Перелетная птица-2

Глава 2. Новый вираж

«Элегантный, как рояль» – оценил Александр картину «Бертрам Сирил Кавендиш направляется пожать руку другу, не виденному несколько лет».

Небольшой моторный катерок «Дюгонь», яростно сверкающий синей и красной краской корпуса, полированным металлом деталей, лаком дерева и бронзой названия, неторопливо переваливался с волны на волну. Упомянутый Бертрам Сирил Кавендиш стоял на носу катера, а легкий, но зябкий северный ветерок слегка теребил его безупречную причёску и полы пальто, отсылающего мысль всякого наблюдающего к мундирам Флинта, Дрейка и Нельсона. Прошедшие годы отразились на внешности Берти, причём явно в лучшую сторону. Худоба и нескладность сменились настоящей мужской мощью, разрослись и приобрели красивую форму усы. За спиной Берти, у надстройки, в лёгком плетёном кресле, кутаясь в шерстяное пальто с меховой отделкой, сидела юная женщина. Некрасивая, но с удивительно умными глазами. Когда она, с высоты борта, посмотрела в глаза Александру, стоящему в проёме люка гидроплана, его сердце пропустило удар. У каждого мужчины есть слабости: кто-то неравнодушен к блондинкам, кому-то дай да подай цыганок из ресторанного табора или балеринок из Мариинского театра, а вот он обожал умниц.

Матросы с катера привычно подали трап, Александр закрепил его со своей стороны и принял Присциллу на борт, а Берти подстраховывал её со своей стороны

Встреча после долгой разлуки всегда трогательна, хотя, как обычно, слов для выражения радости и счастья не хватает. Вот и приходится довольствоваться скупыми объятиями, похлопываниями по плечам и по спине, да обрывками фраз вроде: «Ты как?», «Всё нормально»…

– Добро пожаловать, дорогие друзья на борт нашего гидроплана – наконец, связно заговорил Александр – Хотите, я покажу вам наш самолёт? Помнишь, Берти, как мы с тобой учились летать на Блерио и даже не подозревали, насколько они убогие и опасные поделки. Вот работа настоящего коллектива конструкторов во главе с гениальным Гаккелем.

– У нас в Айсберге три Фрегата, один Альбатрос и десяток Агат. Я, чтобы получить лётную практику, научился управлять ими, и при случае сажусь за штурвал. – ответил Берти.

– Алекс, я слышала, что Гаккель работал по твоим эскизам. – Присцилла не пожелала быстрого завершения затронутой темы..

Прошли в салон, где на столе уже стояли лёгкие закуски, присели и, наконец, Александр изложил свое видение места в чужом творчестве:

– Хм… Знаешь, Присси, с чем можно сравнить моё участие? Вообрази, что ты говоришь своему благоверному: «Берти, милый, я хочу новый дом в квартале от королевского дворца в Брайтоне. Вот я на бумажке нарисовала контур нашего нового гнёздышка». Берти собирает мозги в кучу, а волю в кулак, играет на бирже, создаёт и разоряет компании, возводит заводы, нанимает тысячи людей, и вот накопил нужную сумму. Он нанимает архитектора, готового по твоей небрежной почеркушке спроектировать и построить дом, а тут выясняется, что кто попало не может быть соседом короля. Берти подключает политиков, военных, лидеров общественного мнения, и под их давлением король признает: Берти не кто попало, а весьма достойный джентльмен, коему можно дозволить возвести домик на соседней улице. Суди сама, кто из вас двоих больше затратил сил и творческой энергии

– В таком случае, я признаю заслуги Гаккеля. – согласилась Присцилла – Они, без сомнения, велики. Но тогда честно скажи: в чём твой вклад, если Гаккель на каждом углу утверждает, что он создал эти самолёты под твоим влиянием.

– Я всего-навсего указал на тупиковые ветви развития авиации, а он, по здравому размышлению, согласился с моими доводами.

– Микеланджело тоже всего лишь отсекал лишние куски от глыбы мрамора.

– Ах, Присси, я тебе уже привёл пример с тобой и Берти. Впрочем, моя заслуга есть, и она действительно велика: я создал Гаккелю, Пикстону, Крашенинникову и десяткам своих инженеров самые лучшие условия труда и жизни, какие можно поддерживать на нынешнем уровне развития.

