Операция «Спасти кота»

26. Дача

В следующий раз Сеня не поехал в Тверь после службы – в пятницу вечером Соня пела на свадьбе, и поэтому они условились, что парень приедет в субботу.

«Я на месте. Выходи» – привычно написал он, подъехав утром к подъезду.

«Ещё не готова. Зайди. Чаю попьём».

Соня предстала перед ним в новом свете, с ярко-рыжей шевелюрой, и если раньше её волосы отливали медью, то сейчас она была оранжевая, как апельсин. В дополнение к «сочному» цвету волос Соня ещё и макияж нанесла – рыжие ресницы стали чёрными, а веснушки спрятались под тональным кремом.

– Вау! Похоже, моё солнышко теперь будет светить ещё ярче! – усмехнулся он.

– Тебе нравится?! – заискрилась счастьем девушка, но недоверчиво переспросила. – Правда?

– Да! Но за такой красотой нужен глаз да глаз, – прищурился он.

А Соня засветилась улыбкой ещё сильнее.

Сеня не ожидал, что всё семейство девушки будет в сборе, и только потом понял, почему все дома, ведь наступил июнь – у школьников и учителей каникулы.

Родители Сони ему обрадовались, и отец всё-таки вспомнил про приглашение и начал активно зазывать парня на дачу. Сеня переглянулся с Соней, она лишь пожала плечами, но раз в прошлый раз парень дал согласие, сейчас отказываться было поздно. После завтрака мать девушки послала их в магазин, вручив Соне деньги и список продуктов.

– Я не был готов к даче, – признался по дороге парень.

– Я тоже не ожидала, – потупилась Соня. – Но у нас на даче хорошо, с бабушкой познакомишься. Папа наверняка баню затопит, он всех гостей туда водит.

– Предвкушаю весёлый вечер, – вздохнул, ведь так соскучился по Соне и хотел бы провести время с ней, а не в компании её родителей.

Но на даче Сене понравилось. Небольшой участок, симпатичный кирпичный дом с рыжей крышей. Ещё и солнце по-летнему поджаривало.

Соня таскала парня по всему огороду и показывала, что и где она выращивает: познакомила с черешней по кличке «Пупсик». Почему дала такое имя дереву, она сама не могла объяснить, но очень сокрушалась, что в этом году на деревце нет плодов. Затем привела на поляну с собственно высаженной мятой. Ещё у неё росла какая-то специальная морковка, семена назывались «Кармен», только поэтому Соня их и купила.

Сеня посмеивался над девушкой, потому что искренне рассказывать про растения, что-то в духе «Пупсик в этом году не разродился, зато смотри какая Кармен мохнатая» могла только Соня. Назвал её в шутку «садоводом-огородником», но когда девушка нацепила ковбойскую шляпу и переоделась в короткие шорты и клетчатую рубашку с длинным рукавом, завязав подол узлом на животе, понял, что поспешил с прозвищем. В таком виде Соня напоминала ему техасскую девушку.

– Намазать тебя солнцезащитным кремом? – предложила она Сене, покрывая толстым слоем свои ноги и лицо.

Парень сначала думал отказаться, солнца он не боялся, но потом согласился, хотелось, чтобы Соня лишний раз касалась его. Хоть она и смутилась, когда он снял футболку, но зато так долго и приятно втирала в спину крем.

Но сложнее всего парню было привыкнуть к тому, что бабушка девушки обращалась к ней «Софа» и «Софочка». Сдерживать улыбки и смех Сене удавалось с трудом.

Также девушка потащила его к загородке с курами, где за панцирной сеткой бродило пять пёстрых кур и гордый петух.

– Я назвала петуха «Потрошитель», – хихикала Соня.

Парень даже не стал спрашивать почему, но у Сони и про кур была в запасе весёлая история.

– Раньше у бабушки их было больше. Я всё лето в детстве проводила здесь, и куры были моими друзьями. И тогда не понимала, почему петух за ними бегает, всё думала, как им весело, в догонялки играют, и подгоняла кур потом, чтобы они ловили петуха.

