Перелетная птица-2

Глава 19. Круги на воде

Королевская резиденция в Брайтоне, небольшая уютная терраса, увитая зеленью, стол с парой бокалов и бутылки с напитками. Рядом пара плетёных кресел и сидящие в них мужчины. Мирная, даже уютная картина, особенно если не вспоминать, что в креслах расположились самые влиятельные люди Великобритании – король Георг Пятый и его премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж.

– Сир, прошу разъяснений. Наш флот потерпел серьёзную неудачу в Английском канале, теперь творится нечто непонятное но неимоверно грозное на Западе Китая, а газетам дано указание отделываться самыми общими комментариями. Парламентарии не подают запросы, военные засекретили вообще все сведения о происходящем. Разумеется, у меня и руководителей моей партии имеются свои источники, но нам непонятен смысл происходящего. Откройте его, сир.

– Видите ли, сэр Дэвид, вскоре после коронации русский император прислал мне личного представителя, графа Канкрина, кадрового разведчика, и отмечу особо, убеждённого англофоба, что является невероятной редкостью для русской аристократии. Но оставим личные пристрастия без внимания, тем более что графа интересует в первую очередь дело, а именно безопасность России, и ради неё он готов на временные союзы с кем угодно.

– Разумно.

– Граф сообщил мне, что в России создан специальный комитет, объединяющий в первую очередь математиков различных специальностей – статистиков, специалистов по вероятностям, планировщиков и чёрт знает кого ещё. В этом же комитете теоретики различных областей хозяйства, имеющих общую задачу составлять план развития народного хозяйства Российской империи.

– Позвольте сир, как можно планировать подобное? – подал реплику премьер – Сегодня в моде туфли с острыми носами, завтра круглыми… Как можно планировать подобное?

– Всё проще и сложнее, сэр Дэвид. Русские создают Генеральный штаб народного хозяйства. Подобно тому, как Генштаб не занимается отдельными взводами и даже дивизиями, а планирует войну в целом, оставляя детали конкретным исполнителям, русский Госплан собирается планировать стратегию хозяйства России, не размениваясь на мелочи.

– В этом есть смысл, но боюсь, такой подход неприемлем для Великобритании. Однако продолжайте, сир.

– В качестве учебной задачи аналитикам Госплана дали задачу сделать прогноз развития Великобритании, имея в виду нынешний курс внутренней и внешней политики, тенденции развития экономики, социальных и общественных отношений, словом всех имеющихся в их распоряжении сведений.

– Любопытно, что же у них получилось, полагаю, Великобритания стала мировым гегемоном?

– Отнюдь, сэр Дэвид. По расчётам русских аналитиков к концу сороковых годов этого века Великобритания растеряет всё своё величие и наши колонии обретут независимость. Ещё лет через тридцать мы станем европейским середнячком.

– Позвольте не поверить, сир!

– Ваше право, сэр Джордж, но я вызвал Джозефа Томсона, президента Лондонского королевского общества, приказав захватить с собой лучших специалистов по научным прогнозам. Они работали здесь, во флигеле западного крыла. Две недели занимались. Граф Канкрин привёз меморандум в двести листов, считая схемы и графики, мои яйцеголовые извели не менее тонны бумаги.

– Вывод, сир! Какой они сделали вывод?

– Они нашли пять орфографических ошибок, пятнадцать пунктуационных. Кроме того указали на две дюжины спорных или устаревших формулировок.

– А по сути?

– Будете смеяться, сэр Джордж, но по сути они сказали, что логика документа безупречна, но они не верят заявленным выводам. Я вызвал графа для беседы. Ах, сэр Джордж, теперь, когда мне понадобится изобразить глумливое презрение, я буду копировать выражение лица этого вельможи. Но признаюсь откровенно, причины для торжества него имелись чрезвычайно веские. Граф принёс мне аналитическую записку, в которой раскрывались силы, которые приведут Великобританию к краху.

