Память [Новеллы]

Ферганский плов

Победу ждали. Известие о ней могло прийти каждую минуту. По обочинам дорог, придерживаясь за повозки, шли беженцы. Они возвращались домой.

Когда их обгоняли машины, они останавливались и возбужденно, громко приветствовали солдат.

Беженцы знали, куда мчатся эти машины — к Златой Праге. И чем больше машин, чем быстрее они мчатся — тем ближе победа.

Часто они встречали солдат. Удивительно легко с ними было разговаривать. Почти все понятно. Только нужно говорить медленней. Иржи даже знал несколько слов. Они складывались в вопрос, который он часто задавал.

— Когда конец войне?

Одни пожимали плечами, другие улыбались и, поднимая ладонь, показывали пальцы. Иржи пересчитывал, благодарил солдат и возвращался к друзьям.

Рассказ Иржи был намного длиннее и обстоятельнее, чем ответ советского солдата.

Иржи называл количество танков и самолетов, которые бьют фашистов. Мальчишки слушали друга, ежились от прохладного, весеннего ветра и радостно поблескивали глазами: скоро война кончится!

Вот и на этот раз Иржи, провожаемый взглядом друзей, подошел к группе воинов. Он несмело тронул одного из них за плечо.

— А, друг… Здравствуй! Наздор!

Иржи ответил на приветствие по-русски.

— Ты смотри, — удивился солдат, — уже научился!

Тогда Иржи задал свой вопрос.

У солдата было темное лицо, аккуратные усы, черные-пречерные глаза.

— Как тебе сказать, друг?.. — задумался он.

Он уже хотел что-то добавить, как раздался гул моторов. Это высоко над землей пролетали самолеты. Их не было видно. Только гул, нарастающий и грозный, хозяйничал в небе.

Все задрали головы и молча провожали взглядом невидимую стаю.

— Так вот, друг, — повторил солдат, — война закончится завтра.

— Завтра? — переспросил Иржи.

Это слово он тоже знал. Он мечтал услышать его давно.

Удивился не только Иржи. Все солдаты повернулись к своему другу.

— Ты что?

Солдат, пригладив усы, упрямо повторил:

— Завтра! Вот увидите!

Он сам был удивлен, но вдруг, сразу, поверил в это:

— Завтра!

Иржи поблагодарил солдата, простился и, повернувшись, степенно, медленно пошел. Но, сделав несколько шагов, Иржи вдруг рванулся с места. Он бежал, спотыкаясь, размахивая руками.

В это время несколько солдат набросились на сослуживца.

— Усман, разве можно так шутить?

Солдат развел руками.

— Почему шутить? Я сказал правду.

— Откуда ты узнал, эту правду?

Солдат приложил ладонь к груди.

— Здесь говорит…

— Ага, — догадался один из бойцов. — Интуиция.

— Сердце, — строго поправил Усман. — Понимаете, сердце… Сколько можно? Кончается война.

А на другой день так и случилось. С первой же пролетевшей мимо машины крикнули:

— Победа! Победа!

И все почему-то повернулись к Усману.

Он смотрел вслед машине и разглаживал усы. Его пальцы заметно дрожали.

Усмана хлопнули по плечу и напомнили:

— Из-под земли.

— Что?

— Он уже забыл? А кто в госпитале шум поднимал, клялся: из-под земли все достану, но плов сделаю…

Все наперебой стали вспоминать фразы Усмана, повторяя их нарочно с акцентом.

— «Настоящий ферганский сделаю!»

— «Когда праздник — плов нужен!»

Усман растерянно оглядывал друзей.

— Казан нужен… Котелок такой большой, — бормотал он. — Рис нужен. Где брать его? Морковь! Тмин!

От этого перечисления Усман даже вспотел. И как только он необдуманно мог пообещать!

— Красный перец, баранина… — не мог остановиться солдат. — Разве можно достать? Откуда!

Все, не сговариваясь, хором крикнули:

— Из-под земли!

И весело расхохотались.

…Вскоре удивительный, редкий запах пополз по дворику. Солдаты одобрительно говорили:

— Все-таки затеял!

— Котел вот только не нашел. Переживает по-настоящему.

Вскоре Усман торжественно поднял крышку: плов был готов.

Наконец-то он посмотрел в сторону друзей и только хотел пригласить их с котелками, как взгляд неожиданно остановился на группе мальчишек.

Одного из них солдат узнал.

Повернувшись, Усман ушел в дом и потом вышел с целой грудой тарелочек. За ним шла женщина с добрым десятком ложек.

Усман подозвал мальчишек.

— Быстрее, быстрее… Ждать нельзя. Плов надо сразу есть… Победа!

Мальчишки несмело подходили, но, получив из рук солдата тарелочку с горкой какой-то необычной каши, усаживались на траве.

Хозяйка раздавала ложки.

К Усману подошел Иржи и протянул небольшой красный карандашик.

— Память!

Усман взял.

— Хорошо. Сегодня же домой напишу письмо этим карандашом. Ты вырастешь, приезжай тоже к нам. Узбекистан! Солнце! Фергана! Плов!

— Приеду! — пообещал Иржи.

…Он действительно приехал. Много лет спустя. Он ходил по Ташкенту и всматривался в смуглые лица.

Но почему-то он смотрел на молодых, на тех, кто был похож на солдата, предсказавшего конец войны.

Однажды Иржи невольно рассмеялся. В голову пришла очень простая мысль: ведь солдат должен постареть почти на двадцать лет!

Иржи со своими спутниками, молодыми чехословацкими специалистами сельского хозяйства, был и в Ферганской долине. Поздно вечером они сидели в саду колхоза имени Ленина. Перед ними стояли вазы с фруктами, над пиалами с чаем поднимался пар.

Потом вазы убрали, освобождая место для лаганов, больших, сохраняющих тепло блюд.

— Попробуйте плов! — пригласил агроном.

Иржи улыбнулся.

— Мне уже приходилось. У нас, в День Победы, солдаты делали плов. Угощали.

— О! — удивился агроном. — Я тоже делал плов в Чехословакии. Сразу после войны. И тоже угощал маленьких.

Иржи замер.

— Да вы ешьте, ешьте… Вкусно?

— Очень, — сознался он.

— Даже подарок там дали, — добавил агроном.

Иржи не мог дождаться конца ужина. Только тогда он решился спросить:

— Где тот подарок? От детей!

— Могу показать! Я его храню! Но это завтра.

С трудом засыпал Иржи. Ему вспоминались дороги, по которым двигались к Праге беженцы. Торопились. Знали, что, пока подойдут, родной город будет освобожден.

Утром рано пришел агроном. Поздоровавшись, он вынул из кармана сверточек и развернул его.

На Иржи смотрели черные пуговки глаз. Маленькая куколка была одета в национальное платье. Оно уже поблекло. Только глаза сверкали.

— Девочка одна подарила… — словно оправдываясь, произнес агроном. — Многое связано с этим подарком. Это было за Прагой…

— За Прагой? — зачем-то переспросил Иржи.

Подержав куколку на ладони, он осторожно вернул ее агроному.