Щёки девушки вспыхнули румянцем, Сеня фыркнул.

– А ещё бабуля любила по вечерам смотреть эти странные мексиканские сериалы, и я всегда к ней присоединялась. Поэтому куры у меня разговаривали, как в сериалах, – смеялась Соня, а потом закатила глаза, театрально приложила руку ко лбу и устроила сценку. – О, Сантьяго, ты больше меня любишь, я видела, как ты раскопал червяка для Паулы. Я ухожу от тебя, перелечу через забор и уйду к соседскому петуху. Яйца моего здесь больше не будет!

Сеня зашёлся хохотом, и куры презрительно уставились на него из-за загородки.

Отец Сони почти сразу взял парня в оборот и поручил жарить шашлык. Соня кривила носом, но расположила на мангале рядом шампиньоны и кабачки. За ужином Александр Васильевич всё-таки настоял на том, чтобы Сеня пил водку, и как тот не отказывался, но под пристальным надзором пару стопок пропустил, а затем глава семейства потащил парня в баню.

Алкоголь ударил в голову, и долго не отпускал. Александра Васильевича тянуло на откровения, он признался, что рад тому, что рядом с Соней, как он выразился «нормальный мужик», и попросил называть его просто Сашей. Сене это льстило, но пить дальше напрочь отказался, даже если и потеряет уважение Сониного отца.

После бани Сеня вылил на себя ведро ледяной воды, что отрезвило его, и продолжил уже чаепитие с Александром Васильевичем, пока парились девочки. К этому времени стемнело, день пролетел почти мгновенно.

Когда женская половина семейства выглянула из бани, то все как-то сразу, разморённые и расслабленные, потянулись спать. Бабушка Сони для ночёвки предложила Сене либо веранду, либо чердак, и он остановил выбор на первом варианте.

Соня после бани заплела влажные волосы в две косички, сидела напротив раскрасневшаяся и пила мятный чай с бубликами, бросала на парня взгляд и всё время улыбалась. А Сеня пожирал её глазами и не понимал, почему так хорошо, то ли алкоголь всё ещё бушевал в крови, то ли после бани охватило влечение.

Он никогда не признавался в любви, считал, что это вынуждает ответное признание. Для него проявлением чувств всегда были поступки, забота, объятия, поцелуи, секс, но сейчас ему хотелось сказать, что он любит Соню, сказать, какая она красивая. Но рядом сидели Карина с матерью, поэтому Сеня молчал, но не отводил от девушки взгляда, чем всё сильнее и сильнее смущал её.

27. БесСонница

Ближе к полуночи все разошлись спать, и Сеня с горьким сожалением осознал, что с Соней за день ни разу не удалось уединиться. Лежал на веранде, слушал сверчков, смотрел в окно на звёзды. Сон не шёл, он вообще плохо спал на новых местах. Сходил на кухню, попил воды. До зуда хотелось пробраться к Соне, но она спала с родителями и сестрой в одной комнате, и он так и не решился, хотя храп главы семейства был долетал даже на веранды.

Вернулся опять на диван, ворочался, но услышал, как кто-то крадётся, различил невысокий силуэт в темноте.

– Сень? – раздался шёпот Сони.

– Что? – так же тихо отозвался он и обрадовался, что девушка сама к нему пришла.

– Я тебе отпугивалку от комаров принесла, – прошептала Соня и воткнула в розетку фумигатор, который засветился красным глазом. Хихикнула. – Чтобы не сгрызли тебя ночью.

– Иди ко мне! – позвал Сеня, испугавшись, что Соня уйдёт.

Отодвинулся на узком диване, и не успела Соня присесть, как свалил её и крепко прижал к себе. Соскучился. Вдыхал на полные лёгкие её запах: от волос пахло персиком, а от тела баней. Сеня наконец-то дождался уединения, не дал девушке даже слова сказать. Не целовал, а упивался Соней, и в собственной пылкости забыл, где находится.