– Слухи о твоих методах достигли и нашего острова, и вызвали немалое возмущение. – сказала Присцилла – До недавнего времени, до замужества, я служила в аппарате секретаря главы русского отдела разведки и во многих документах видела твоё имя. Тебе интересно?

– Очень. Я полагаю, мы плавно переходим к тому, ради чего меня вызвал Берти?

– Верно. Прости, но инициатором разговора стала я, а причиной послужил твой душевный срыв после катастрофы «Титаника».

– Откуда ты узнала о нём? Ах, да, Берти.

– Да, именно Берти. Я навела справки и обнаружила любопытную вещь: пассажиры первого и второго класса известны поименно, с третьим классом имеются некоторые сложности, со временем они разъяснятся. Но есть категория пассажиров, которых нет.

– Странная формулировка.

– Их, действительно, нет. Это – эмигранты. Наиболее зажиточных селят в третий класс, но их немного. Остальных набивают в странные помещения вроде загонов для скота, , где устроены многоярусные нары и откуда до прибытия в порт назначения их не выпускают. Мужчины на время рейса подряжаются помощниками кочегаров – подносить уголь к топкам. Работают они только за перевоз и еду, а кормят их отвратительно и мало. Кстати сказать, не все доезжают до места, поскольку за невыполнение нормы их бьют, и от побоев они нередко умирают. В случае аварии, в первую очередь, спасают пассажиров, а обитателей эмигрантских трюмов просто запирают, двери же там, между прочим, очень крепкие. Мы с Берти осматривали «Олимпик», систер-шип «Титаника», так что знаем, о чём говорим.

– И зачем ты это рассказываешь? – напрягся Александр.

Он почти не опасался, что его маленькое мошенничество окажется раскрытым, но ведь можно отыскать и другие крючки для шантажа и последующей вербовки. Или разорения.

– Мы собрали о тебе и Агате максимум сведений, и пришли к выводу что вы, как и мы, действуете единой командой, и ваша цель – построение лучшего, справедливого общества. Ведь вы оказываете помощь радикальной ветви русских социал-демократов?

– Ты не ответила на вопрос: зачем тебе это надо?

– Я изучала марксизм и нашла, что он является здравым и полезным учением, даром, что неприменимым на нашей, английской почве. Следует отдать должное британской реакционной мысли: она сумела создать стройную философскую и практическую систему в противовес марксизму, объединяющую идеи ксенофобии, ультранационализма, расизма и самого низменного эгоизма, как частного, так и национального. Общество, воспринявшее эту систему, невероятно монолитно, сплочённо и агрессивно, а конечным результатом такого развития общества станет двуединый народ, состоящий из элоев и морлоков.

– Вы тоже всерьёз восприняли мрачное предупреждение мистера Уэллса?

– Да. Мы очень серьёзно отнеслись к этому пророчеству, и считаем, что оно станет реальностью не через тысячелетия, а буквально через несколько поколений. Не будет никаких внешних изменений во внешности и физиологии людей, случится жуткое одичание и невероятная деградация как личностей, так и народов в целом.

Александр вспомнил гей-парады из будущего, пустые глаза взрослых и детей, прикованные к смартфонам, и тупость, тупость, тупость… Невозможность поговорить с коллегами на отвлечённые темы – даже учителей не интересовали ни литература, ни кино, ни театр, ни музыка. Тряпки, быт, зарплата, бессмысленная гонка за внешними проявлениями успеха – дешёвые блёстки, загоняющие этих людей в бесконечные кредиты. Нет, он не хотел повторения того будущего, потому что реальность оказалась намного жёстче фантазий Герберта Уэллса – никто не стал ждать физического перерождения населения богатых стран в безвольных элоев и оскотинившихся морлоков. Оказалось достаточным вместе с потерей смысла жизни потеря воли к сопротивлению, и тут же явятся дикари – с юга, севера, востока… Откуда угодно, а скорее всего – с всех сторон, и вдоволь попировав на развалинах они начнут строить новое здание цивилизации.

Так было всегда, так всегда и будет.

Но у его страны должен быть шанс избежать надвигающегося безумия, а, значит, ему нужны союзники, стремящиеся к той же цели ради своей страны.

– Можно подробнее о ваших целях?

– Мы с Берти считаем, что вероятность построения социалистического общества в России намного выше, чем в другой великой державе Европы. Во-первых, потому что любая другая страна не сможет выстоять перед интервенцией объединенных соседей, а Россия сможет. Во вторых… Да вполне достаточно и этой причины.

