Ерик.

Рой четко ощущал его желание перебраться с занавески куда–нибудь на противоположную стену, чтобы лично отслеживать телодвижения Николая. Но задание требовало диорамной видимости, поэтому напарнику пришлось остаться на месте.

— И не ел, — подтвердил Рой.

А хорошо ведь было бы списать мрачное поведение Николая на некачественную пищу. Ну, сидит себе, человек, животом мается, целиком сосредоточен на происходящем в желудке и кишечнике, оттого и смотрит букой, да еще и не видит ничего при всем проявленном внешне внимании.

— Я провожу, — последний раз подколов Димитрия, окончательно вогнав его в краску, вызвалась Марь Филипповна.

— Да я сам… — возразил Рой, добавив в голос ровно столько неуверенности, чтобы его попросту проигнорировали.

— Сидите–сидите, — не подвела Марь Филипповна, — вернусь буквально через минутку, и продолжим, — радостно сообщила она уже из коридора.

Дверь за дамами закрылась — похоже, удивительной боевой женщине не терпелось срочно поделиться впечатлениями, а заодно выдать ценные указания касаемо дальнейшего поведения с «видным мужчиной» инспектором. Видимо, банальная вежливость, как самое очевидное объяснение реплики, никому из присутствующих в голову попросту не пришло.

— Ох уж эта прекрасная половина человечества, — подмигнул Рой Димитрию, поддерживая образ рубахи–парня. — Свято уверены, что в их отсутствие жизнь замирает и останавливается.

— Эммм, да? — чуть более смущенный, чем можно было бы предположить, Димитрий неловко дернулся и уронил драгоценную салфетку. — Ой, — тихо сказал он и нырнул за ней под стол. — Марь Филипповна меня убьет, — панически пояснил он оттуда.

Могло показаться странным, но судя по некоторым признакам, давно знакомого завхоза Димитрий смущался немного больше, чем заезжего инспектора.

— Уважает, — подсказал Ерик.

— Вижу, — откликнулся Рой.

В голове забрезжила смутная идея, замешанная на повальном увлечении местного населения называть детей одними и теми же именами и детском желании Димитрия обзавестись качественным примером для подражания.

— Выглядишь, как Марь Филипповна, заподозрившая интерес к Вере Дмитриевне с твоей стороны, — предупредил Ерик.

Рой постарался справиться с лицом, проследил траекторию неловко чувствующего себя физрука и скользнул глазами дальше — через салатники и блюдца, прямиком к самой высокой точке на столе, к бутылке.

Афера, конечно. Причем, отчаянно рискованная. Но в случае удачи они сразу двоих от заражения опасной серостью уберегут.

— Попробуем? — предложил Рой не столько завхозу, сколько Ерику, тоже ухватившему основную мысль и теперь изо всех сил цепляющемуся за свой импровизированный насест, чтобы не рухнуть оттуда от переизбытка чувств. — За знакомство.

В сознании все еще укладывались последние детали головоломки. Теперь уже, правда, без мифического грохота, треска и сопутствующих световых эффектов.

Главное — правильно себя повести. Если в сознании обоих подозреваемых все удачно уляжется, а шеф даст разрешение на подлог, то задание смело можно считать выполненным.