– Тайное мировое правительство? Совет сионских мудрецов? Вышедшие из повиновения масоны? – Дэвид Ллойд Джордж не смог сдержать язвительных слов, так и рвущихся из души.

– Нет, мой старый соратник. Это наши добрые знакомые – банкиры, владельцы международных корпораций, спекулянты, орудующие на всех континентах, которым стали тесны национальные границы. Справедливости ради следует признать, что общего мнения у них нет, но общность интересов они уже осознали, и теперь ведут дело к крушению мировых империй.

– И мы выбраны первой жертвой?

– Что вы, совсем не первой. Сначала должны погибнуть Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская империя. Они должны были рухнуть в результате той войны, к которой мы готовились в составе Антанты. Грязная работа должна быть сделана нами и французами, причём вследствие понесённых потерь и мы и французы должны потерять возможность диктовать свою волю миру.

– Так-так-так! И на сцену выйдут наши заокеанские кузены?

– Именно. Но им недолго придётся благоденствовать. Зарождающиеся хозяева мира и на них найдут пригоршню яда. Финансистам не нужны державы, им нужна планета, все жители которой живут до тех пор, пока приносят им доход.

– Они создают царство Антихриста?

– Не думаю, что они планируют именно такую вещь, но я не желаю участвовать в этих делах.

– Вы хотите противостоять попыткам захватить власть со стороны финансистов?

– Сэр Джордж, оглянитесь вокруг! Они уже правят, а мы с вами всего лишь бутафория.

– Чудовищно!

– Когда ко мне явился Первый лорд Адмиралтейства с планом перехвата русской эскадры, я не сказал ни да, ни нет. Видите ли, мне вовсе не улыбается умереть во цвете лет подобно русским императорам. По сути развернувшаяся война идёт без моего соизволения, хотя я формально являюсь Верховным Главнокомандующим.

– Государь, я не знал, что дело зашло так далеко. Но кто верховодит в этой шайке мятежников?

– Молодой герцог Мальборо, Уинстон Черчилль. Я с ним уже несколько раз встречался, наглец всё настойчивее требует всемерной поддержки со стороны трона.

– А что же вы, сир?

– А я отправил императору Ивану личное послание, в котором просил понимания и моральной поддержки. Текущую войну мы решили считать частной войной по типу частных войн средневековых феодалов.

– Мудро. Царь Иван должен понять вашу аргументацию, ведь его в беспокойном соседе, Польше, магнаты воевали до самого раздела, да и потом пытались. Кто же подал вам такую идею?

– Юный Берти Кавендиш.

– Да, я учился с его дедом, отлично знаю его отца, да и самого Берти встречал, впрочем, не обращал на него особенного внимания. Знаю лишь о его участии в археологической экспедиции, что прогремела во всём мире.

– Там запутанная история. Некий Павич, американский изобретатель и бизнесмен организовал фирму по выпуску холодильников, привлёк несколько молодых аристократов и одного зрелого. Речь о покойном Хьюго Уэйке. Откровенно говоря, сэр Хьюго поступил по свински. Он сунул Павичу отступные и выгнал из Англии, чем смертельно его обидел. А дальше сэр Хьюго показал себя во всей красе: стал проматывать деньги фирмы, чем довёл «Айсберг» до разорения. Старый селадон стал покупать юных девушек, причём его не устраивали простушки, ему требовались девушки из общества, а они стоят безумных денег. Когда сэр Хьюго умер, его сын Эндрю собирался провести с Берти Кавендишем тот же трюк, что его отец с Павичем. Но Берти оказался дальновиднее: он перевёл свои активы в управление королевского фонда и выехал из Великобритании. Сейчас он с супругой живёт и работает в Мексике. Кстати эта чета необыкновенно популярна в САСШ и Латинской Америке. В своих интервью Берти постоянно повторяет, что нынешняя война не имеет отношения к Ганноверскому дому и разумеется, я воспользовался хорошим советом.

