От Баха до Шостаковича

Петр Чайковский. Литургия

«Храм и богослужение есть олицетворение, осуществление всего христианства: тут в словах, в лицах и действиях возвещается все домостроительство нашего спасения, вся священная и церковная история, вся благость, премудрость, верность и неизменяемость Божия… правда и святость Его, вечная сила Его. Тут чудная во всем гармония, изумительная логическая связь в целом и частях: это истинная Божественная премудрость, доступная простым, любящим сердцам».

Эти слова святого праведного Иоанна Кронштадтского выражают суть православного богослужения как школы молитвы, богословия и богомыслия. Все элементы богослужения, включая убранство храма, возгласы священника и пение хора, подчинены единой цели – настроить верующего на молитвенный лад, способствовать тому, чтобы его ум и сердце соединились с Господом.

Хоровое пение является неотъемлемой частью Божественной Литургии – главного богослужения суточного круга. Пение за Литургией должно отличаться особой духовной проникновенностью и быть максимально далеким от светской музыки, которая исполняется на сценах концертных залов. Пение не должно отвлекать молящихся от духовного участия в Тайной Вечери Господней, возобновлением которой является каждая Литургия, но, напротив, должно помогать верующему проникнуться духом богослужения, внутренне подготовиться к принятию Святых Христовых Тайн. Кроме того, пение должно способствовать тому, чтобы понятными и доступными для ума и сердца верующего становились богослужебные тексты.

В древней Церкви пение было унисонным – одноголосным. Таким же оно было на протяжении веков на Руси. Лишь в XVII веке к нам стало проникать из Польши через Украину так называемое партесное пение. Уже в 50-х годах XVII столетия, при активной поддержке патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, оно стало внедряться в богослужебное употребление, постепенно замещая собой древние одноголосные распевы.

Иоанн Кронштадтский. 1908

Реформы Петра I, ударившие по всей русской культуре, не оставили в стороне и церковное пение. В послепетровский период главным законодателем музыкальной моды становится Санкт-Петербургская Придворная певческая капелла. В церковное пение вводится итальянский стиль, и даже руководство капеллой поручается итальянским мастерам светской музыки, таким как Галуппи и Сарти. Руководство духовной музыкой эти композиторы совмещали с активной деятельностью в области светской музыки, написанием и постановкой опер.

Учеником Галуппи был главный законодатель моды в области церковного пения на рубеже XVIII и XIX веков, Дмитрий Степанович Бортнянский. Он был автором многочисленных светских произведений, однако все они после его смерти были забыты. Духовная же музыка Бортнянского получила всеобщее признание еще при его жизни и сохраняет его до настоящего времени.

Одной из характерных особенностей «итальянского» пения в русских храмах было несоответствие между музыкальным оформлением и внутренним содержанием богослужения. Многие композиторы XIX века не могли и не стремились проникнуть в дух православного богослужения, а потому их музыка иногда совсем не соответствовала исполняемым словам или совершаемым литургическим действиям. Литургия воспринималась композиторами как серия концертных номеров, в которых быстрый темп сменялся медленным, форте сменялось пиано, благодаря чему создавалось требуемое традициями светской музыки разнообразие, однако полностью утрачивалось восприятие богослужения как единой непрерывно развертывающейся мистерии.

Все это сознавали те церковные деятели, которые ратовали за возвращение церковного пения к «первобытной старине». Одним из них был Петр Ильич Чайковский – великий русский композитор, известный всему миру благодаря своим операм, балетам, симфониям, концертам. Сегодня Чайковский – самый исполняемый русский композитор и вообще один из самых исполняемых и популярных композиторов мира. Его музыка звучит во всех странах. Но далеко не все знают о том вкладе, который он внес в развитие церковной музыки.

Чайковский был глубоко верующим человеком. Евангелие было его настольной книгой. Сохранился принадлежавший ему экземпляр Евангелия, где его рукой сделаны многочисленные подчеркивания, заметки на полях. Нередко в письмах баронессе фон Мекк (а писал он ей почти ежедневно в течение тринадцати лет, и письма эти составляют три увесистых тома) он обращался к религиозным темам.

«В душу мою все больше и больше приникает свет веры, – писал Петр Ильич, – я чувствую, что все более и более склоняюсь к этому единственному оплоту нашему против всяких бедствий. Я чувствую, что начинаю уметь любить Бога, чего прежде я не умел. Ежечасно и ежеминутно благодарю Бога за то, что Он дал мне веру в Него. При моем малодушии и способности от ничтожного толчка падать духом до такой степени, что я стремлюсь к небытию, что бы я был, если бы не верил в Бога и не предавался воле Его?».

Он часто посещал храм, и, обладая особым утонченным слухом, обращал особое внимание на то, как поет хор. Нередко он испытывал неудовлетворенность в связи с качеством пения и в письмах жаловался на то, что вместо древнего молитвенного пения, какое ему хотелось бы услышать, в храме исполнялись «духовные концерты», светские по духу и содержанию.

