Память [Новеллы]

Понятное беспокойство

Несколько советских хлопкоробов стоят и с удивлением рассматривают «ватное» дерево. Плоды — продолговатые коробочки — почти уже созрели. Молодой африканец, понимая любопытство гостей, приподнимает плод, потом трясет за край своей вылинявшей рубашки: вот что дает дерево!

Председатель колхоза «Ленин юли» Букинского района Ташкентской области Ислам Борходжаев просит показать, как потом обрабатывается темно-сероватое волокно.

Они, гости и хозяева, сейчас обходятся без переводчика. Юноша смотрит на пальцы хлопкоробов, перебирающих волокно, и приглашает гостей к дому. Там, в тесной комнатушке, на земляном полу стоит ткацкий станок. Пожалуй, это название будет громким для столь примитивного орудия труда. Оно наследство прошлого. Вот такие «станки» и получила молодая республика Занзибар в январе 1964 года, когда был свергнут султан, изгнаны ставленники колонизаторов. Народ объединился в кооперативы.

Первое впечатление от острова такое, что он кажется райским уголком. Взметнулись вверх гордые кроны кокосовых пальм. Застыли плотные гвоздичные деревья. Широко раскинулись плантации кофе и какао.

Но вот близкое знакомство.

Кокосовые пальмы растут медленно и трудно. В небольшие ямки на морском берегу зарываются орехи. Росток пробьется месяца через четыре. Он будет хилым и капризным. Несколько раз в день его нужно поливать. Он требует соли, золы и, конечно, внимания. Года через три пальму можно будет пересадить на плантацию… Пройдут еще годы, и только тогда появятся орехи.

Разумеется, орехи собирают так же, как и в прошлых веках. С победным ритуальным криком юноши ловко взбираются вверх и рубят острым ножом «панга» стебли орехов.

На острове Занзибар есть и более капризные деревья — гвоздичные. Им нужны и свет, и жара, и влажность. И опять внимание. За год плотное, высокое дерево даст человеку килограмма три знаменитых ароматических специй. Только надо вовремя сорвать все нераскрывшиеся соцветия, мелкие, нежные…

Потом на приемном пункте отделяют бутоны от стебельков-цветоножек и сушат несколько дней.

Все делается руками.

Земельные участки мелкие, раздробленные. Обрабатываются они примитивно.

— Машин нет, — сразу же замечает Ислам Борходжаев. — Да на таких участках трудно развернуться и без машин.

— Конечно, нет! — Молодой африканец смущенно покачивает головой и вытягивает перед собой руки…

Возвращаясь из африканской поездки домой, Ислам Борходжаев часто вспоминал встречи на Занзибаре.

Позади остались чужие моря. И вот на рассвете в утреннем тумане показался долгожданный порт.

— Одесса! — Нет, Борходжаев не воскликнул. Он произнес название этого города-героя почти шепотом.

Я сразу понял, что с Одессой у него многое связано.

— Да… Здесь мне пришлось воевать. Я освобождал этот город.

Через некоторое время я снова встретился с Борходжаевым. Уже в Буке.

Вспоминали мы и о поездке в далекий африканский край. Ислам Борходжаев вернулся к разговору об экономике молодых кооперативов Занзибара.

— Читал, что в Москве учатся юноши и девушки с острова. Скорее бы они возвращались. Очень нужны там специалисты…

…Мне понятно беспокойство этого человека, который освобождал от фашистов Украину и Польшу, а сейчас руководит колхозом «Ленинский путь», где трудятся люди семнадцати национальностей.