– Невероятно сложная и неожиданная ситуация. Признаюсь откровенно сир, я не знал и четверти того что вы мне рассказали. Но что же мы будем делать? Высшие военные куплены… Кстати, кем?

– Все фигуранты мне неизвестны. Твёрдо знаю об участии международных банкирских групп Морганов, Ротшильдов, Барухов и Рокфеллеров. Но вы понимаете, сэр Дэвид, на свете много людей, не афиширующих своих сокровищ и своего влияния.

– Значит, молодой Мальборо решил поработать на денежные мешки?

– Увы. По моим сведениям этот человек не только очень амбициозен, но и чрезвычайно талантлив.

– Прошу ещё одно уточнение: войска вторжения, что были подготовлены в Индии и нацелены против России…

– Помните, совсем недавно были частные армии Ост-Индской компании?

– Разумеется, помню.

– Если эти наёмники добьются успеха, Великобритания признает их своими. В противном случае они будут объявлены частной армией под руководством авантюристов. Я с самого начала не верил в успех этой кампании, поскольку, как мне шепнули, планированием военных операций занимались не военные, а финансисты. Первый промежуточный результат вы видите сами: армия в Синьцзяне отрезана от снабжения, а туда не успели завезти топливо и боеприпасы.

– Но это наши люди.

– Наши? Вздор! Индусы и прочие туземцы вообще не люди, а семь тысяч английских офицеров сами ввязались в эту авантюру. Что до двенадцати или пятнадцати тысяч офицеров из колоний, то согласитесь, они не вполне полноценные люди.

– Соглашусь, сир.

– Весь этот разговор я веду к одной цели: сэр Дэвид, продумайте план, как ослабить влияние международного финансового капитала на совокупное хозяйство Великобритании. Соберите научную группу по русскому примеру. В финансах я вас не ограничиваю, но время, увы, поджимает. Больше полутора лет я вам дать не могу. Очень опасаюсь, что по истечению этого срока юный Мальборо захочет сменить короля.

– Вы полагаете, что его амбиции распространяются до идеи основания новой царствующей династии?

– Вряд ли. Хотя… Сэр Дэвид, вы выдвинули превосходную мысль! Что может быть легитимнее в качестве повода для публичной казни, чем заговор с целью узурпации трона? Что ещё можете предложить, сэр?

– О новой международной угрозе следует оповестить глав государств.

– Здесь сложно. Консервативная часть Европы – Россия, Германия, Австро-Венгрия и Турция уже знают о сути происходящего: русский император поставил в известность всех, кого счёл достойным таких сведений. Мы оказались в так называемом демократическом лагере, впрочем, я назвал бы его плебейским. Мы, Франция, в какой-то мере Североамериканские штаты.

– Судя по сообщениям прессы североамериканская общественность, за исключением Канады, настроена очень прорусски.

– Да, сэр Дэвид. Павич, так неосторожно обиженный покойным сэром Хьюго, провёл в штатах очень эффективную пропагандистскую кампанию, раскрывающую Россию с самой лучшей стороны. А вот образ моей страны оказался несколько потускневшим. Впрочем, это не страшно. Симпатии публики переменчивы, нужно лишь вовремя регулировать этот процесс.

– Сир, в экономике, международной политике и в военной сфере Германия наш соперник. Она настойчиво рвётся в колонии, сбивает цену на наши товары, становится гарантом невыгодных нам межгосударственных объединений.

– Всё это верно, сэр Дэвид, но я всё думаю: а так ли для нас невыгодно усиление Рейха? Ведь мир ещё большой, и если к взаимному удовольствию его разделить, каждому выйдет приличный кусочек.

– Вы готовы поделиться с кем-то нашими колониями?