Письмо Петра чайковского баронессе Надежде фон Мекк

Чайковский интересовался историей церковного пения, изучал обиходные, древние распевы. Более того, он был редактором полного собрания сочинений Бортнянского – композитора, музыку которого он воспринимал весьма критически. «Техника Бортнянского – детская, рутинная, – писал он, – но тем не менее это единственный из духовных композиторов, у которого она была… От столицы до деревни раздается… слащавый стиль Бортнянского и – увы! – нравится публике. Нужен мессия, который одним ударом уничтожит все старое и пошел бы по новому пути, а новый путь заключается в возвращении к седой старине и в сообщении древних напевов в соответствующей гармонизации».

Чайковский не ограничился критикой существующего положения, а сам взялся за перо и написал два крупных произведения – «Литургию святого Иоанна Златоустого» и «Всенощное бдение». Композитор признавался, что созданные им сочинения – попытка возвратить русской церковной музыке самобытность, насильно от нее отторгнутую. «Я влачу теперь жизнь серенькую, без вдохновений, без радостей – писал он своему неизменному адресату, баронессе фон Мекк. – Перекладываю теперь с Обихода коренное пение всенощной службы на полный хор. Работа эта довольно интересна и трудна. Хочется сохранить во всей неприкосновенности древние церковные напевы, а между тем, будучи построены на гаммах совершенно особенного свойства, они плохо поддаются новейшей гармонизации. Зато если удастся выйти победителем из всех затруднений, я буду гордиться, что первый из современных русских музыкантов потрудился для восстановления первобытного характера и строя нашей церковной музыки».

Идя по пути, который сам Чайковский называл «эклектическим», пытаясь интуитивно нащупать правильный способ обработки церковных распевов, композитор, однако, не сумел понять суть этих распевов и тот принцип, по которому они создавались. Он был уверен в том, что своеобразие древних распевов основывается на особых гаммах (звукорядах), на которых они были построены, и что именно эти гаммы – причина трудностей, с которыми сталкиваются гармонизаторы распевов.

Между тем древнее пение отличалось от музыки нового времени тем, что оно, подобно мозаике, создавалось на основе готовых мелодических формул – попевок. Пространства для композиторского творчества в древней музыке не было вообще. И она не была предназначена для гармонизации: унисонная мелодия, сложенная из попевок, не предполагала какой-либо иной гармонии, кроме той, которая была изначально заключена в ее звуках. Подставлять аккорды под мелодию знаменного распева – значит разрушать самый дух этого распева.

Еще Михаил Иванович Глинка пытался «сочетать законным браком» западную полифонию с традиционной русским одноголосием. Однако из этой попытки ничего не вышло. И Чайковскому не удалось в полной мере реализовать свой замысел – соединить древние распевы с соответствующей им гармонией. Его знаний в области теории древнерусского пения было для этого недостаточно, а композиторская интуиция в конченом итоге вывела его в свободный творческий полет. И если в его «Всенощном бдении» звучат древние распевы, то в «Литургии Иоанна Златоуста» они практически отсутствуют. «Литургия» – вполне оригинальное, самобытное и яркое произведение, в котором отражено не только композиторское мастерство Чайковского, но и его глубокое религиозное вдохновение.

Великий вход на Литургии Иоанна Златоуста

Греческое слово «литургия» буквально означает «общее дело». Литургия – главное богослужение Православной церкви: в нем участвует вся церковная община. За литургией прихожане вместе со священнослужителями молятся о том, чтобы Святой Дух сошел на хлеб и вино и сделал их Телом и Кровью Иисуса Христа. А затем вместе причащаются от единого хлеба и из одной чаши.

Первой в истории литургией была Тайная вечеря, на которой Иисус Христос преломил хлеб, раздал Своим ученикам и сказал: «Сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание». Потом взял в руки чашу с вином, подал им и сказал: «Сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается». Каждая литургия, совершаемая священником или епископом, – не просто символическое напоминание этого события. Она является его продолжением и актуализацией. Священник на литургии замещает Самого Христа, и Церковь верит, что именно Христос, а не священник, является подлинным совершителем литургии.

Литургия представляет собой соборную молитву Церкви. Она оказывает на человека очищающее, преображающее действие. Соединяя людей с Богом, она одновременно соединяет их друг с другом. Великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь писал: «Действие Божественной Литургии над душою велико… И если только молившийся благоговейно и прилежно следит за всяким действием… душа приобретает высокое настроение, заповеди Христовы становятся для него исполнимы, иго Христово благо и бремя легко. По выходе из храма… он глядит на всех, как на братьев… А потому для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье… И если общество еще не совершенно распалось… то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату».