С большим трудом всё-таки насильно оторвал себя от девушки, опустил её майку, даже расправил все складочки на ткани, и свалился на спину, прикрыв глаза, нужно было успокоиться. Он перешёл уже все границы и уговаривал себя не соблазнять Соню, когда через стенку спит её бабушка, а в соседней комнате храпит отец. Только не здесь.

Соня прильнула к боку, обняла и нежно перебирала пальцами редкую растительность на груди парня. Ничего не говорила, а Сеня не знал, извиниться ли за свою безудержную прыть или, наоборот, продолжить ласку. Но продолжать было опасно, он понимал, что может не остановиться.

– Почему пил ты, а пьяной чувствую себя я?! – вдруг тихо заговорила Соня.

По голосу девушки Сеня слышал, что она улыбается, и сразу стало легче, она не испугалась его страсти.

– Наверное, надышал на тебя, – усмехнулся он.

– Нет, – хихикнула Соня. – Просто я тебя люблю.

Сеня сгрёб девушку в охапку, прижал к себе и эгоистично не хотел бы никогда отпускать. Столько радости, тепла исходило от Сони. Она стала его рыжим островком счастья в этом безбрежном океане жизни, распирало от внутренней эйфории, что Соня рядом, любит. Он улыбался, но о своих чувствах молчал. Думал, что Соне и так понятно, как много она для него значит.

– Признайся, это из-за нового цвета волос ты меня сейчас так облапал? – с усмешкой шептала на ухо Соня, у неё явно было игривое настроение.

– Что?! – удивился сначала Сеня, а потом, сдерживая смех, затрясся. Сонины выводы порой были такими нелепыми, что не поддавались логике, но жутко веселили. Сеня почти всегда делал, что хотел, поэтому решил внести ясность на будущее. – Если тебе что-то не нравится, останавливай меня, хорошо?

– А если нравится? – посмеивалась Соня.

Сеня приподнялся на локте, пытаясь в темноте увидеть лицо девушки. Заметил белозубую улыбку, но Соня тут же закрыла лицо ладонями.

– Тогда тем более говори, – убрал он руки девушки и вновь поцеловал.

На этот раз их прервал скрип открывающейся двери, они тут же прекратили лобызания и замерли под тонким одеялом.

– Сонь?! – Карина подсвечивала комнату фонариком на телефоне, свет остановился на диване. – Сонь, ты здесь?

– Она спит, – недовольно щурился Сеня, будто его только что разбудили. – Чего тебе?

Карина выключила фонарик, подошла ближе, села на краешек дивана в ногах у Сени. Соня уткнулась носом в ключицу парня и тряслась от смеха, но потом замерла, прислушиваясь.

– Она в туалет ушла час назад и не вернулась, так и знала, что она с тобой, – шептала Карина. – Сень, можно я с тобой посижу немного?

– Я сплю, – шёпотом проворчал он. – И ты иди!

– Папа храпит, не могу уснуть. Ещё и Сонька бросила меня, – вздохнула Карина.

Сеня вдруг представил картину, как утром родители девушек найдут его в компании обеих, и явно не обрадуются.

– Карин, иди спать! – сердито шептал он.

– Сейчас уйду, – но не вставала. – Можешь немного поговорить со мной, а то мне страшно?

– Почему тебе страшно? Полный дом людей, тебе нечего бояться. Если кто и вломится, то сначала сожрут меня, я же на веранде, – снисходительно заговорил Сеня с ней, как с маленькой.

– Я темноты боюсь. Не могу спать, когда Сони нет рядом.

– Такая же фигня. Без Сони и у меня бес Сонница, – с иронией выдал Сеня.

Соня под боком опять затряслась, а потом взорвалась хохотом и высунула нос из-под одеяла:

– Карин, я сейчас приду. Дай две минуты.

– Пойдём вместе, – взволнованно заговорила в темноте Карина. – Я боюсь.