– Зачем? Наоборот, мы можем в процессе относительно честного раздела мира прирезать себе ещё те или иные земли. Зато когда у всех ещё бесхозных территорий появятся законные хозяева, мы можем постепенно сократить свой флот. Согласитесь, сэр Дэвид, флот давно уже стал для нас неподъёмной ношей, а недавние события в Английском канале показали, что он становится самостоятельной силой. Лично мне не нужен флот, адмиралы которого самостоятельно решают, когда и для чего они собираются воевать.

– И здесь соглашусь. Но сир, в подготовку к большой войне вложено такое количество средств и усилий, что она может вспыхнуть сама по себе, как промасленные тряпки в мусорном ведре.

– Тут вы правы, не стану спорить. Что же, следует позволить загореться пожару в безопасном для нас месте и постепенно сжечь в этом огне весь опасный мусор, заготовленный для большой войны.

– Понимаю, сир! Франция и Германия жаждут попробовать друг друга на прочность, пропагандистские машины в обеих странах работают во всю мощь. Пусть они и пробуют друг на друге свои клыки и когти, а мы завалим французов своим боевым железом. Это первое. Нужно избавиться от излишне амбициозных генералов и офицеров.

– Верно мыслите, сэр Дэвид. Дайте задание секретной службе выявить субъектов вроде молодого Уинстона Черчилля и пусть им поставят ультиматум: ехать к лягушатникам на фронт или вылететь из армии во всем чертям. При увольнении чинов лишать, денег за них не возвращать. В прессе поднять шум: имярек такой-то и такой-то купили себе офицерские звания, а когда дело дошло до боя, они позорно дезертировали.

– Прекрасная мысль!

– Договоримся с французами, чтобы эти части и соединения ставились на острие удара при прорывах. Без всякого сомнения, у лягушатников тоже имеются субъекты, подлежащие утилизации.

– Учту.

– И наконец, флот. Я желаю, чтобы флот разработал и осуществил операцию по захвату Гамбурга, датских проливов или Кильского канала, это совершенно неважно. Главное чтобы как можно больше дорогостоящих, и как выяснилось, опасных для монархии игрушек, ушло в этот костёр. У вас найдутся люди, способные поддерживать планируемое сражение до логического конца?

– Да, сир, имеются. Кстати я вспомнил: мой агент сообщал, что ирландские фении злоумышляют против молодого герцога Мальборо.

– Надо же какие они злобные негодяи! Что же, погибнуть во славу Британии от рук террористов с зелёного острова намного лучше, чем быть обезглавленным на площади. К тому же у злодеев нет, и не предвидится никаких проблем с родственниками, влиятельными друзьями и судейскими крючкотворами.

***

Воздушное наступление началось строго в намеченное время. В вылете участвовали все исправные самолёты, включая и истребители, несущие хотя бы по паре среднекалиберных бомб.

Первый удар нанесли по Урумчи, где расположены важнейшие центры управления всей четырёхсоттысячной группировки: штаб с его многочисленными службами, станции телеграфа, телефона и радио. В ближних пригородах были сосредоточены и запасы, доставленные от побережья в глубину материка. Крайне удачным обстоятельством оказалось то, что во время самого первого налёта два бомбовоза разгрузились на дворец китайского наместника, где как раз происходила символическая церемония передача тяжёлого вооружения и снаряжения китайской армии.

В большом зале находился британский фельдмаршал со своим штабом, китайский наместник в Уйгурии и множество представителей местной знати. Всех вместе и погребло под обломками.

Детальные планы отступления, применительно к каждому полку и отдельному батальону были доведены заранее, и подготовка проведена. Поэтому получив из штаба дивизии сообщение, что главнокомандующий со своим штабом переселился в край вечной охоты, командиры полков не сговариваясь, стали отдавать приказы на выдвижение, благо русская авиация бомбила оставшиеся склады с боеприпасами и топливом, а на солдат и офицеров внимания практически не обращала. Почти. Потому что в тех случаях, когда кто-то начинал стрелять по самолётам, прилетала целая куча его товарищей и утюжила это место на совесть, и тогда уж прилетало остальным. Естественно, всех слишком активных стрелков урезонивали сослуживцы, вплоть до летального исхода.

