Операция «Спасти кота»

53. Маленький секрет

Сеня просто опешил, даже его кипящий гнев замер внутри от происходящего. Не находилось слов выразить возмущение.

Соня, как обещала, появилась минут через пятнадцать, уже одна, не такая радостная и возбуждённая, но зато она улыбалась, подошла и крепко-крепко обняла Сеню, прижалась к нему. Что-то определённо изменилось, кардинально. И Сеня и мысли не хотел допустить, что Соню «оживил» детский врач.

Пока они стояли и обнимались, Сеня немного успокоился, по телу расползалось тепло – похоже, его солнечная Соня действительно вернулась.

– Кажется, ты мне хотела рассказать всё-всё? – не размыкая объятий, проговорил он.

– Да! – она чуть отстранилась, чтобы увидеть лицо Сени, шумно выдохнула, собираясь с духом. – Но ты меня убьёшь! – и снова уткнулась носом ему в грудь.

– Ты сначала расскажи, а там посмотрим, – Сене уже не нравились слова девушки.

Соня потащила Сеню на лавку в холле, села рядом и явно нервничала, она будто искала подсказки на полу.

– Так долго готовила речь, как тебе это всё сказать, а теперь не знаю, – её руки дрожали, и она так заламывала пальцы, что Сеня боялся, что она их отломит. Не выдержал и сжал её прохладные трясущиеся ладони:

– Рассказывай по порядку.

Соня опять шумно выдохнула:

– Только не перебивай, пока я всё не скажу, ладно? – она стала серьёзнее, посмотрела в глаза Сене, он кивнул, и тогда Соня начала свой рассказ. – Пять дней назад я приехала к маме с Анькой, и когда шла по коридору, из одной палаты выглянул мальчик, может, годика два ему. Вышел и стоит смотрит на меня. Я ему говорю: «банан будешь?» Дала ему банан, а он так жутко смотрит на меня, у него ещё косоглазие, и не моргает, – Соня выпучила на Сеню глаза, он чуть усмехнулся. – Я даже испугалась немного, начала с ним разговаривать, спрашивать: «Где твоя мама? Как зовут?» Молчит. Взяла его за ручку, завела в палату, а там никого, и медсестры на посту нет. Сели с ним в коридоре рядом с палатой, я думала, может, его мама в туалет отошла. Он сразу на колени забрался, я ему банан скормила, про всех зверушек на стене рассказала. А потом нас увидела заведующая…

Соня цокнула языком, покачала головой и снова вздохнула.

– Как разоралась на меня, что я ребёнка на руки взяла. А он сам забрался! – Соня посмотрела на Сеню, будто проверяла, верит ли он ей или нет. – Я встала, оправдываюсь, что мама его вернётся, заберёт. А ребёнок вцепился в меня, как бультерьер, намертво, думала, задушит. Заведующая его оторвать пытается, а он ещё крепче сжимает. Медсестра прибежала, вдвоём его отцепили, отнесли в палату. Заведующая меня отчитала, что чужого ребёнка на руки брать нельзя, медсестру отругала. Я перепугалась. Мне потом медсестра рассказала, что это отказник, и он живёт в больнице, ко всем липнет, но на руки его брать ни в коем случае нельзя, даже медсёстрам.

Соня перевела дыхание, глянула с опаской на Сеню. Тот сжал губы, но слушал внимательно, чуть хмурился.

– Я к своим в палату пришла, а этого мальчика из головы не могу выкинуть. Прям душа болит. Такое ощущение, что у меня моего ребёнка отняли, – голос Сони дрогнул, она тяжело вздохнула. – Я сначала хотела ему просто бананов отнести, пробралась к нему палату, пока никто не видел, а просидела с ним до самого полдника. Он как обезьяна, сразу на колени забирается и сидит, молчит, но всё-всё слушает. Я думала он немой, пока медсестра не пришла его покормить, начала отрывать от меня, а он опять приклеился намертво, и как начал визжать и трястись, все сбежались. Мне так стыдно стало.

Соня спрятала лицо в ладонях, замолчала.

– И это всё? – поинтересовался Сеня, потому что Соня долго молчала.

