Операция «Спасти кота»

31. В гостях у Сени

У Сени больше не было вариантов, как спасти Соню от поездки. Ссориться с матерью девушки он не хотел, на компромисс та не шла ни в какую, и постепенно тему закрыли. Сеня с Соней молчали, зато на заднем сиденьи Карина общалась с матерью о тётке Любе и её детях, а потом начала канючить:

– Мам, давай переночуем лучше в отеле, в любом хостеле, но только не у них.

– Одну ночь потерпите на матрасе.

– Ага, а потом ещё сутки в поезде. Супер!

– Карин, одна ночь! – строго заговорила мать. – Как к друзьям проситься ночевать, то тебе всё равно, где спать. Потерпишь!

– Сонька пинается, – насупилась девушка.

– Соня может остаться у меня, – вклинился в их разговор Сеня.

– Нет! – отбивалась Лариса Павловна. – Знаю я, чем это закончится, а потом Соня на поезд опоздает. Нет!

– Обещаю, что не опоздает, – со всей серьёзностью заговорил парень. – Могу вам паспорт оставить, телефон, пропуск в часть, что угодно. Слово даю, что к поезду Соню привезу!

– Сень, а можно я тоже у тебя переночую? – встряла Карина.

– Нет! – одновременно резко ответили Соня и мать, Сеня даже рот не успел открыть, чтобы деликатно отмазаться.

Он усмехнулся:

– Заодно и Карине будет удобно спать, никто её пинать не будет.

За это Карина пнула его сиденье – она сидела как раз позади водителя. Сеня затылком чувствовал, как она злится на него. Лариса Павловна молчала. Соня навострила уши, и, кажется, даже задержала дыхание.

– Арсений, ты же понимаешь, что если в полшестого Сони не будет на вокзале, я же вас из-под земли достану, и больше ты Соню не увидишь! – по строгому учительскому тону было понятно – она не шутила, но Сеня от этой угрожающей манеры отчего-то развеселился.

– Понимаю, – улыбнулся он. – Я не бросаю слов на ветер. Даже если Соня будет сопротивляться, свяжу, но на вокзал доставлю.

Лариса Павловна фыркнула, но сменила категоричный отказ на молчание. Сеня принял это, как согласие, но следом Карина начала ныть, как хочет с Соней, чем окончательно вывела мать, и та сказала, что уже из принципа не разрешит, и Сеня боялся, что она и Соню тогда загонит в тесную квартиру тётки Любы. Парень знал, что этого Карина и добивается, и всё-таки встрял, поставив в этом споре точку:

– Карина, у меня для гостей, к сожалению, тоже только надувной матрас.

Она опять пнула его в спину, но зато всё её возмущение вскоре стихло. Водитель покосился на Соню, она улыбнулась ему тёплой улыбкой, глянула с такой нежностью, что даже в жар бросило.

Высадив Карину и Ларису Павловну, Сеня оставил матери девушки свой адрес, номер телефона, ещё раз сверил место и время встречи, вокзал, номер поезда и платформы, и только после этого они с Соней поехали к нему домой. Парня давила досада оттого, что Соня уедет, ведь он проиграл этой бой с родительницей девушки.

– Сеня, ты что, правда, собрался меня похитить? – стоило им отъехать, тут же оживилась Соня, молчавшая почти все три часа пути до Москвы.

– Я бы хотел, но не могу. Нужно, чтобы твоя мама мне верила, – вздохнул он.

– А давай всё бросим и сбежим ото всех куда-нибудь далеко-далеко?

– Сменим имена и будем жить в лесу? – хмыкнул Сеня.

– Вроде того, – улыбалась девушка.

– Думаю, что поездка на Украину этого не стоит.

– Я там умру без тебя, – вновь скисла Соня.

Чтобы перевести тему, Сеня начал расспросы про тётку Любу – сестру Ларисы Павловны, и Соня отвлеклась от хандры. Рассказала про жизнь своей мамы, что у той две старших сестры, одна осталась на Украине, другая живёт в Москве в однокомнатной квартире с тремя детьми, поэтому, наверное, Лариса Павловна так легко согласилась на ночёвку Сони у парня.

– Чувствуй себя как дома! – Сеня пропустил девушку вперёд, бросил ключи на полку в прихожей.

Соня обходила его квартиру осторожно, очень внимательно осматриваясь и принюхиваясь, словно кошка, которую впервые впустили в новое жилище. Парень ходил по пятам, наблюдая за реакцией Сони.

– Мне у тебя нравится, – обернулась с улыбкой девушка, затем подошла к окну. Там стоял одинокий кактус. Соня кивнула на растение. – Как его зовут?

– Кактус?! – Сеня рассмеялся. – Никак.

Это был кактус Кати. Она притащила его как-то с работы, чтобы пересадить в большую плошку, из маленькой он вырос и всё норовил завалиться набок, но потом забыла его у Сени. Так он и рос в маленькой плошке, но парень привалил его к окну.

– Мне кажется, ему бы подошло имя Геннадий, – рассмеялась Соня. – Ты вообще Гену поливал хоть раз? Мне кажется, ему тесновато в этот плошке. Можно я его пересажу?

– Делай что хочешь! – усмехнулся Сеня и добавил. – Мой дом – твой дом. Здесь тебе всегда будут рады.

А Соня вдруг бросилась к нему, обняла крепко-крепко.

Впереди была целая ночь, чтобы нацеловаться, надышаться друг другом на месяц вперёд, но этого оказалось так мало. Эта ночь вряд ли когда-нибудь сотрётся из памяти Сени: такая откровенность, такая близость возможна только между в стельку пьяными, но они были трезвыми, но влюблёнными, неловко пытаясь рассказать о своих чувствах на всех возможных языках любви.