Передовые части двигались совершенно свободно, разве что у них с самого начала выбили всю автомобильную технику, и она теперь в виду обгорелых остовов валялась вдоль дорог. Арьергард подбадривали при помощи бомб: если лагерь стоял дольше десяти часов, с одиночного самолёта прилетала пустая бетонная бомба. Если предупреждению не вняли, появлялась дюжина бомбовозов, высыпавшая на лагерь такие же бетонные бомбы, только уже набитые древесной мякотью, пропитанной жидким кислородом. Мало кому удавалось выжить после таких взбадриваний, поэтому получив первое предупреждений служивые развивали максимально возможную скорость, и некоторые даже достигли авангарда армии.

Но здесь произошла серьёзная накладка: когда передовые части достигли Дабанчэна, русские самолёты разбомбили дороги к перевалу на горной цепи, преграждающей дальнейший путь. Более того: разведывательные самолёты теперь находились в воздухе почти постоянно, и если кто-то пытался организовать работы по восстановлению дороги, их наказывали. Тут же прилетали бомбовозы и высыпали новые тонны оксиликвитов, упакованных в железобетонную скорлупу.

Три офицера сидели на складных стульчиках у сборного стола и наблюдали, как километр дороги, восстановленный отчаянными усилиями двух батальонов, из полки на горном склоне превращается в крутой склон. В процессе этого превращения с камнями смешивались ещё и полторы тысячи человек, но это неизбежные потери. Вот самолёты разомкнули круг, разобрались тройками и улетели на север.

– Тёплая выпивка на жаре. Что может быть хуже? – злобно проскрипел старший по званию, майор с эмблемами сапёра.

– Хуже только отсутствие даже такой выпивки. – парировал лейтенант-артиллерист – Джентльмены, кто мне скажет, есть ли проход через перевал для одиночной группы?

– И какой смысл переться через перевал, когда впереди очередной перевал, и он тоже только для отчаянных одиночек? – вступил в разговор капитан-пехотинец – вы же сами не раз видели, что бомбардировочные эскадрильи пролетают над нами туда, к Ламцзиню. А между нами ещё Турфан с его адской жарой и где нет ни капли влаги. Здесь, по крайней мере, нет дефицита воды.

– Одиночной группе нет смысла идти через перевал. – угрюмо сказал майор – Русские объявили местным о премии за поимку офицеров. Солдат они не покупают, а офицеры зачем-то нужны.

– Забавно. – сказал капитан – Впрочем, это лучше чем плата за уши или скальпы.

– На скальпах не бывает знаков различия. – пояснил майор – Переодеваться в одежду рядовых бессмысленно. Туземцы их попросту режут.

– Русские грязные и жестокие сволочи! – гневно провозгласил лейтенант – Как можно приучать к такой жестокости?

– При чём тут русские? – удивился майор – Они просто не покупают рядовых, поскольку они не нужны. А резать приучили мы. Это мы объявили плату за дезертиров, причём за отрезанную голову вдвое больше чем за живого.

– Это всё второстепенные детали. – вздохнул капитан – Джентльмены, мы с вами сидим в большом концентрационном лагере, и одно только хорошо: здесь имеется вода. Она солоноватая, зато её много. Но я хочу выбраться отсюда, достичь своих.

– И что вам это даст? – скривился майор – За оставление своей части без официального приказа вас оштрафуют, а могут и понизить в чине. А потом отправят в Индию, в ту армию, что выдвигается в Афганистан, или в ту, что выгружается в Вэйхайвэе. Если по дороге из Гонконга ваш пароход не торпедирует японская субмарина, то потом вас поставят командовать штрафной ротой и засунут в самое пекло.

– Для роты я не вышел чином. – буркнул лейтенант.

– Значит дадут взвод в той роте. – утешил его майор.

– Что же вы предлагаете? – спросил капитан.