– Дальше заведующая затащила меня в свой кабинет и начала отчитывать. Я расплакалась, мне его так жалко стало. Она ругаться перестала, объяснила, что много таких сердобольных берут его на руки, жалеют, а потом уходят, а у ребёнка травма. Говорит, что многие ему и вещи приносят, и игрушки, и еду. Можно оставить у медсестры на посту, но к нему никого не пускают. Ты представляешь, насколько он одинок?! И тогда я спросила, можно ли его как-то забрать из больницы, или усыновить?! – Соня робко взглянула на Сеню.

Тот только набрал воздуха, чтобы возмутиться, что она должна была хотя бы посоветоваться с ним сначала, но Соня приложила палец к его губам:

– Тсс… Я знаю всё, что ты мне скажешь, дословно. Но я ещё не дорассказала. Заведующая меня чуть не убила, раз двести я слышала фразу: «вы же понимаете…» – Соня театрально передразнила, но затем долго протяжно выдохнула. – Она мне достала его карту, зачитывала все диагнозы, и снова это «вы же понимаете…» – Соня сникла и заговорила грустно, морщилась. – У Тёмы порок сердца, и он последние два года живёт в больнице. Якобы готовится к операции, но операцию всё время откладывают, он слабенький, постоянно болеет. Помимо этого у него косоглазие, эндокринные нарушения, по одной неврологии целый лист диагнозов. Она меня напугала: «зачем вам такой больной нужен… это на всю жизнь… может умереть…» – Соня нахмурилась, но отмахнулась. – Сень, он даже не инвалид, не ДЦПшник, я не знаю, что она его так держит в отделении. За ним хорошо ухаживают, может, даже лечат, но он там никому не нужен!

Соня понизила голос и прошептала на ухо:

– Я боюсь, что они просто ждут, пока он умрёт. Заведующая как-то агрессивно настроена. Я сказала, что готова с ним заниматься, помогать, заботиться, а она мне высказала: «Не ты первая, не ты последняя», типа только словами бросаемся. В том году какая-то женщина тоже пыталась его усыновить, но ей отказали, она мать-одиночка и работала медсестрой. Ей не дали опеку, но там проблема в деньгах была. Сень, я хочу его спасти! Не знаю, что из этого выйдет, я только начала. Пока бегаю по больнице, по врачам, прошу его осмотреть, спрашиваю, что можно сделать. Вчера ездила в дом малютки, где он числится, они готовы мне дать опеку, на мальчика никто не претендует. Сеня, его можно вылечить! – Соня крепко схватила его за руку, как утопающий за последний островок надежды, уговаривала. – Заведующая специально сгущала краски, чтобы напугать, но всё не так серьёзно, как кажется!

Соня замолкла, и Сеня, протяжно выдохнув, наконец выдал:

– Ты когда мне планировала это рассказать?

– Мне нужно было сначала поговорить со всеми врачами, чтобы доказать тебе, что Тёма не умирает, не безнадёжен, что его можно спасти. Сергей Михайлович невролог, он меня проконсультировал сегодня, сказал проблем много, но всё поддаётся лечению! Просто пока его не усыновим, мне вылечить его не позволят. Меня сейчас гоняют из его палаты, а если я оформлю опеку, могу быть с ним всё время!

Сеня совершенно не ожидал подобной истории, и никак не мог переварить такой поток информации.

– Сонь, ты же понимаешь…

– Господи, как же надоела эта фраза! – перебила она и заговорила быстро, возбуждённо. – Сень, я всё-всё понимаю! Ты тоже не понимаешь, но я чувствую, что это мой ребёнок, будто бы я его где-то в параллельной вселенной родила, и он потерялся, и вот мы нашли друг друга! Это не объяснить, но я это чувствую! – она приложила ладони к груди. – Ему очень нужно, чтобы его любили, заботились по-настоящему, он не говорит, но всем своим существом кричит об этом! Может у него и сердце больное, потому что не знает любви, может, и глазки косят, потому что разбегаются, всё маму ищут! – Соня смотрела совершенно диким взглядом, прослезилась, сжала губы. – Я чувствую, как он нуждается во мне, а я в нём!