– А вы в курсе, что Россия решила поэкспериментировать, проводя революцию сверху, руками просвещённого монарха?

– У вас уже был такой опыт, и неоднократный. Мы будем помогать вам, вернее России, выиграть в надвигающейся войне. По нашей оценке, вы способны правильно распорядиться с нашей помощью.

– В чём же будет выражаться ваша помощь?

– Так получилось, что Берти стал членом клуба Молчунов, это неофициальное название клуба членов разведывательного сообщества. Название взято…

– Я читал сочинения Артура Конан Дойла.

– Мы будем снабжать вас конфиденциальной информацией, которая позволит России выстоять в предстоящей войне.

– Но это принесёт Великобритании неисчислимые бедствия, не так ли?

– Мы считаем, что крупное поражение ускорит бегство торгашеской верхушки в САСШ, и тогда у нас появится шанс на освобождение. Кроме того, мы не собираемся давать вам исчерпывающие сведения, да и нет у нас доступа к таковым. А в качестве первого сообщения прими такое: за покушениями на тебя стоит сэр Хьюго Уэйк.

– Благодарю за ценную информацию, впрочем, я и сам давно его подозревал

– В этих бумагах ты найдёшь кое-какие детали и сведения об агентах в России, которые работают на сэра Хьюго.

Присцилла вынула из кармана внутри широкого рукава свёрнутые трубкой бумаги, обвязанные суровой ниткой. Александр принял увесистый бумажный цилиндр и задумчиво покрутил его в руках:

– Кажется, я понимаю: вы помогаете мне и одновременно избавляетесь от сильного противника, члена противостоящей партии.

– Сэр Уэйк бездарен как предприниматель, это факт. «Айсберг» его стараниями уже фактически разорён, ведь нельзя же постоянно изымать деньги из оборотных средств работающей компании? Берти готовится перехватить управление под видом продажи активов.

– Погодите. Берти, если станет известно, что ты единолично владеешь бизнесом, которым лишь управлял в качестве нанятого администратора, многие будут неприятно удивлены.

– Ну что ты, Алекс, тебе ли рассказывать, что такое подставные фирмы и удалённое управление? А когда я, спустя несколько лет, официально переведу «Айсберг» под свою руку, все поймут – я вернул себе то, что промотали мои бесталанные компаньоны, ведь я сейчас далеко не на первых ролях, все это знают и видят.

Присцилла лишь мельком взглянула на Берти, и он умолк.

– Я продолжу. В то же время, сэр Хьюго весьма талантлив в других областях, в частности, борьба с Россией в Западном Китае управляется почти исключительно им. Замечу, что в этом регионе, при незначительных вложениях со стороны Британии, Россия несёт серьёзные потери. Россию он ненавидит патологически, и то, что ты уехал именно в Россию, он воспринял как собственный промах и плевок на свою репутацию. Он ведь твои обмолвки о планах переезда в ненавидимую им страну считал попыткой маскировки действительных намерений.

– Позвольте, куда же мне, по его мнению, следовало ехать?

– Европа от Германии до Португалии для тебя открыта. Наконец, Южная Америка. И рывок в развитии русской промышленности, совершённый трудами «Полярной звезды», в его глазах преступен, не для того он тебя отпускал живым и с деньгами. Отсюда его решение сбросить тебя с шахматной доски.

– Ладно, это дела личные, поговорим о другом. Поясните, почему вы думаете, что поражение Британии обернётся для неё благом?

– Рассуждение будет довольно сложное.

– Примитивного объяснения в такой ситуации я и не жду.