– Не знаю. Я слышал, что русские предлагают пленным, имеющим ценные специальности, идти работать на них.

– Хм… Воевать в рядах их армии?

– Для такого предложения они недостаточно сумасшедшие. Работать в глубоком тылу.

– И какая у вас есть ценная невоенная специальность?

– Да хотя бы инженер-дорожник. Я же сапёр широкого профиля.

– И верно. – усмехнулся капитан – Я тоже могу вспомнить свой колледж и как правильно обрабатывать резанием металлы. А вы, лейтенант, чем можете заинтересовать русских?

– В колледже я учился точному литью, но не доучился. Папаша уговорил отправиться зарабатывать лёгкие деньги. Так что я окончил курсы, сдал экзамены и теперь торчу в этой проклятой дыре. Я ведь даже не успел толком ознакомиться со своим личным составом: отправился получать снаряжение, а тем временем русские разбомбили мой взвод, да и от батальона почти ничего не осталось.

– И что же со снаряжением?

– Так и валяется к северу от Урумчи, если конечно туземцы не прибрали.

– Да уж. Джигиты ребята хозяйственные. – покачал седеющей головой майор – Так что мы решим?

– По мне, так у нас нет выбора. – отозвался капитан – Я иду в плен и вербуюсь по специальности.

– Соглашусь. – поддержал его лейтенант – Так мы и выживем, и не останемся в накладе.

– Осталось дождаться, когда русские начнут переговоры об условиях нашей капитуляции.

Майор ошибся, впрочем, не критично.

Никто не собирался вести переговоры с необозримым человеческим стадом. Просто в один прекрасный день над армией, разгромленной без единого сражения, стали летать самолёты, сбрасывая листовки, в которых предписывалось снять все флаги, а вместо них вывесить белые полотнища, означающие капитуляцию. Рядом, на ровной поверхности, следовало написать чёрной краской номер своего подразделения и части. На выполнение давалась ночь. А утром в небе появились бомбовозы, и стали разгружаться на упрямцев, которые либо не убрали британский флаг, либо не вывесили белый. Спустя каких-то три часа и дивизию, превращённую в рагу, раскиданное по большой площади, белые флаги вывесили все.

Самолёты сбросили следующий приказ: оставаться на местах, а потом, соблюдая очерёдность, указанную в листовке, выходить, соблюдая строй и порядок, для отправки во внутренние области России. Оружие и военное снаряжение следовало аккуратно сложить, не допуская их порчи. В случае выявления умышленных повреждений, за испорченное оружие будет высчитываться полная стоимость, но со всего подразделения. Следите друг за другом и останавливайте глупцов! Глупцов действительно останавливали – на местах стоянок остались десятки трупов, а рядом с ними – поломанное оружие.

Спустя месяц дошла очередь и до нашей троицы. До Урумчи они дошли строю своих подразделений, потом погрузились в вагоны узкоколейной дороги и доехали до Семипалатинска, где им назначили прохождение первоначальной фильтрации.

– Так-так-так… Майор Стенли-Каллаган Персиваль Конрад Мария. – бормотал пожилой военный чиновник, перебирая картонки картотеки – Да, вот вы где! Я думал, вы затерялись, а вы просто по принадлежности попали не в сапёры, а в другой раздел. Так-так… Сверим-ка мои данные с тем, что накарябали вы. Кстати почерк у вас прескверный, господин майор, ну да что взять с закоренелого технаря. Так… Частная школа, колледж Святого Франциска, политехнический институт в Глазго, офицерские курсы, служба… Голубчик, а где же ваше обучение в разведшколе и стажировка в разведотделе французского Генштаба? Ах эта молодёжь! И что прикажете делать с вашей рассеянностью? Берите-ка вы чистую бумагу, перо и идите писать заново. Кстати не забудьте отразить ваши диверсионные операции в тылу испанских войск на Кубе. Говорят, они были весьма недурны как по замыслу, так и по исполнению. Мда…Знакомство с Уинстоном Черчиллем также следует упомянуть, отчего же вы поскромничали? Не рубщик тростника ведь, а целый герцог Мальборо.