– Ладно, – Соня на прощание нежно и бесшумно поцеловала Сеню в губы и попыталась встать, но парень до последнего хватался за неё, пока, вздохнув, она не вырвалась из его рук.

28. Фиолетовый петух

Проснулся Сеня под крики петуха. Потрошитель так надрывался, что парень начал догадываться, почему Соня дала ему такое имя. Пять утра, а солнце уже заглядывало в окно и слепило сквозь веки – сон кончился.

Сеня встал, умылся и бесцельно бродил по участку, ему нравилось наблюдать пробуждение природы. На траве блестели капли росы, жужжали насекомые, стрижи резали воздух чёрными крыльями, куры суетливо бродили вдоль ограды, а Потрошитель гордо расхаживал рядом, косился на гостя.

Хотелось кофе, но Сеня не пошёл на кухню, боясь кого-нибудь разбудить, сел под яблоней и наблюдал за природой, но вскоре из дома показалась бабушка Сони, тут же взялась за вёдра и потащилась к курам. Сеня обрадовался хоть какой-то деятельности и пришёл ей на подмогу, выполняя распоряжения: наливал курам воды и насыпал зерно, потом быстро полил грядки с огурцами и помидорами, и затребовал от старушки новых заданий, но она развела руками и предложила вместо работы позавтракать.

– От кофе не откажусь, – признался Сеня.

– Шустрый! Я обычно по два часа поливаю, но куда мне спешить…

Зинаиде Павловне было уже семьдесят два, она ходила медленно и неспешно, и так же разговаривала, чем-то напоминая мудрую черепаху. Сеня всё порывался сам сделать завтрак, но она резким «Сиди!» пригвоздила его к стулу и начала рассказывать про Соню.

– Софа будет хорошей женой. Из ней хорошая хозяйка получится, она деятельная, но непоседливая. Ты на неё шумни, она и успокоится, – неторопливо шелестела старушка, насыпая по чашкам растворимый кофе. – Её нужно тормозить и следить за ней. Только отвернёшься, то одно высадит на огороде, то другое, – всплеснула бабушка руками. – Спаржу мне в том году посадила. Отродясь не знала, что это за растение. Мятой своей чуть не пол-огорода заполонила. В этом – морковь какую-то непонятную. Спрашиваю: «что за сорт, ранний, зимний?» Она не читала. Ей, видите ли, название понравилось.

Сеня еле сдерживал улыбку, слушая возмущения и наставления Зинаиды Павловны.

– Так что ты держи Софу в узде! Чуть зазеваешься, она тебе артишоков, прости Господи, в цветочный горшок насадит. Неугомонная девица! – старушка покачала головой. – А в детстве вообще что учудила, – на лице Зинаиды Павловны отразилась добрая улыбка. – Нашла на чердаке чернила мои. У меня их много было ещё с советских времён, когда в школе работала и писали чернилами. Были красные, синие, фиолетовые. Сначала они с Карой рисовали ими, а потом, смотрю, Софа петуха поймала и раскрасила. Всего! И клюв, и перья, и гребешок!

Сеня прыснул от смеха, представив себе фиолетового петуха, но старушка тоже посмеивалась.

– Я как увидела: «Софочка, да как же так?! Да зачем ты его так?!» – Зинаида Павловна поморгала, припоминая. – Имя ему ещё тогда дала странное «Брюссель… Бордель…» – прищурилась она, но махнула рукой, так и не вспомнив. – А Софа мне и говорит: «Зато он теперь красивый, его будут любить все курицы в округе!» Цыплят потом фиолетовых ждала, а ко мне все соседи ходили смотреть на это чудо.

Что в восемь лет, что в двадцать, по историям бабушки казалось, что Соня не сильно изменилась. Потом рассказ плавно перешёл на Карину, та, как выразилась Зинаида Павловна: «собрала тем летом всех кобелей у ворот», и старушка принялась ворчать, как гоняла парней на мотоциклах и не пускала девушку гулять по вечерам.