– Оглянемся в глубь истории. Кучка ростовщиков, делавшая деньги на торговом перекрёстке Ближнего Востока, слишком увлеклась и подставила свой народ под сокрушительный удар Римской империи. Пострадало государство и простые люди, а ростовщики вместе с деньгами перебрались в метрополию, в будущий Константинополь и в Венецию. Не стану проводить длинных исторических экскурсов, скажу лишь, что сначала золото и советы ростовщиков приводили к возвышению держав, но тот день, когда ростовщики, чаще всего через браки и любовниц, приходили к власти, становился первым днём начала крушения державы. Да, процесс разрушения всегда был длительным, что отвлекало внимание внутренних и внешних наблюдателей от истинных причин трагедии. Умер Рим, после долгой агонии погибла Византия, сгнила Венеция и банкирские республики Италии. А ростовщикам и горя нет, они отправились выедать изнутри новые народы. Сначала они обосновались в Голландии, и первые результаты, пока действовали только их деньги, но руководство было в руках воинов, следует признать блестящими. Согласитесь, друзья, выход нищей провинции, у которой даже собственной территории почти не было, в мировые лидеры, это не шутка. Но потом ростовщики взяли реальную власть, и Голландия теперь европейский середнячок, а её высокое благосостояние обеспечивается колониями, которые остались голландскими по непонятной прихоти новых хозяев мира. Сами же ростовщики перебрались в Англию, и довели её до состояния безусловного лидера современного мира. Простите, оговорилась. Возвышали Великобританию не ростовщики, а воины, но во времена королевы Виктории власть перешла именно денежным мешкам. Это означает, что очень скоро, буквально в ближайшие десятилетия нас ждёт начало разрушения империи, потому что на гниющем трупе так легко найти поживу. Посмотрите на Ближний Восток – там нет ни силы, ни мужества. В бывшей Византии только турки, пришлый народ, ещё способен на деяния, но образованный класс и там сгнил. Вся Италия представляет собой скопище красивых, образованных и умелых в ремесленном смысле людей, забывших, что такое мужество и высокое творчество. Мы не хотим такой судьбы своей родине.

Александру тут же припомнились читанные в молодости книги Льва Николаевича Гумилёва, где как раз описывалось взаимодействие суперэтнических систем, в том числе и такой, паразитической.

– Химера. – сказал он – Этот тип сосуществования называется химера.

– Поясни свою мысль, Алекс. – впервые подала свой голос Агата.

– Существую этносы, вы знаете, что это такое. Есть суперэтносы: западноевропейцы, русские, китайцы и так далее. Есть промежуточные формации: западные и южные славяне, какие-нибудь курды… Ну, вы поняли. Суперэтносы иногда дружественны друг к другу, иногда враждебны. Чаще – они просто соседи. А бывают непримиримые к любым соседям, вернее, к любому вмещающему этносу – как ваши ростовщики – что приходят на новую почву и вытягивают из неё всю силу. Они действуют как козы на островах – те выжирают всю растительность до голой скалы, а потому дохнут от голода. В нашем случае ростовщики переходят на новую поляну, то есть паразит внедряется в нового хозяина.

– То есть, ты считаешь наше наблюдение верным?

– Именно так. И ваш вывод я признаю верным: эту заразу можно только выжечь, и я готов вам в этом помочь.

Юные идеалисты нашли область приложения сил, они пылают энтузиазмом, они готовы всё положить на алтарь своего служения. В чём-то они правы, в чём-то ошибаются, но это их жизнь, их страна, их выбор, и Александр готов им помочь.

***

Обратный путь был спокоен и не омрачён никакими происшествиями, пока не приблизились к Петербургу. И здесь, буквально в двух шагах от столицы, начались непонятные события, быстро ставшие тревожными и страшными.

Одиночную «Ласточку» Агата заметила издалека, когда только вышли на траверз острова Мощный, что расположен неподалёку от Лужской губы.

– Алекс, видишь биплан справа? – дала целеуказание она.

– Вижу. Интересно, куда это он так торопится? Может быть, что-то хочет сообщить нам? Но непонятно зачем, мы же скоро приземлимся.

– Алекс, их самолёт вооружен! – тревожным голосом оповестила Агата, разглядывающая биплан в бинокль.

– Да ну? – удивился Александр – И как ты разглядела пистолеты?

– Пистолеты я увидеть не могу, а пулемёт увидела. Он у заднего пилота.

– Добавлю-ка я газку, а ты, Агата, достань-ка из аварийной укладки ракетницу и маузер.

Несколько минут ничего не происходило, потом неизвестный биплан всё же догнал «Фрегат», и теперь насиловал мотор, пытаясь выйти чуточку вперёд, чтобы дать возможность стрелку с «Максимом» обстрелять летающую лодку.

– Агата, занимай место за штурвалом, и веди самолёт с максимальной скоростью. Когда я дам команду, выполняй скольжение вниз и вправо, то есть, постарайся спрятаться под агрессора. Всё ли ясно?

– Всё ясно. – скупо ответила верная жена и боевая подруга, взявшись за штурвал.