Ошеломлённый напором тщедушного чиновника, майор поднялся. Он хотел взять листы, написанные ранее, но ему не позволил дознаватель:

– Зачем вам эти бумажки, голубчик? Они уже испорчены, мы их уберём в папочку, так сказать, с глаз долой. Чистая бумага лежит на том столе. – чиновник махнул рукой в нужную сторону.

Майор вышел из барака и отправился в другой. Длинное здание было разбито на множество комнаток, где сидели пленные офицеры и писали свои подробные автобиографии. Опытный в таких делах, майор видел, что в этом секторе лагеря были собраны все или почти все англичане, связанные с разведкой. За двумя двойными рядами колючей проволоки, между которыми бегали огромные белые собаки, был сектор, в котором держали штабистов.

«Чёрт возьми! – подумал майор – Это же усовершенствованная копия отделения для белых концлагеря Бонкерспрут в Южной Африке». Он в том лагере работал с бурскими офицерами.

В свободной комнатке он уселся за некрашеный деревянный стол и задумался о том, что писать. Судя по всему, у русских имелось полное досье и на него и на остальных кадровых разведчиков, отправленных в эту злосчастную экспедицию. Отсюда следует вывод: в центральном офисе, в самой Англии крепко течёт. Кто-то передал русским три сотни досье на них. Но скорее всего утечка гораздо массивнее: майор подозревал, что крот в центральном офисе британской разведки имеет доступ к самым охраняемым секретам разведывательного сообщества. Из этого следует, что писать придётся максимально полно. И ведь что обидно: даже не сошлёшься на статус военнослужащего – им всем под личную подпись довели официальное письмо МИД Великобритании, в котором английским по белому было написано, что Англия войны Российской империи не объявляла, и за действия отдельных авантюристов и наёмников отвечать не может.

– Сэр, разрешите присутствовать? – раздалось рядом.

Майор оглянулся на лейтенанта стоящего у двери.

– Заходите Джером, присаживайтесь. Вас уже выпотрошили?

– Не поверите сэр, но на допросе мне пришлось постоянно твердить: «Да… Так и есть… Совершенно верно». – поведал лейтенант – Меня не спросили только о том, как я в свои пять лет украл у тётушки Доротеи пятнадцать пенсов и попался самым нелепым образом. Всё остальное, до самых постыдных подробностей, им известно.

– С моим послужным списком он ознакомлены ещё лучше. – криво усмехнулся майор – Что вы посоветуете, Джером?

– Отказываюсь выступать советчиком, уж простите великодушно. Что касается меня, то не стал скрывать ничего. Впрочем, мне ещё никто не доверял никаких тайн, тем более военных и государственных.

– Что же, это вполне разумная линия поведения. Как дела у нашего общего приятеля?

– Капитан Мак-Доннелл оказался не запятнан сотрудничеством со спецслужбами и получил предложение работать сменным мастером на заводе.

– Согласился?

– С восторгом. У него оказалось несколько разработок по его специальности, от которых отмахнулись в Англии, вернее попытались вытянуть бесплатно. А русские предложили недурные условия.

– Повезло ему. Ну да бог с ним. Что же, в таком случае, и я выложу всё начистоту, тем более что наше начальство сдало нас со всеми потрохами.

***

На этот раз путь до Петербурга был лёгок и приятен: большому, четырёхмоторному «Журавлю» понадобилась всего одна промежуточная посадка в Казани, чтобы довезти своих пассажиров в Петербург. На Комендантском аэродроме генерала Брусилова с его штабом встречал почётный караул и оркестр. Трибуны были заполнены восторженными зрителями, в воздухе летали воздушные шары, а две «Сороки» тянули за собой транспаранты «Россия приветствует освободителя Уйгурии»!

Александр вместе с остальными пассажирами спустился по трапу, где встал в строй с остальными офицерами и генералами. Он смотрел, как император спустился из своей ложи и вышел на поле и пройдя по ковровой дорожке встал у микрофона. Брусилов сделал десять шагов навстречу и встал у другого микрофона.

– Ваше императорское величество! Войсковая операция по разгрому и пленению наёмной армии, угрожавшей вторжением в пределы Российской империи, завершилась полнейшим успехом! Взяты в плен триста семьдесят тысяч солдат, офицеров и генералов, а также несметное количество оружия, снаряжения и военных материалов. Доложил командующий Семиреченской группы войск генерал-лейтенант Брусилов!

Динамики исправно усилили и донесли до ушей слушателей его слова. Речь императора тоже была недлинной, а самые приятные слова он произнёс в конце:

– Награждение командования победоносной армии будет произведено сегодня же, в Тронном зале Зимнего дворца. Вы как никто заслужили эту честь!

Всё было прекрасно. Солнце ярко светило с безоблачного неба, народ и аристократия в едином порыве изливали на героев потоки любви и признательности, император готовился осыпать их наградами. Но в душе Александра завёлся душный червяк, разросшийся до склизкой холодной змеи в груди: должно произойти что-то неимоверно плохое. Не просто плохое, а отвратительное.

Вот проснулся Шолто Тавиш, принялся сканировать окружающее, но никак не мог отыскать источника. О! вот оно! На башенке, венчающей крышу трибуны, открылось окошко и оттуда высунулось тупое рыло пулемёта Максима. Вот высунулась рука и закрепила сошки лёгкого станка на заранее прибитой к крыше рейке. Сейчас начнёт стрелять! На таком неустойчивом станке рассеяние выйдет чудовищным, но при том количестве пуль, которое может выплюнуть Максим, хватит и императору и Брусилову со всем его штабом, и почётному караулу.

Эти мысли Александр додумывал уже на ходу. Выскочив из строя, под удивлёнными взглядами окружающих он бросился вперёд, сбил с ног Брусилова, схватил Ивана Константиновича поперёк корпуса и бросился к трапу.

– Что ты себе позволяешь! – возмутился самодержец, но Александр не слушал, тащил брыкающееся неимоверно тяжёлое тело.

Он почти успел. Император оказался под защитой автомобиля, на котором был смонтирован трап, а сам Александр ещё торчал спиной наружу. Очередь из полусотни пуль ударила в трап, раздробила ступени, искалечила ходовую, пробила топливный бак, и бензин вспыхнул, растекаясь под машиной. Последние две пули пробили шею и спину Александра, и он мешком свалился под ноги резко развернувшегося императора. Тому хватило хладнокровия и ума оценить обстановку, упасть за горящий трап и утянуть туда своего спасителя. Иван Константинович не только спрятал от обстрела Александра, но и вспомнил уроки первой медицинской помощи, наложил повязку на шею и свёрнутой в трубочку перчаткой заткнул пулевое отверстие в спине.

А пулемёт с башенки всё молотил и молотил, окончательно куроча проклятый трап, мешающий добраться до императорского тела. На окровавленном поле лежали убитые офицеры и генералы, солдаты почётного караула, но все они всего лишь случайные жертвы – император уцелел.

Но вот грохот пулемёта оборвался, и стал слышен многоголовый вой испуганных людей.

Император встал и сделал шаг из укрытия. Несколько мгновений он оценивал: не начнётся ли новая стрельба? Но всё выстрелов больше не было. Могучим усилием воли он вышел к микрофону и постучал по нему пальцем. В многочисленных динамиках раздался ответный стук.

– Граждане России! – почти спокойным голосом сказал он – Братья и сестры! Покушение на императора не удалось, но мы с вами понесли огромные потери. – Иван Константинович обвёл рукой тела, лежащие вокруг – Перед вами и перед богом всемогущим клянусь: я узнаю кто организатор этого преступления и он ответит за всё.