– Красивая, но свистушка, – вздохнула бабушка и покачала головой. – Сашка не держит их в узде, Лариска пытается воспитывать, да поздно, они уже друг друга воспитали.

В это время на кухню вышел отец семейства, и, умывшись, присоединился к завтраку, за ним подтянулись и остальные.

– Сень, а поехали на речку! – загорелась Соня.

– Я с вами! – встряла Карина.

Вода была холодная, и Соня заходила в реку, наверное, полчаса. Сеня уже переплыл реку дважды и порывался обнять девушку или обрызгать, но она заявила, если он так сделает, не будет с ним неделю разговаривать, но он всё равно приложил ледяные руки к спине девушки, и Соня взвыла так, что птицы на деревьях разлетелась в разные стороны, а уши заложило. Карина даже не стала пытаться залезть в воду, но валялась в купальнике на берегу, и услышав душераздирающий вопль, сразу же вскочила и начала возмущаться. Сеня смеялся, но девушка, похоже, и правда обиделась на него и тут же выбралась на берег.

Сеня театрально раскаивался в своём проступке, говорил, что нет ему прощения, обещал искупить вину поцелуями. Главное, что Соня рассмеялась, и хотя сначала стеснялась сестры, но потом без зазрений совести целовалась даже на глазах у Карины.

Соня ловила закат уже в городе у реки, и следом Сеня отвёз девушку домой:

– У меня последняя неделя учёбы, нужно курсяк дописать и сдать, потом сессия начнётся, – с тоской делилась планами Соня.

Она будто спрашивала разрешение у Сени подготовиться к сессии, хотя было понятно, к чему она клонит. Парень забрал всё свободное время у Сони, она стала меньше спать, а перед экзаменами сказала, что вряд ли получится увидеться, ведь будет ночевать у Крыши и готовиться с ней.

– Хорошо, сдавай свою сессию, – вздохнул он. – Пиши, когда будешь свободна.

– Ты вообще ко мне не приедешь за эти три недели? – заволновалась Соня.

– В следующую субботу приеду, но к вечеру, после смены отосплюсь, – прикинул Сеня свой график.

– В субботу вечером у меня свадьба, – поджала губы Соня.

– Пригласишь? – косился на неё с улыбкой Сеня.

Она опять вспыхнула смущением и принялась оправдываться:

– В смысле буду петь на свадьбе.

– Тогда до воскресенья!

29. Переписка за спиной

Трёхнедельная сессия Сони стала для Сени испытанием и не только из-за долгой разлуки, скорее из-за пожирающей изнутри ревности. Хоть они и созванивались ежедневно, постоянно переписывались, и Соня по-прежнему постила частички своей жизни в инстаграм, но ревность не утихала.

Перед очередной свадьбой Руслан решил провести стрим репетиции. Сеня смотрел, но их постоянные шутки и смех между песнями выводили из себя, он не хотел делить Соню ни с кем, особенно с этим болтливым и смазливым музыкантом.

После первого экзамена Соня выложила пост, где торчали четыре женских ноги в пёстрых носках на фоне экрана телевизора, между ними лежала большая пачка чипсов и подпись: «Отмечаем с Крышей сданный экзамен». И Сеня вновь ревновал. Хоть и знал, что девушка ночует у подруги, они вместе учат, но изнутри грызли мысли, что Соне хорошо без него.

Он скучал, Сони не хватало физически, пусть она незримо была всегда рядом в сообщениях и милых эмодзи, но виртуальная Соня – не живая, ни один смайлик не заменит её улыбок, смеха и шуток.

Как ни странно, но понимание он нашёл у Карины, той тоже было тоскливо, и стоило сестре перебраться к подруге, как Карина начала атаковать Сеню сообщениями. Сначала он деликатно отмалчивался, один раз недружелюбно ответил: «Оставь меня и Соню в покое!»