Вражеский самолёт догнал «Фрегат» и стрелок заворочал тупорылым стволом пулемёта, ловя цель.

– Действуй, Агата! – крикнул Александр, ловя в прицел пулемётчика.

Сначала он хотел засадить ракетой в борт супостата, но быстро сообразил, что фанеру ему не пробить, отчего ракетница так и осталась лежать в зажиме укладки оружия. Беда в том, что патроны в маузере надо беречь, потому что перезаряжать его – целое дело.

Бах! Промах, но не совсем: из кожуха пулемёта потекла струйка воды.

Та-та-та-та-та! Это пули защёлкали по крылу. По кабине злодей всё-таки промахнулся. Биплан скользнул в сторону, пулемёт выдал ещё одну очередь, и теперь попал, уже в нижнюю часть фюзеляжа.

Бах! Бах! И вражеский самолёт покачнулся. Непонятно – может быть напугал пилота, может ещё что-то.

Та-та-та-та-та! На этот раз вся очередь ушла мимо, что утешает. Но тут Александр увидел, что из пробоин в крыле текут струйки, тут же потоком воздуха разбиваясь в белёсые полосы, тянущиеся за самолётом. Ясно. Это пули пробили бензобаки, и драгоценное топливо покидает его самолёт. Они заправились у яхты Берти, он привёз авиатопливо, но хватит ли теперь бензина до дому? Неясно. И не дай бог, если пули с трассерами – вспыхнем же!

Та-та-та-та-та! Очередь пришлась на хвост гидроплана, и вдруг внутри возник какой-то вибрирующий скрежет

Бах! Бах! И пулеметчик осел вниз, исчез из виду.

Александр тщательно прицелился, и расстрелял все оставшиеся патроны в то место вражеского самолёта, за которым должен сидеть лётчик, и удача ему улыбнулась: «Ласточка» вдруг перевернулась, и, вращаясь, понеслась вниз. Вот она рядом, вот она уже далеко внизу, вот у самой воды, а вот и канула в воду, только пенный круг появилось на поверхности, но волны быстро загладили случайное пятно. Миг – и нет его.

– Агата, ты цела? – тут же бросился он к жене.

– Кажется да. Только прими управление, мне нужно кое-куда.

И Агата стремглав кинулась в сторону туалета.

Александр первым делом осмотрел приборы: всё ясно, бензина уже нет, нужно искать место посадки. Хотя зачем его искать – вон впереди показался Кронштадт, нужно, насколько хватит бензина, дотянуть до него, а уж там моряки пришлют помощь терпящему бедствие аэроплану.

Агата успела занять своё место, когда моторы, сначала правый, а потом левый заглохли. Александр перевёл винты в режим флюгирования и повернулся к жене:

– Извини, родная, но у нас очередное приключение.

– Видит бог – вздохнула Агата – я не кровожадна, но если останемся целы, я свяжусь со своей школьной подругой и договорюсь с её мужем об успокоении этого мерзавца Хьюго. Ведь не соблюдает, подлец, никаких приличий!

До Кронштадта не дотянули совсем немного, зато вполне штатно приводнились неподалёку от одного из фортов, после чего киль наклонился набок и стал раскачиваться туда-сюда. Александр бросился осматривать гидроплан изнутри и обнаружил, что в трюме из десятка дырок бьют фонтанчики воды.

Это не страшно. Взял опилок доски, наколол палочек, обстрогал их до калибра дырок, да и забил все.

– Как у тебя? – наклонилась в люк Агата – подошла шлюпка, офицер спрашивает, какая нужна помощь, я попросила отбуксировать нас к их причалу.

– Вот и отлично. – кивнул Александр – Сейчас проверю нет ли других дырок, да и вылезу.

И по-пластунски пополз в корму, где кажется, журчало.

***

Фон Гревениц примчался ранним утром на отчаянно дымящей миноноске, и, обменявшись приветствиями с дежурным офицером, тут же от причала отправился к узенькому пляжу, на который выкатили из воды подстреленный Фрегат. У самолёта он вежливо обратился к филейной части, торчащей из лючка в хвосте самолёта:

– Доброго утра, Александр Вениаминович.

Филей задвигался, подался из самолёта наружу, и вот уже улыбающийся Александр спрыгнул на землю:

– И вам доброго утра, Иван Карлович! Решили посетить нас, своих беспокойных подопечных?

