От Баха до Шостаковича

Роберт Шуман и его муза

«Как малые ручьи стремятся к морю, к Кремлю стремятся улицы Москвы». Так писал немецкий композитор Роберт Шуман, один из наиболее выдающихся представителей европейского музыкального романтизма. Ныне его портрет красуется в Большом зале Московской консерватории, вместе с портретами Баха, Моцарта, Бетховена. Но когда в 1844 году он посещал Москву, никто его здесь не знал.

Шуман родился в 1810 году. Его отцом был известный в то время книгоиздатель, писатель и поэт. Неудивительно, что детство будущего композитора прошло в окружении книг, да и сам он отличался незаурядным литературным дарованием. В юности он даже колебался между литературным и музыкальным поприщем, но в итоге выбрал последнее.

Его учитель по фортепиано Фридрих Вик был уверен в блестящем будущем своего ученика, предрекал ему карьеру лучшего пианиста Европы. Но из-за болезни руки Роберту пришлось оставить концертную деятельность и сосредоточиться на композиции.

В 30 лет Роберт, вопреки желанию Вика, женился на его 20-летней дочери Кларе. Несмотря на столь юный возраст, она уже была концертирующей пианисткой, пользовалась большим успехом у публики. А он только начинал свой путь к славе.

Их брак будет счастливым, у них родится восемь детей. Клара станет первой исполнительницей многих его произведений, а он будет сопровождать ее в гастрольных турах.

О поездке в Россию Клара думала еще до замужества. Роберт же хотел, чтобы эта поездка стала их свадебным путешествием. Он фантазировал: «Вот мы сидим вместе, и закутаны в толстые шубы, наблюдаем людей, видим чужие страны…»

Портрет Шумана в Большом зале Московской консерватории

Но сразу после свадьбы у Роберта начался творческий бум: женитьба на любимой девушке удесятерила его энергию. В год свадьбы он создал около 140 песен для голоса и фортепиано. На следующий год написал две симфонии и еще несколько сочинений для большого оркестра. За этим последовал год, посвященный работе над камерными произведениями.

И вот, наконец, в январе 1844-го супруги отправляются в путь. Поездка не обещала быть легкой. Добираться до Петербурга пришлось долго – через Кёнигсберг, Ригу и Дерпт. К тому же Роберт оказался в России исключительно в качестве сопровождающего лица собственной жены, сам он интереса ни для кого не представлял.

Дом, где родился Шуман, литография. XIX в.

Как впоследствии писал известный музыкальный критик Стасов, «во время многих недель, проведенных им в Петербурге и Москве, Шуман остался совершенным “инкогнито” для музыкальной России. Глинка и Даргомыжский его не слыхали, ничего даже не знали о его присутствии. Кроме небольшого аристократического кружка, никто даже не знал, что вот какой великий музыкант у нас в Петербурге в гостях (я это живо помню), никаких разговоров о нем не было».

Доходило до того, что Роберта, который сопровождал Клару на светские мероприятия, спрашивали, имеет ли он какое-то отношение к музыке. Ее же выступления пользовались неизменным успехом. Вот свидетельство очевидца: «Клара Шуман взошла на эстраду и сыграла обворожительную “Весеннюю песню” Мендельсона. Не успели замереть последние звуки этой воздушной песенки, как в зале послышался такой ураган аплодисментов, какой едва ли когда-нибудь раздавался в каком-нибудь из наших заведений. Клара повторила. Аплодисменты повторились тоже, и с новою силою. Энтузиазм был искренний, неподдельный. Подобного исполнения никто из присутствующих еще никогда не слыхивал, хотя многие из находившихся в зале перебывали за свою жизнь в сотне концертов. Сухой, неблагодарный инструмент исчез под волшебными пальцами Клары; слышались удивительные звуки, чуть-чуть не человеческий голос».

Роберт и Клара Шуман, литография. 1847

Между тем недостатка в человеческих голосах не было. В Петербурге все были увлечены французской певицей Полиной Виардо (а писатель Иван Тургенев так увлекся ею, что последовал за ней в Париж и там возле нее остался). По вечерам Шуманы ходили на концерты Полины и других исполнителей, посещали театры и светские салоны, а в дневное время осматривали соборы Санкт-Петербурга. В Исаакиевском соборе на них произвела большое впечатление икона Божией Матери в золотом окладе с драгоценными камнями.

Вид Московского Кремля, литография. XIX в.

Очень понравилась Шуманам Придворная певческая капелла под управлением Львова. «Капелла – самый прекрасный хор, который нам когда-либо приходилось слышать, – писала Клара в дневнике. – Басы временами напоминают низкие звуки органа, а дисканты звучат волшебно, лучше самых прекрасных женских голосов. Тончайшие нюансы и оттенки заучены предельно точно, порой даже слишком изящно и детально…»

Клара в Петербурге дала четыре сольных концерта, а Роберт на одном из вечеров дирижировал своей Первой симфонией.

В Москву ехали на дилижансе через Новгород и Тверь. «О таких дорогах у нас в Германии не имеют ни малейшего представления: ухабы, и не просто, а ухабы аршинной глубины, проваливаясь в которые, теряешь надежду оттуда выбраться. Мы приехали в Москву совершенно разбитые», – писала Клара.

Но Москва не разочаровала супругов. Здесь они пробыли целый месяц, Клара дала три сольных концерта, а Роберт вспомнил о своем первом призвании и взялся писать стихи.

В Кремль супруги ходили почти ежедневно, и оба были в полном восторге. Особенно впечатлил Клару собор Василия Блаженного: «Недалеко от Кремля высится оригинальная церковь, какой я никогда в жизни не встречала: с девятью различными куполами. Один выглядит, как тюльпан, другой, как ананас, следующий будто увит лентами… В Кремле Роберта очень заинтересовал большой колокол Ивана Великого (впоследствии он воспел его в стихах). В Кремле открывались для нас все новые и новые прелести».

Стихотворение, о котором упоминает Клара, так и называется: «Колокол Ивана Великого». В нем Шуман пересказывает легенды, связанные с этим выдающимся произведением литейного искусства, так никогда и не зазвучавшим.

Еще два стихотворения – «Бонапарт в Москве» и «Французы под Москвой» – описывают поражение Наполеона в войне с Россией.

А вот в подстрочном переводе с немецкого стихотворение, которое Роберт послал своему тестю Фридриху Вику:

Пребывание Шуманов в Москве совпало с пасхальным периодом, и стихотворение написано под впечатлением пасхальных служб в московских храмах.

Стихотворения Шумана не были шедеврами, но композитор охотно посылал их своим родственникам и друзьям. В них чувствуется искреннее преклонение перед Россией и русским духом.

Зато подлинным шедевром стал его ля-минорный фортепианный концерт, законченный вскоре после окончания поездки.

Еще в 1841 году Шуман написал Фантазию для фортепиано с оркестром, тогда же Клара исполнила ее с лейпцигским оркестром «Гевандхаус». Шуман пытался продать ноты Фантазии издателям, но никто их не брал.

После возвращения из России Клара посоветовала ему превратить Фантазию в полноценный Концерт, добавив к ней две части. Он так и сделал, дописав Интермеццо и Финал. Премьера состоялась в декабре 1845-го. За роялем была, опять же, Клара, оркестром дирижировал Фердинанд Хиллер.

Ля-минорный концерт справедливо считается одной из творческих вершин Шумана. Он был написан в те годы, когда ничто не омрачало его союз с Кларой. Она была его главной музой и вдохновительницей, ей же выпала честь познакомить публику с этим сочинением, исполненным теплоты и лиризма.

За десять лет после свадьбы он написал четыре симфонии, два концерта, одну оперу, произведения для хора, множество сочинений для фортепиано, для голоса и фортепиано, для различных камерных составов (дуэты, трио, квартеты, квинтет).

Такая экстраординарная продуктивность не могла не сказаться на его здоровье. Прогрессирующее психическое заболевание (по одним предположениям, шизофрения, по другим – биполярное аффективное расстройство) привело к тому, что он начал сбавлять темп творческой активности. В какие-то периоды он вообще становился недееспособным. После того, как он совершил попытку самоубийства, его поместили в психиатрическую лечебницу. С Кларой он мог видеться лишь изредка, зато много времени с ней теперь проводил его самый талантливый ученик Иоганнес Брамс.

Петр Чайковский. 1860

Роберт Шуман умер в 46 лет, а Кларе было суждено пережить его на 40 лет.

Время расставило все по своим местам. И композитор, который при жизни находился в тени своей жены, после смерти вышел из этой тени. Один из друзей Шумана вспоминает о концерте, состоявшемся в Вене 1 января 1847 года: «Посещаемость была средней, аплодисменты прохладными и явно предназначались одной только Кларе. Фортепианный концерт и [Первая] симфония, два музыкальных творения из числа самых выдающихся, какие только существуют, и оба новые для Вены, встретили мало сочувствия. После концерта я провожал супругов Шуман из концертного зала домой… Первые минуты протекли в тягостном молчании, ибо каждый из нас был подавлен холодным приемом столь замечательного музыкального вечера. Клара первая нарушила молчание, горько жалуясь на холодность и неблагодарность публики. И вот тогда Шуман произнес незабываемые для нас слова: “Успокойся, дорогая Клара; через десять лет все будет иначе!” И оказался прав. Спустя десять лет не было почти ни одного пианиста-виртуоза, не имеющего в репертуаре Шумана, и ни одного концертного коллектива, не исполняющего его оркестровых вещей».

В России интерес к Шуману возник уже в 1850-е годы и возрастал на протяжении всей второй половины XIX века. Вот как о Шумане отзывался Чайковский: «Музыка второй половины текущего столетия составит в будущей истории искусства период, который грядущие поколения назовут шумановским… Музыка Шумана… открывает нам целый мир новых музыкальных форм, затрагивает струны, которых еще не коснулись его великие предшественники. В ней мы находим отголосок тех таинственно глубоких процессов нашей духовной жизни, тех сомнений, отчаяний и порывов к идеалу, которые обуревают сердце современного человека».

Клара Шуман. 1845

О том, как изменилось отношение к Шуману в России, Клара узнала, приехав сюда вновь через 20 лет после первой поездки. Если тогда его имени никто не знал, то теперь его популярность в русских музыкальных кругах была огромной, им восторгались критики и публика, по частоте исполнения его музыка уступала только бетховенской.

Письмо Клары Шуман от 1 июня 1851 года. Архив Филадельфийского оркестра

Клару же, которая когда-то покоряла сердца россиян, теперь, наоборот, осуждали за чрезмерный академизм исполнения, отсутствие новизны и яркости. Острый на язык композитор и музыкальный критик Цезарь Кюи написал после одного из ее концертов: «Кроме трех мелких пьес своего мужа, она играла: Пятый концерт Бетховена, Рондо Мендельсона, Концертштюк Вебера. Как это избито и сколько раз играно! Мы бы ничего не сказали, если б у ней не было неисчерпаемого репертуара сочинений мужа, мало еще нам известных…»

Ее особую привязанность к произведениям Роберта отмечал и корреспондент петербургской газеты: «Мы находим, что последнее время г-жа Шуман питает к сочинениям своего мужа особое, как представляется, почти исключительное пристрастие и пренебрегает произведениями более высокого стиля или более гениальными по творческой силе».

Отчасти это пристрастие объясняется тем, в чем сама Клара признавалась Брамсу: «Могу сказать, что именно с сочинениями Роберта я имею наибольший успех».

Вторая поездка Клары в Россию, как и первая, оставила в ее душе добрые и сильные воспоминания.

В Москве она снова оказалась на Пасху. «Впечатление, которое производит этот город с его 400 церквами, золотыми куполами, если смотреть на него из Кремля, неописуемо… Мы были на большом празднике, на Пасхальной ночной службе в Кремле, мне в жизни не забыть этого», – писала она Брамсу.

И в Санкт-Петербурге, и в Москве Клара с успехом играла ля-минорный фортепианный концерт Шумана. Сегодня этот концерт – одно из самых известных и часто исполняемых произведений великого немецкого композитора-романтика.