Но девушка не сдавалась, и, похоже, зацепила в Сене больную струну сообщениями о сестре, парню стало интересно видеть Соню глазами сестры, он всё больше и больше понимал Карину, их взаимоотношения, расспрашивал, и сам же находил ответы на свои переживания.

Карина писала:

"Тоже грустишь без Соньки? Я ревную её к подруге, она ей ближе, чем сестра.

И она мне не нравится, я её боюсь.

Знаешь, она мне однажды сказала,

что я исчадие ада,

и она хочет выдрать мои волосы и повозить меня рожей об асфальт.

Нормальная, как думаешь?!"

"Наверное, ты чем-то обидела Соню."

"У меня нет никого ближе Соньки!"

"И поэтому ты постоянно портишь ей жизнь?"

"Нет, просто ей достаётся всё самое лучшее.

Я тоже так хочу!"

"Так добивайся! Зачем отнимать у Сони то, что она любит?

Неужели тебе её не жалко?"

"Иногда жалко("

"Тогда не делай так!"

"Она тогда совсем про меня забывает."

"А такими поступками Соня рано

или поздно начнёт тебя ненавидеть,

вычеркнет из своей жизни.

Когда-нибудь она тебя не простит."

"Думаешь?"

"Знаю! И вообще, подумай, чего ты хочешь,

чтобы Соня всегда оставалась дома, но страдала?

Или ты всё-таки желаешь сестре счастья?"

Карина долго не отвечала на этот вопрос, но следом написала:

"Хочу чтобы она всегда была дома,

без страданий, как в детстве.

Потом она пошла в музыкалку, её все любили, ведь она талантливая,

а потом у неё появились друзья в школе."

"И ты решила отравить ей жизнь,

выложив видео с её позором в интернет?

Лишить друзей, показав дневник одноклассникам?

О чём ты думала? Что она обрадуется?"

"Видео выложила не я, но знаю, кто это сделал(

Соня ведь умеет посмеяться над собой,

я не думала, что она так сильно будет переживать.

Она месяц со мной не разговаривала из-за дневника("

"И как тебе, понравилось?"

"Нет. Но я не хотела, чтобы она начала

встречаться с тем мальчиком с музыкалки,

а он за ней всё время таскался."

"Карин, хоть раз поставь себя на место Сони

ради эксперимента и подумай.

Даже то, что мы с тобой переписываемся уже подло.

Ты и меня подставляешь."

Чем больше продолжалась переписка, тем больше Сеня понимал и Карину, и себя. Они оба любили Соню, и эта любовь была нездоровая. Они желали, чтобы «солнышко» светило только для них одних. Карина, подогреваемая завистью, готова была на всё, чтобы Соня была рядом, как капризный ребёнок она требовала к себе внимания, любого, даже ненависти.

Сеня корил себя за ревность, но общение с Кариной, как лакмус проявило, к чему это ведёт, ведь он иногда бывал груб в переписках и общении с Соней, когда ему казалось, что она отдаляется, и та искренне раскаивалась, извинялась непонятно за что, ведь в этом не было её вины.

Он доверял Соне, она постоянно писала, что любит, щедро сыпала эмодзи с сердечками и поцелуями, говорила, как постоянно скучает, не было повода обижаться. Сене становилось стыдно за свои мысли и переписки с сестрой девушки. Спустя неделю он заявил Карине, что больше не будет с ней общаться за спиной у Сони, и перестал ей отвечать, даже когда хотелось поспорить, и если она задевала какие-то животрепещущие темы, писал коротко: «Обсудим при встрече». Его совести от этого становилось легче, он не мог допустить, чтобы Соня потеряла к нему доверие.

Когда Сеня наконец-то вырвался в Тверь, Соня с радостным воплем бросилась к нему на шею. Сеня целовал её пылко, прерывисто, а она с упоением отвечала. Весь вечер не переставала счастливо улыбаться, светилась ярче солнца, но когда Сеня отпустил её домой, следом перезвонила ему в слезах:

– Сеня, мы через два дня уезжаем на месяц к бабушке на Украину.