Соня и плакала, и смеялась, и зарывалась в одеяло со словами: «Мне так стыдно, что сожги меня вместе с одеялом, я из него не вылезу». А Сене просто было хорошо, настолько хорошо, что он всё бы отдал, чтобы эта ночь не кончалась.

32. Странная

Несмотря на бессонную ночь Сеня был бодр, в отличие от Сони. Та мало того что засыпала на ходу, ещё и после ночёвки у парня окончательно раскисла, смотрела в одну точку, а на лице её зависла такая скорбь, будто Сеня погиб.

– Я умру там без тебя, – в очередной раз заговорила Соня в машине по дороге на вокзал.

– Не говори так, – Сене не нравилось настроение девушки, и чтобы её поддержать он начал рассказывать случай из детства. – Когда мне было десять, я зимой стал прогуливать уроки, чтобы погонять с пацанами в хоккей. Родители быстро узнали про это и посадили меня типа под домашний арест, даже на тренировки запретили ходить. И в качестве протеста я собрал все кастрюли в доме и заделался барабанщиком. Бил ложками днями и ночами напролёт. Первые пару дней они пытались меня ругать, игнорировать, прятали от меня посуду, но тогда в ход пошла ванна и половник, – Сеня усмехнулся. – На третий день к нам пришли жаловаться соседи, а на четвёртый меня отпустили на тренировку.

– Бедные соседи, но, кстати, нашим тоже иногда достаётся от меня, – улыбнулась Соня. – Ладно пианино, они уже привыкли. Никто не знает, но когда мне очень грустно, я иногда вою. Мне помогает от тоски. Только как-то соседка снизу высказала моей маме, что мы мучаем собаку. Мама только у виска покрутила, сказала, что у нас нет дома животных.

Сеня усмехнулся:

– Вот откуда домыслы о живодёрах.

– Я уже года три точно не вою, – принялась оправдываться Соня, но, покосившись на парня, глубоко вздохнула. – Но чувствую, скоро опять начну.

– Бери кастрюлю с половником, тоже помогает снять стресс.

На вокзале их уже ждали, да и по пути Лариса Павловна позвонила сначала Соне, потом Сене удостовериться, что они едут. Соня чмокнула парня в щёку, бросила печальный взгляд – её глаза уже наполнялись слезами, она поджала губы, подбородок дрожал:

– Пойду я, – и распустив замок из рук, поплелась к вагону.

Сеня натянуто улыбнулся, знал, что если начнёт утешать, обнимать, то девушка разразится рыданиями. Махать рукой уходящему поезду не стал, и как только Соня скрылась в тамбуре, развернулся и пошёл прочь.

Во время Сониной сессии Сеня очень скучал, но тогда ему было проще. Они постоянно созванивались, переписывались, Соня была в делах и заботах, хоть и писала всё время, что скучает, но настроение её было весёлое. Сейчас же Сеня больше переживал за состояние девушки, она уехала расстроенная. А в посёлке, где жила её бабушка, не было связи, и Соня изредка присылала короткие сообщения, если выдавалась возможность.

Сеня и не подозревал, как сильно привязался к Соне, пока не понял, что лишился её и связи с ней. Дни проходили в неосознанном и тревожном ощущении, что чего-то не хватает. Сеня хмурился и почти не выпускал телефон из рук, иногда набирал номер, чтобы в очередной раз услышать механический голос: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания».

Но спустя неделю рано утром вдруг пришло сообщение от Сони:

«Сеня, встречай меня сегодня в 21:15 на Курском вокзале».

Сеня даже глаза протёр, перезвонил, вновь услышав автоответчик. Соня не стала бы с ним так шутить. Среди дня всё-таки дозвонился, девушка радостно объявила, что едет к нему, но подробности обещала рассказать при встрече.

– Как же тебе удалось сбежать?! – удивлялся Сеня. Соня, как всегда, с радостным воплем кинулась к нему на шею, они стояли посреди вокзала. Парень улыбался и гладил её по волосам.

– Мне было так плохо, что я начала выть, – Соня наконец чуть отстранилась. Светилась счастливой улыбкой. – И меня поддержали все собаки посёлка. – Соня рассмеялась. – Соседи справа сказали купят билет, только бы уехала эта сумасшедшая, соседи слева предложили пристрелить, чтобы не мучилась. Так что мама сама вытолкала меня на вокзал.

Сеня расхохотался. Он помнил, насколько оглушающе звонко Соня может визжать, даже боялся представить, как она воет:

– Ну ты даёшь! Я думал, про вой была шутка.

– Ты ведь не шутил про кастрюли с половником? – проницательно смотрела Соня.

– Но мне было десять, – рассмеялся парень.

– Ты считаешь меня странной? – прищурилась она.

Они всё ещё обнимались посреди вокзала.

– Немного, – с улыбкой добавил Сеня.

– Плохо ты меня знаешь! – Соня рассмеялась, и вдруг на весь вокзал завыла. Громко, жалобно, протяжно.

Люди испуганно шарахались в стороны, где-то залаяли собаки. Охранники вперили в парочку округлённые глаза, схватились за дубинки. Сеня быстро закрыл рот девушки ладонью, но рассмеялся:

– Ты что творишь?!

Соня смеялась одними глазами.

– Больше не буду сомневаться, что ты очень странная, только больше не вой, хорошо?! – убрал ладонь с её лица и быстро потащил девушку на улицу.