– Беспокойные подопечные… – оценил гость предложенное определение, но, слегка поморщившись, отверг его – Нет, Александр Вениаминович, ваш термин слишком мягок и неимоверно далек от истины.

– Хорошо, выбирайте более устраивающее: «Беспокойный геморрой», «Ходячий ящик Пандоры», «Надоедливые мухи», «Цирк с сумасшедшими»…

– Хорошо-хорошо! Сдаюсь! – смеясь, поднял руки контрразведчик – Вы в должной мере самокритичны и трезвы в оценке собственного поведения. Рассказывайте свою версию произошедшего, впрочем, не упоминая того, что это первый в истории случай применения автоматического оружия в воздушном бою.

– Минутку! – отозвался Александр и подошел к входному люку самолёта – Милая, у нас гости! Прибыл штабс-капитан фон Гревениц. Пожалуйста, подай нам стол, стулья и не сочти за труд, приготовь что-нибудь простое, но сытное. Наш гость наверняка пропустил завтрак, да и я чего-нибудь покушал бы.

Минута, и в люке появился лёгкий столик, за ним, один за другим, стулья, а следом выглянула Агата:

– Доброе утро, Иван Карлович! – воскликнула она – Как я рада видеть вас! Вы не откажетесь от рубленой котлеты под томатным соусом с картофельным пюре?

– Здравствуйте, ваше сиятельство! – поклонился гость – Кушанье, предложенное вами, весьма соблазнительно, но, право слово, не стоит возиться!

– Никакой возни! Я просто переставлю из холодильника в электропечь контейнеры с готовыми блюдами, и через несколько минут всё будет готово.

– В таком случае буду рад отведать!

За столом Александр рассказал контрразведчику все подробности полёта и нападения, а, кроме того, предъявил карту, где овалом показал примерное место падения супостата. Агата в меру сил дополняла и уточняла слова мужа.

– Минутку. – сказал контрразведчик, взял карту и встал из-за стола – Я кое-что уточню.

Он подошел к причалу и что-то сказал вахтенному матросу, и через короткое время к фон Гревеницу с кораблика сошел командир миноноски, мичман.

– Александр Васильевич подскажите, можно ли в отмеченном районе найти упавший самолёт?

– Нет. – ответил офицер, только глянув на карту – В этом месте глубины превышают десять саженей, вода мутная, и увидеть объект на дне можно только водолазу. Площадь поиска чрезмерно велика для одиночного поисковика, уж извините за неприятную новость.

Но контрразведчик, вернувшийся к столу, не выглядел огорченным.

– Раз не получается добраться до обломков, придётся искать другие ходы – оптимистично заявил он.

– Ищите на берегу. – пожала плечами Агата – Наверняка сведения о нашем полёте нападавшие получили по телеграфу из Ставангера или Датских проливов. Зная расстояние и скорость, легко вычислить время прилёта.

– Дельно! – оценил контрразведчик – Продолжайте, Агата.

– Дальше всё просто, хотя и трудоемко. Пошлите людей для проверки книг учета телеграмм. Где-то неподалеку от телеграфа стоял их самолёт, а это – вещь мало, что не самая обычная, так ещё шумная и видная издалека. Соседи вам расскажут всё, даже если хозяину, у которого квартировали нападавшие, заплатили за молчание.

– И сколько же их было, на ваш взгляд?

– Не менее двух. Именно столько мы видели в Ласточке. Могли привлечь ещё и механика, мог присутствовать и тот, кто нанял убийц, если он не член экипажа, но это, вероятно, и всё. Итого, от двух до четырёх человек, причём у этой компании должен быть велосипед, мотоцикл или автомобиль. Правда, таких машин нынче немало, но для захолустья тоже примета.

Ближе к полудню к форту пришлёпал колёсный пароход с Гаккелем и пятью его лучшими мастерами. Пароходик притащил баржу, а на ней оказалась неплохо оборудованная мастерская, в числе прочего оборудования имеющая токарный и фрезерный станки, и аппараты для точечной, дуговой и газовой сварки. На баржу загрузили даже десяток баллонов аргона для сварки алюминиевых сплавов. В общем, мастерская оказалась запредельного технологического уровня.

– А ведь налицо серьёзная техническая недоработка с моей стороны. – буркнул себе под нос Яков Модестович, осматривая киль после снятия листов обшивки, и покосился на Александра, не услышал ли он.

