Операция «Спасти кота»

49. Предел отчаяния

Как-то разговорившись в части, коллега на работе дал Сене телефон репродуктолога, и Сеня сразу потащил к этому доктору Соню.

Наверное, это нужно было сделать раньше. Репродуктолог сразу предложил паре ЭКО. Врач дал надежду, приободрил, и Соня воспрянула духом. Стала спокойнее, перестала рыдать без повода, стала больше улыбаться, пока готовилась к «подсаживанию».

Операция прошла хорошо, Соне удалось забеременеть с первой попытки, и она была счастлива, снова начала светиться.

– Буду теперь тебя ещё больше беречь! – поставил Сеня перед ней кружку с чаем из мяты. Он часто заваривал для Сони мятный чай из её нескончаемых запасов с дачи. – Это тебе, чтобы ты была спокойна, как удав.

– Спасибо! Скоро у тебя будет круглый удав, – хихикала Соня.

Но круглой Соня так и не стала.

Всё это время она работала ветеринаром в клинике в Москве, и спустя три месяца после ЭКО ей на работу позвонила мама. Лариса Павловна не знала о беременности дочери, а сама девушка собиралась рассказать родителям позже. От звонка, от неприятной новости, что услышала Соня, она упала в обморок.

Сени не было рядом, в тот день он был на дежурстве. Соня пришла в себя уже в больнице и позвонила ему. С каким-то холодным равнодушием, голосом, лишённым эмоций, лишённым жизни, сообщила, что её бабушку парализовало, и, помолчав, добавила:

– Я потеряла ребёнка.

Сеня на мгновение остолбенел, совсем не знал, что сказать, следом быстро проговорил:

– Я сейчас приеду!

Соня выглядела на удивление спокойной, даже слишком спокойной. Не бросилась к нему с рыданиями, молча смотрела в окно и односложно отвечала. Сеня поймал врача в коридоре и спросил, кололи ли ей что-нибудь, что её так успокоило и замедлило.

– Это просто шок, пройдёт, – заверил доктор.

Выписали Соню в тот же день, но шок не прошёл. Она будто оцепенела: замедленные движения, односложные ответы, рассеянный взгляд. Девушка отказалась от еды, сказала, что устала и ушла в спальню.

Такой Соню Сеня видел впервые, и это состояние его пугало больше, чем все беспричинные слёзы и истерики вместе взятые. Ему тоже было больно. Очень. Когда Соня позвонила, он ехал к ней и душил в себе слёзы, и даже не представлял, что чувствовала Соня.

– Солнышко, поговори со мной, – Сеня обнял Соню. Она не плакала, лежала, отвернувшись к стене.

– Сень, мне просто нужно отдохнуть, от всего, – равнодушно выдала она. – Дай мне покоя.

Дни проходили, но Соня от шока так и не отошла. Всё время лежала, не ела, пила лишь воду. Сеня чуть ли не силой заставлял её съесть хотя бы бутерброд. Движения её были медленные, речь заторможенной. Соня никому не отвечала на звонки, на сообщения, через два дня её телефон вообще разрядился, а она этого не заметила. Из неё будто выкачали разом всю энергию.

Сеня волновался, не отходил от неё, умолял поговорить, но получал односложные ответы: «Я устала», «Дай мне отдохнуть», «Хочу побыть одна, в тишине», «Дай мне покоя». Она не реагировала ни на что и не хотела ничего.

На ближайшее дежурство Сеня не пошёл на работу, попросил замену, но в следующее поменяться ни с кем не смог, и боялся оставлять Соню одну на сутки.

Он написал её подруге – Марине, которую Соня называла «Крыша», попросил приехать и побыть с Соней, вкратце описал, что произошло. Та сейчас жила где-то в Подмосковье, и без колебаний согласилась. Сеня очень надеялся, что подруга достучится до Сони, расшевелит её, но когда утром вернулся с работы, Марина просто накинулась на него:

– Вези Соньку к мозгоправу быстро, иначе она умрёт!

– Поехали! – тут же собрался он.

Соня отказывалась выходить из квартиры, вяло уверяла, что чувствует себя хорошо, что всё нормально и что ей просто нужно отдохнуть, но психиатр, к которому её привезли, после осмотра высказал обратное:

– Тяжёлая форма депрессии.

Это был не шок и не защитная реакция на стресс, как считал Сеня. Соня просто «сломалась». Это был предел отчаяния. Состояние, когда умирает последняя надежда, состояние, где постоянная усталость и «не хочу», состояние, где вместо эмоций пустота.

Сеня не позволил оставить Соню в больнице:

– Я хочу, чтобы она всё время была рядом со мной. Если нужно, буду каждый день привозить, показывать.

Доктор не стал настаивать на госпитализации, выписал рецепт на антидепрессанты, но попросил показаться через пару недель или раньше, если не начнутся улучшения.

Антидепрессанты подействовали не сразу, но через неделю Соня перестала быть заторможенной, а ещё через неделю, как и обещал психиатр, стала есть без напоминаний, больше разговаривать, и даже немного улыбаться. Сеня не отходил от Сони ни на шаг, лишь просил подежурить Марину, когда уходил на работу.

Сеня намеренно избегал больной темы. Даже через месяц, когда Соня пришла в себя, она по-прежнему пугала своим спокойным отношением ко всему. Сеня чувствовал подвох. Девушка ничуть не расстроилась, когда её вдруг уволили с работы из-за того, что Соня не появлялась там с того самого момента, как упала в обморок.

Сеня хотел пойти и устроить им в ветеринарной клинике разнос, всё объяснить, но Соня остановила его.

– Может, и хорошо, что меня уволили, – равнодушно пожала она плечами. – Мне стоит вернуться в Тверь, нужно помочь родителям ухаживать за бабушкой.