Рождение картины


Краски легкие, светлые. Это утро. В дрожащей дымке проступают очертания большого города.

И еще на картине напряженное лицо. Человек с нетерпением ждет, когда проснется Париж. Пока раннее утро. Рассвет задерживался на крышах. Такие зыбкие краски напоминают картины Моне, Писарро, Ренуара…

Картина еще не закончена, а на нее обращают внимание, около нее задерживаются. Тесно здесь, на знаменитом «пятачке» Монмартра. Мольберт к мольберту. Художникам не мешает поток туристов. Он даже необходим. Не сейчас, так позже, не сегодня, так завтра кто-нибудь из приезжих купит очередную картину, где в уголке будет подпись, дата и, конечно, место продажи. В основном покупают именно из-за этого.

— Трудно, что ли, подписаться, — пожимает плечами художник и сознается: — многие неразборчиво подписывают.

— Почему?

— Вдруг станешь знаменитым. Стыдно будет потом.

— Но у вас интересная картина.

— Эта… Это другая, — задумчиво говорит он и смотрит на крыши, покрытые дымкой рассвета. — Я приехал из Голландии. Отец мой мечтал побывать в Париже.

— И что?

— Его убили гитлеровцы.

— Это он? — я кивнул на картину.

— Он. — И вдруг резко повернулся. — Смотрите, какие добрые глаза! Какое в них детское любопытство.

— Наш товарищ, — пояснил я.

— Кто он?

— Архитектор.

— Сразу видно. Удивительно добрые глаза.

— Он освобождал Прагу…

— Да-а?

Художник застыл, прикусив губу.

— Да-а!

Наконец-то он нашел. Он чувствовал, что в картине не хватает главного. Глаза, глаза! Какому художнику они удавались сразу? И вот так, неожиданно!

— Простите.

Я отошел. Но повернувшись, увидел, как турист, не выпуская сигары изо рта, что-то спросил у художника. Услышав ответ, он, недоумевая, пожал плечами и степенно двинулся дальше.

Через несколько минут наш автобус осторожно пополз по узким улицам вниз с Монмартра. Отсюда хорошо видны крыши Парижа, залитые веселым июльским солнцем.

Автобус продолжал медленно двигаться по улице Ленинградской, к площади Европы…

Загрузка...