Он услышал, но лишь ободряюще улыбнулся и ткнул пальцем в перебитую у основания вертикальную дюралевую балку.

– Не огорчайтесь! Кто мог подумать, что пули попадут так кучно? Три пули в пятачок окружностью в четыре сантиметра, фантастический результат.

– Это не аргумент. Значит, в другом случае тут хватит одной пули более солидного калибра.

– Согласен, Яков Модестович. Будете усиливать узел?

– Буду. И по балкам крыльев пройдусь, посмотрю, где могут оказаться тонкие места. И вообще – сварливо добавил Гаккель – Вы человек важный и дела у вас важные. Отправляйтесь-ка вы исполнять свои обязанности, а я тут сам немного повожусь по своей части.

– Бог с вами, неважный человек, занимайтесь своими неважными делами. – усмехнулся Александр – Там у нас, и правда, накопилось много дел.

– Извините великодушно, Александр Вениаминович. – сбавил обороты Гаккель – Налицо необходимость серьёзной работы, а, может, даже и модернизация всех самолётов, выпущенных ранее.

– Подумайте, Яков Модестович, посоветуйтесь со своими инженерами и мастерами. По итогам обследования и обсуждений обязательно составьте меморандум, а мы его обсудим. Отзыв самолётов на модернизацию все поймут, а вот отвалившиеся хвосты, боюсь, не оценит никто.

***

Подготовка к коронации шла полным ходом, впрочем, почти все всё действо должно было проходить в Москве, а Петербурге планировались лишь относительно небольшие мероприятия. К тому же, возвращения императора Ивана Седьмого в Петербург не планировалось, поскольку столицу решили перенести в Москву. Вот и старт очередного перелёта где-то в высоких кабинетах тоже решили связать не просто с коронацией, но с новой точкой отсчёта, чтобы и своим подданным, и международной общественности лучше запомнилось первое выдающееся событие нового царствования, связанное с возвращением в старую столицу.

Об этом Александр и Агата беседовали с Игорем Константиновичем, лично прибывшим в их особняк. За время знакомства и этот юноша превратился в мужчину. Окреп, по новой моде отпустил пилотские усы, смотрит уверенно, тон стал повелительным.

– По соглашению с императорским домом Японии, послу Хэйхатиро Абэ разрешено вернуться на родину таким необычным способом. Впрочем, вас, наверное, уже известили об этом.

Да, верный вассал Абэ, Тоширо Мифунэ посетил Павичей с такой новостью. Как выяснилось, японского императора весьма впечатлило, то, как эта безбашенная парочка с одним пистолетом сумела отбиться от нападающих с пулемётом. В Японии известие об этом столкновении вызвало бурю восторга, у дверей русского посольства даже случилась небольшая и очень дружелюбная демонстрация. Туда явилось почти две тысячи токийцев с портретами Мамору-доно и Агата-доно, как японцы перевели имена Александра и Агаты. Какой-то токийский газетчик подсуетился и выпустил тираж в триста тысяч открыток, где новые герои в кимоно и с мечами в руках стоят на фоне Агаты Третьей. Говорят, что партия таких открыток была завезена из Японии во Владивосток и мгновенно распродана. А теперь ещё один тираж японских открыток, упакованный в ящики, везут в Петербург. Тоширо обещал принести парочку таких любопытных сувениров: до сих пор русские не становились героями японской массовой культуры.

– Ваши достижения теперь имеют государственное значение, поэтому место старта обсуждению не подлежит. – непреклонным тоном вещает Игорь Константинович.

Вообще-то Александр и не собирался спорить, хотя его немного фраппировало отношение нового царя и его наследника. Прежний царь недолюбливал Александра настолько, что ни разу с ним не встретился, если не считать старта перелёта по русским городам, да и там вместо Александра о готовности докладывал князь Иван. Новый царствующий двор, похоже, воспринимал Александра кем-то вроде второстепенного члена свиты или даже прислуги, что весьма далеко от уважения.

Похоже, новый статус вскружил голову Игорю Константиновичу. До сих пор он был, откровенно говоря, никем, и в наследовании русского престола не рассматривалась даже теоретически. Теперь же великий князь Игорь Константинович первый и единственный наследник нового царя, ведь жена Ивана Константиновича, сербская принцесса Елена Петровна погибла во время теракта в Царском Селе, а детей они ещё не завели. Теперь до новой женитьбы и рождения сына именно князь Игорь является вторым человеком в империи.