Литургия начинается с великой ектении – серии молитвенных прошений, возглашаемых диаконом, на которые хор от лица народа отвечает словами «Господи, помилуй». Далее следует три антифона, из которых два представляют собой ветхозаветные псалмы, а третий – «Блаженства» из Нагорной проповеди Господа Иисуса Христа. Эти антифоны в партитуре Чайковского отсутствуют. Он положил на музыку не всю литургию, а ее основные неизменяемые части. Поэтому у него за ектенией следует песнопение «Единородный Сыне», текст которого составлен в V веке византийским императором Юстинианом и представляет собой торжественное исповедание Иисуса Христа как Бога и человека в одном лице.

Литургическая процессия, именуемая малым входом, предваряет пение «Святый Боже» и чтение отрывков из апостола и Евангелия. Затем совершается великий вход, во время которого Святые Дары – приготовленные для причастия хлеб и вино – переносятся с жертвенника на престол. В это время звучит Херувимская песнь, в которой говорится о том, что верующие, стоящие в храме, таинственно изображают собой ангелов, сопровождающих идущего на смерть Христа. В этом песнопении отражена вера древней Церкви в то, что литургия, совершаемая людьми на земле, есть лишь часть того космического священнодействия, которое совершается также ангелами на небесах.

Херувимская Чайковского построена по принципу контраста: начинаясь очень тихо и медленно, она в середине неожиданно приобретает яркое и громкое звучание, чтобы к концу первой части снова стихнуть. Вторая часть Херувимской, исполняемая после великого входа, написана в быстром темпе и завершается торжественным многократным «Аллилуйя».

В торжественном, приподнятом тоне написан и «Символ веры», текст которого был принят на 2-м и дополнен на 4-м Вселенском соборе. Этот текст содержит в кратком изложении основные догматы православной веры.

Глубоким молитвенным духом проникнуты песнопения евхаристического канона – главной части литургии. Эти песнопения обрамляют молитву, которую священнослужитель читает в алтаре: в них он вспоминает всю историю человечества от сотворения мира, все благодеяния Божии, явленные Израильскому народу, пришествие в мир Господа Иисуса Христа, Его жизнь, страдания, смерть на кресте и воскресение. Кульминацией молитвы является просьба о том, чтобы Святой Дух сошел на хлеб и вино и сделал их телом и кровью Христа. В этот момент хор медленно и торжественно поет: «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи». Чайковскому удалось глубоко прочувствовать этот наиболее трепетный момент литургии и отразить его в проникновенных звуках своей музыки.

Далее следует песнопение, посвященное Божией Матери, в котором Она прославляется как «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», то есть по Своей чистоте и святости несравненно превзошедшая ангелов.

Звучит молитва «Отче наш» – та самая, которую Иисус Христос преподал Своим ученикам, когда они попросили Его: «Господи, научи нас молиться».

Во время причащения священнослужителей в алтаре хор поет «Хвалите Господа с небес»: это песнопение написано Чайковским в характерном со времен итальянских мастеров и Бортнянского жанре «духовного концерта».

Далее следует причащение мирян и торжественное окончание литургии с пением многолетия.

Надежды Чайковского на то, что ему удастся стать реформатором церковного пения, не оправдались. В конце концов, Чайковский пришел к выводу, что реформировать церковное пение вообще невозможно, так как подлинное знание древних распевов навсегда утрачено. Однако написанная им «Литургия» прочно вошла в церковный обиход. Впрочем, произошло это не сразу.

Партитура «Литургии» была закончена в мае 1878 года. Сочинение впервые было исполнено в Киеве, во время богослужения в университетской церкви в июне 1879-го. В Москве «Литургия» Чайковского прозвучала на закрытом духовном концерте в Консерватории в ноябре 1880 года, а затем на собрании Русского музыкального общества в декабре того же года. Публика приняла произведение с воодушевлением, но отзывы прессы были противоречивы. Критики не могли понять, как это светский композитор взялся за сочинение духовной музыки (до Чайковского между светскими и духовными композиторами существовал непреодолимый барьер). И после московской премьеры на исполнение «Литургии» Чайковского в храмах был наложен запрет, который был снят лишь после смерти композитора.

Московский Синодальный хор, исполнивший «Литургию» Чайковского в дни прощания с композитором, с тех пор ежегодно пел ее в день его памяти, обычно в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот (в этой церкви в свое время венчался Александр Сергеевич Пушкин). Та же традиция поддерживалась до революции в соборе Александро-Невской лавры, где отпевали Чайковского.

После революции «Литургия» Чайковского вновь оказалась под запретом – уже по иным, идеологическим причинам. Советская власть считала, что широкой публике не следует знать о религиозности Чайковского и слушать его духовную музыку.

Единственным местом, где в советское время можно было услышать «Литургию» Чайковского, был храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке. Здесь эта музыка исполнялась ежегодно 6 ноября, в день смерти композитора, совпавший с днем празднования в честь этой чудотворной иконы. Я хорошо помню, как музыкальная общественность Москвы собиралась в этот храм, как известные музыканты, актеры, писатели и поэты прятались по углам или за колоннами, смешивались с толпой простых верующих, чтобы послушать выдающееся произведение великого мастера.

Храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке