Первая волна

Глава 18

Война в бронзовом веке дело долгое. Да еще с переброской войска по Океану. Наш флот был слабее, так что он просто ждал. Нападать на нас по суше через три Дома тоже не самый простой способ ведения боевых действий. Ополчение неспешно готовилось к выступлению. Все держали оружие под рукой. Торговцев стало намного меньше. Но тех, кто приплывал или приезжал, я принимал лично, дарил подарки. Тайная служба Аки поймала первого шпиона. Вернее, его солдаты в кабаке избили за то, что он много вопросов задавал и пить им мешал. А тайная служба его прихватила, когда он в ответ грозить начал. Оказалось, работал на Властителя. И ещё одного выдал, но уже местного контрабандиста. А у того приказ был не больше не меньше — устроить на меня покушение. Ром тут же встрепенулся, четыре охранника теперь ходили со щитами, чтобы успеть меня прикрыть. Знали пойманные мало, так что мы устроили показательный процесс и Ирта-ра, на правах доверенного судьи, приговорил их к повешению. Заодно огласив новый закон, по которому пришедшего с повинной шпиона казнить было нельзя.

— И если вы думаете, — заявил он в конце, — что мы не знаем кто это, вы заблуждаетесь. Так что смотрите, не опоздайте.

Пришли сразу два. Один задолжал, а второй купился на щедрые посулы. Вот и скурвились. Обоих отпустили, приказав работать на Аки и его службу. В тот же день я получил весточку, что пятьдесят боевых кораблей Острова и двадцать Властителя отплыли в нашу сторону. С ними шли ещё пятьдесят торговых кораблей с десантом. Адмирал сказал, что таких флотилий здесь не собиралось никогда. Поздновато сообразив, я приказал Адмиралу подготовить несколько кораблей для затопления на фарватере. Заодно подкинул ему идеи брандера. Ополчение предгорья получило приказ идти в Порт. Три тысячи закалённых борьбой с горцами ополченцев — немалая сила. Высадку мы ждали в Лазурной бухте. Просто других хороших бухт для высадки большого войска нет. План был простой. Не мешать высадке. Эвакуировать местных. И где то на расстоянии пяти-шести дневных переходов встретить их всеми силами. А оставшийся в ожидании флот ночью атаковать брандерами. Их сделали пятнадцать штук из рыбачьих лодок. Горючими материалами занимались жрецы. Эти в курсе.

Ополчения подошло десять тысяч. Ещё четыре тысячи дала Рута. Шесть тысяч регулярного войска уже ушло в сторону побережья. Я последовал за ними с гвардией и охраной. Ополчение шло медленнее, но не особо. Продовольствие лежало на складах по пути следования. Настроение было хорошее. В лазурной высадилось двенадцать тысяч профессионального войска и три тысячи наемников. Сплошь пехота. Мы ждали их не шесть дней, а восемь. Они подошли под вечер спокойно и как-то буднично. Разбили лагерь и в его центре из трёх срубленных стволов деревьев составили вышку. А на её вершину с трудом водрузили отрубленную голову Кроки-ра. Похоже, первый бой они выиграли. Пришедший разведчик рассказал подробности. Повелитель поверил в легенду о подвластности крокодилов моему слову. Поэтому несколько тысяч его воинов три дня избивали их как могли. В Кроки-ра стреляли из баллист и катапульт с кораблей (стрелы и копья просто не пробивали броню великана). Его посчитали мёртвым, но когда подошли посмотреть, он в последнем приступе ярости убил и покалечил два десятка воинов. Всего же было убито около трёх сотен больших рептилий и множество мелких. Кабы не война, я бы Повелителю премию дал.

Из-за крокодилов в этой удобной бухте никто и не селился. А у меня всё возможности послать туда войско не было. Да и вроде они нашими союзниками числились. А тут чужими руками и задаром. Вот только Кроки было всё равно жаль. И армия моя притихла. Надо было дать достойный ответ. Пришлось открыть одну из домашних заготовок. Заранее предполагая место битвы, мы в разобранном виде доставили туда баллисты и катапульты. Везли всё, кроме деревянных частей. Их вырубили на месте. Надо сказать, что в этом мире таскать осадные орудия за войском пока не додумались. Катапульты стреляли 70-ти сантиметровыми стрелами на 400–500 шагов. Баллисты метали камни и кувшины с горящим составом на 350–400 шагов. Время у нас было, и пристрелять местность мы успели. Выкатив их перед войском, воевода выдвинул по флангам тысячу конницы на случай встречной атаки. И вот сейчас два десятка машин нацелились на лагерь противника. Там засуетились, спешно строились.

— За Кроки-ра! — закричал я, и всё войско подхватило, — За Кроки-ра!!!

Залп был успешен. Вышка с головой Кроки развалилась и загорелась. Стрелы катапульт выбили из строя сразу несколько человек в одном месте. Судя по крикам, они пробивали людей насквозь, раня стоящих за ними. Перезарядив машины (ох, долгое это дело) мы дали второй залп. Голова Кроки заполыхала вовсю. Зазвучали звуки командных рогов и раковин и противник отступил на двести шагов. Победные крики в нашем лагере отметили первую победу Дома Летучей Рыбы в этой войне.

В это же время двадцать боевых кораблей Острова Торговцев, отделившихся от основной армады, блокировали устье реки и заперли наш флот. Куда ушли остальные, было непонятно. Но семьдесят кораблей Властителя остались в Лазурной бухте. Глубокой ночью, пятнадцать брандеров, спрятанных до поры в маленьком заливчике, тихо подошли к спящему флоту и были подожжены смельчаками, отобранными для этого смертельно опасного дела. Их было сорок пять, по пять человек на брандер. Вернулся тридцать один. Полночи в бухте было светло как днём. Утром, пересчитав корабли на рейде, они поняли, что флот противника уменьшился на двадцать три корабля. Из них четыре боевых. А вот не надо было становиться так близко друг к другу! Обгорелые обломки плавали по всей бухте как символы нашей победы.

А мы это утро встретили в боевом строю. Противник поставил против нас двенадцать тысяч, а три оставил в резерве. Мы выставили пятнадцать тысяч, и пять в резерве, в том числе и две конных тысячи. Но в наших тысячах было по 1100 бойцов, а у них по девятьсот. То есть реально у них было 10800 в поле и 2700 в резерве. Против 16500 наших в поле и 5500 в резерве. Плюс моя гвардия. Двести отличных бойцов в железе. Вот только пехотинцы противника были лучше обучены. Так что нападать мы не собирались. Каждый день шёл нам на пользу. Им негде было взять продовольствие. Некуда девать раненых. И мы защищали своё.

Мы с Баком и воеводой стояли на небольшом пригорке и молчали. Ром распределял мою охрану. Войска расставлены. Укрепления построены. Острые колышки перед строем забиты. Приказы отданы. Чуть позади, там где нас уже нельзя было слышать, стояли гонцы. Войско Повелителя разворачивалось очень неспешно. И вдруг Бак засмеялся.

— Да они же ждут, когда мы побежим! Поэтому и не торопятся! Уже всё ясно, а они всё ждут!

— раздалось на левом фланге, затем перекинулось на центр, и вот уже всё войско дружно пело

Интересный вариант. Быстро переделали.

— Такого они никогда не видели и не слышали, — буркнул воевода, — Может нам ещё и станцевать?

— Если переживём сегодняшний день, то обязательно, — пресёк я ненужное веселье.

— Переживём, Рапи! — сказал подошедший Ром.

— Началось, — напряжённо выговорил воевода.

Особой тактикой атака не отличалась. Да и откуда ей взяться? Это мы пятый год воюем. А вообще, здесь большой войны не было десять лет. А до неё ещё десять. Залп военных машин особого эффекта не дал. Мало их. Но промахнуться по большой толпе ни у кого не получилось. Лучники били эффективнее. Мы их поставили за самым слабым ополчением. Затем в бой вступили острые колышки. Кожаную подмётку армейских сапог они пробивали с первого раза. Попавший «на кол» воин падал, как подкошенный. Об него спотыкался следующий, а третий не мог их не обойти, не перепрыгнуть. Залп их лучников нашим ростовым щитам был не страшен. Кое-как выровняв ряды, воины Повелителя всё-таки добрались до нашего строя и два войска упёрлись друг в друга копьями.

— Ты был прав, Рапи, — выдохнул воевода, — длинные наконечники копий не позволяют их отрубить. А им мы их деревяшки обкорнали!

Ну это опять не я. В смысле здесь я, а на Земле это старая история про щит и копьё. Длинный наконечник метательного копья дороже и тяжелее, но он, вонзаясь в щит, в нём и остаётся. Щит становится бесполезным, а воин без щита уязвимым. Но это всё было на левом фланге, где стояла армия. А вот ополченцы тут же подались назад. Они держали строй, не бежали, но ничего не могли противопоставить слитному напору профессионалов. Пока спасало только то, что врагов было меньше. Воевода помрачнел и обернулся ко мне.

— Может послать им подкрепление?

— Пехота, это такие же ополченцы, а конницу будем беречь до последнего.

— Они не выстоят.

— Отдай приказ начать обходить их строй последней тысячей с правого фланга. И пусть левый фланг усилит натиск.

Забегали гонцы, заревели трубы, начались передвижения воинов. С нашего пригорка было видно, как отступление прекратилось. Но тут противник бросил в бой резервы. Тысяча бойцов побежала к остановившимся пехотинцам правого фланга и пятьсот к начавшему отступать левому.

— Они бросают в бой половину своих резервов!

— В их лагере нет возвышенностей. Вот они и решили, что мы бросили в бой свои резервы. И теперь ясно, что они не поняли, насколько велика наша армия. Тысячу пешего резерва на правый фланг!

Стоящие на другом холме военные машины не упустили свой шанс и удачно отстрелялись по подбегающей тысяче вражеского резерва. Но всё же её удар вновь заставил наш фланг вновь отступить.

— Рапи, — начал Воевода, — а в центре, похоже, стоят наёмники. Они даже наше ополчение сдвинуть не могут!

— Но и мы их не можем потеснить. Будем ждать.

Из нашего строя выносили раненых и несли их в специально подготовленное место, вдалеке от лагеря. Жрецы Томи своё дело знали хорошо. Отдельно складывалось оружие. Оно всё было помечено, так что потом разберёмся где чьё. А вот бойцы противника выходили и выползали из боя сами, помогая друг другу. Из центра их выходило особенно много. И снова противник не выдержал. Пятьсот воинов резерва побежали к центру.

— У них в резерве последняя тысяча!

— Наверняка лучшие из лучших, — проворчал Бак.

— Они отходят! — закричал Ром.

— Всем стоять, — завопил Бак, — это уловка! Мы разомкнём ряды, а они ударят с новой силой!

Но то ли силы были на исходе, то ли без приказа наступать никто не решился, но наш строй не сдвинулся с места. И два войска быстро разошлись, вернее отступали они, а мы не имели сил их преследовать. Раненых они утащили с собой, так что на поле боя остались лежать только убитые. Воевода вскочил на лошадь и со своей свитой умчался командовать.

— Знаешь, Рапи, — тихо сказал Бак, — это странно, но стоять и смотреть совсем не легче, чем биться.

— Иногда даже тяжелее, — подошёл к нам Ром.

— Да знаю я. А когда ещё и отвечаешь за всё… Ладно, всё потом. Пойду в шатёр, передохну. Воеводу пускать без доклада. Пусть сосчитают убитых. Остальное сообразите без меня.

Где-то часа через два пришёл воевода. Сел на шкуры, снял шлем и тяжело вздохнул.

— Пехотинцев, способных стоять в строю осталось три тысячи. Ну и две конных тысячи. Пятьсот убитых, шестьсот раненых. Ополченцев, готовых сражаться, осталось десять тысяч. Убитых и раненых ещё считают. Если бы не жрецы, умерших от ран было бы много больше. У противника убито две тысячи, это то, что мы насчитали на поле. Оружие их мы собрали. Раненых должно быть больше. Да и вообще, они не ожидали такого сопротивления. И такого войска.

— Двойной лианы ещё нет?

— Нет. Но их дозорные очень внимательно смотрят в нашу сторону.

— Пусть поднимут первые. Оставьте на поле четыре тысячи и весь резерв, что не был в бою. Остальным отойти в лагерь и отдыхать. Подождём. Думаю, ночь поможет им принять правильное решение.

Утро выдалось тяжёлое. Я с трудом разлепил глаза. Ночью три раза поднималась тревога. Жгли костры и перекрикивались дозорные. Не оставляло напряжение. Ром точно не сомкнул глаз. Бак провёл ночь с гвардией, окружившей мой шатёр. После завтрака моё войско стало во второй раз строиться для битвы. В резерве я оставил только конницу. Разбитые щиты и сломанные копья были заменены. Мы были готовы. Враг строился медленнее. И бросаться в бой явно не собирался. Словно нехотя из дальних рядов поднялось копьё с двойной лианой. Немного подождав, мы поставили шатёр переговоров. Я, Бак и Воевода пошли к шатру не раньше, чем увидели двух переговорщиков с той стороны.

— Средний сын Властителя и первый советник, — сориентировал меня Бак, — Значит сам Властитель на кораблях, старший сын остался главным в Доме, а младший командует там оставшейся армией.

Вход в шатёр был сделан с двух сторон, так что вошли мы внутрь одновременно. Сели на скамейки и стали молчать. Они ждут проявления уважения, а я жду, что они скажут. Двойную лиану кто поднял? Вот пусть и начинают. Когда мне надоело сидеть, я встал и пошёл к выходу. Вот тут советник не выдержал.

— Ты не посмеешь уйти!

— А кто меня остановит? Дом Летучей Рыбы больше не признаёт власти над собой!

— Мы сокрушим твой Дом!

— Сначала уйдите с моей земли живыми.

— На нашей стороне Остров Торговцев!

— Там просто ещё не слышали про вчерашнюю битву. Вы потеряли третью часть войска и вернулись в собственный лагерь.

— Ты потерял больше!

— Я на своей земле. Уже ушёл в столицу первый обоз с ранеными. Сюда движутся две тысячи ополченцев. Везётся продовольствие. Нас намного больше и мы не проиграем эту войну.

— Властитель хорошо заплатит тому, кто схватит бунтовщика, — начал говорить средний сын, — хватайте его!

— Кого, — закричал Бак, — его? — и он схватил воеводу, — Сколько мне за него заплатят?

— Да не меня, а тебя! — стал отбиваться воевода.

— А-а-а! — схватил сам себя Бак, — Держу! Куда его вести?

— Владетеля хватайте! — завопил советник.

— Бак, перестань! — не выдержал я.

— Прости, Рапи-ра, но так тянет посмеяться над…

— Я сказал, замолчи! А вы в следующий раз поднимайте лиану, когда будет что сказать.

И мы покинули шатёр. В нашем стане было всё спокойно. Жители местной деревушки копали большую яму. Хватит на всех погибших. В лагере готовился обед. Судя по запаху, есть будем кашу. Что-то я есть не хочу совсем.

— Как думаешь, что они будут делать? — спросил воевода.

— Думаю, нападут, быстро отступят и уйдут. Возможно бросят раненых, что бы нас задержать. Но мы их просто добьём. И начнём преследование. Конница будет висеть у них на хвосте и убивать отставших. По ночам лучники станут обстреливать лагерь. Разведчики вырвутся вперёд и отловят гонцов. К кораблям вернётся призрак армии. И они уберутся отсюда. Ладно, иди, командуй. Как-то сегодня жарко. И душно.

— Жарко? — удивился Бак, — Да нет, даже прохладно.

— А с меня пот так и течёт. И что-то дышится тяжело.

— Ром, бегом сюда! Быстро заслонили Рапи щитами! Держи его с левой стороны! Никто не должен видеть его таким!

— Я останусь…

— Я тебе останусь! Ром, в шатёр его! Пошли кого-нибудь к лекарям!

— Они его как раз ждут у шатра, хотели что-то обсудить. Что с ним?

— Я тебе что, лекарь!? О, Океан! Он уже…

Дальше не помню. Глаза открывались неохотно. Чувствовал я себя паршиво. Это был мой шатёр. Два жреца сидели по бокам моего ложа. Один держал меня за руку, слушая пульс, второй как раз менял холодную тряпку на голове. Своего тела я просто не чувствовал.

— Сколько прошло времени? — сейчас это был главный вопрос.

— Сейчас утро следующего дня, Владетель!

— Где Бак?

— Караулит вход. Не надо говорить, отдохните.

— Позови его.

Последнюю фразу я уже шептал. Но жрец позвал Бака, так и не отпустив моей руки. Тот скользнул в шатёр и облегчённо улыбнулся, увидев мои открытые глаза.

— Всё хорошо, — начал он, — Воевода сделал вид, что сам будет атаковать, они и отступили. Раненых бросили. Здесь осталась гвардия и две тысячи ополчения. Остальное по твоему слову.

И я опять заснул. Проснулся уже днём. Болела левая нога. Попробовал шевельнуться. Тело снова было при мне. Я поднял глаза на старшего из жрецов.

— Тебя укусил болотный жук, Владетель. Забрался к тебе в сапог. Он редко встречается, но очень опасен. Я прижёг твою рану раскалённой медной лопаткой. Но яд уже попал в тело. Тебя спасли отвары и мокрая тряпка на голове. Ещё день-два и ты встанешь.

— Ты забыл упомянуть своё лекарское искусство. Думаю, оно было главным в моём спасении. Я могу что-то сделать для тебя?

— Да, Владетель. Томи-ра сказал, если представится случай, попросить сделать меня твоим личным походным целителем.

И он прав. Да и мало ли. Врача рядом с собой всегда стоит иметь. Как-то я этот вопрос не продумал.

— Ты станешь частью моей охраны, — я повернул голову к Рому, — ты всё понял?

Всё это время молча сидевший начальник охраны кивнул и пробормотал.

— Как только рыба сорвалась, так сразу новый крючок привязали.

Я повернул голову к Баку.

— Всё по твоему слову. Их войско отходит медленно. Последний гонец сообщил, что они прошли всего дневной отрезок пути.

— Пусть войско возвращается. Пойдём к столице. Здесь опасности больше нет. И пошли голубя к Аки. Надо сообщить союзникам. Пусть будут на готове. Властитель может на них отыграться.

И снова утро. Но я уже приподнимаюсь. И даже сажусь.

Воевода прислал гонца. Просит разрешения добить войско Повелителя. Отступили с поля боя десять тысяч. Из них тысяча раненых. Их преследовали двенадцать тысяч здоровых и отдохнувших воинов. Пять тысяч армии и семь тысяч ополчения. Из них две тысячи конных. К концу первого дня противник потерял триста пехотинцев. Тех, кто не смог больше идти. Они сидели и лежали на дороге, воспринимая удар меча как милость. Ночью вражеский лагерь был обстрелян лучниками. Горящие стрелы падали на лежащих в вповалку людей. Палатки они бросили ещё день назад. Утром насчитали около сотни убитых. К полудню две тысячи войск Повелителя встали заслоном на дороге. Все, кто не мог быстро идти. Все раненые. Ослабевшие. Воевода проверил, что основное войско действительно ушло и бросил в атаку конницу. Неведомо как, в войска проник слух, что меня отравили на переговорах. И все просто горели желанием поквитаться. Пара залпов лучников, атака по флангам ополченцами и набирающий скорость клин конницы с длинными копьями для удара в центре. Щитов у противника уже не было. Заслоняться было нечем. Строй был разорван первым же натиском. И началось избиение.

Воевода просил повозки для собранного оружия и разрешения продолжить преследование. Я разрешил, попросив быть осторожнее. В конце концов, пусть получает боевой опыт. Ну а мы на следующий день выступили в сторону столицы. Воевода преследовал врага ещё три дня. Враг отступал бегом. Удалось убить ещё около пятисот воинов. Наши потери исчислялись полусотней убитых и сотней раненых. Остатки армии вторжения сели на корабли. Всего около семи тысяч. Как только армия погрузилась, корабли вышли из бухты. В бессильной злобе погрозив им с берега кулаком, воевода приказал двигаться к столице. Даже если они высадятся опять, это уже ничего не изменит. Но мы ошиблись.

Флот Повелителя взял курс на Порт. Среднему сыну нужна была хоть какая-то победа. Тем более, он был уверен, что всё моё войско здесь. Но в Порту собралось шесть тысяч ополчения, тысяча пехоты, триста стражников гарнизона, двести матросов будущего флагмана флота (уже почти готового) и сотня сорванцов Океанской школы. Десять больших катапульт ждали свои цели. А в самом порту высилась защитная башня и несколько простых укреплений. Волнолом позволял войти одновременно только десяти кораблям. Сорок семь кораблей повелителя вошли в гавань на рассвете. Но их уже ждали. Такой флот не спрятать. Семидесятикилограммовые снаряды десяти катапульт понеслись в пристрелянные точки. Тяжёлые камни проламывали борта и ломали мачты. Забарахтались в воде первые жертвы. Жертвы, потому что Лами-ра, глава Порта, перед рассветом приказал сбросить у входа в порт внутренности свиней со скотобойни. Так что теперь там было не протолкнуться из-за акул. На тонущем корабле (одной мелкой посудине хватило первого же камня) кричали так, что слышно было на верхушке башни, откуда Лами-ра руководил сражением. Ветер был слабый, так что катапульты выстрелили ещё дважды.

Будь кораблей поменьше, они бы уже уплыли восвояси. Последний залп был сделан сосудами с горючей смесью. Пять кораблей пылало, два тонуло, четыре потеряли ход и просто качались на волнах. Лами-ра приказал их добить, приказав стрелять по очереди сразу десятью катапультами в каждый корабль. С причаливших к пирсам кораблей хлынула волна пехотинцев. И наткнулась на укрепления. Сделанные из камня стены отделяли собственно порт от города. Небольшие башенки позволили разместить там лучников. В промежутках между ними, закрывшись высокими щитами, стояли пехотинцы и ополченцы. Сошедшие с кораблей воины Повелителя были потрёпаны предыдущими сражениями и морской качкой. Дорога перед ними была нарочно усеяна всяким мусором. Сверху падали стрелы, а щиты нападавших были брошены ещё при отступлении к Лазурной бухте. И всё равно битва была жестокой.

Ополченцы с Кровавой не отступили. Вместе с ними в строю стояли подросшие сыновья горцев. Тысяча регулярных войск сразу запела про крокодила и пошла вперёд. А местные поклялись ещё накануне, что умрут, но не пропустят врага в город. К полудню все выдохлись. Войско Повелителя вернулось на корабли и под ругань Лами-ра покинуло бухту. Снарядов у катапульт не осталось. Одиннадцать кораблей затонули в акватории порта. Из них четыре боевых. Тридцать шесть кораблей везли остатки войска домой. Остров Торговцев отозвал свой флот из наших вод, но не позволил Мак-ра преследовать проигравших. Об этом я узнал уже в Руте. По дороге мне опять стало плохо и меня везли в столицу три недели. Войско подошло к городу вместе со мной.

Война была выиграна. Войска разошлись по гарнизонам. Ополчение распущено. Флот пошёл в Порт за пехотинцами. В строю осталось шесть тысяч воинов регулярной армии. Пятьсот раненых смогут встать в строй через два-три месяца. Учебный лагерь, возглавляемый Рик-ра, бывшим тысячником волков, должен был дать ещё тысячу через три месяца. Вот на три месяца и было объявлено затишье. Мне наконец стало лучше. Все это время Лили не оставляла меня ни на миг. В ночь, когда я стал сомневаться что выпутаюсь, она мне шепнула «Мы уйдём вместе.»