Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Глава 27

С памятного разговора в кабинете, время бежит вприпрыжку. Страна, разбитая и обескровленная постепенно приходит в себя. Ну как приходит, стоит на краю пропасти и балансирует с целью не свалится. Но, уже собирается сделать шаг подальше от могилы. Но обо всём по порядку.

Гоблины и Эларис. Племя Грязевиков, полноправные члены нашего социалистического общества. Только их появление спасло страну от города. Грибной лес, с огромными грибами, разросся вокруг озера Нежное. Грибы оттуда вывозили составами и караванами грузовиков. Вывозили, но меньше их от этого не становилось. Грибы, от заготовки в промышленных масштабах, росли ещё быстрее. Но росли только вокруг озера Нежное. В других местах, несмотря на все старания Элариса, расти они не хотели, а если и росли, то как обычные.

Однако и этого более чем хватало. Население хоть и не начало резко жить в достатке, но и от голода не вымрет. Из грибов теперь делают всё, от хлеба и консервов, до заменителя мяса и сладостей. Стоят они копейки, эффект от них более чем положительный. Многодетным, ветеранам войны и передовикам, этими же грибами выделяется помощь.

Не все довольны, но большинство понимает и принимает.

Порталы.

Изучение порталов с участием: Лазарева, Серафины, Элариса, Ломакина и целого созданного НИИ, давало интересные и даже неожиданные результаты. Порталы, их целых три вида. Стабильные-межмировые, их можно открыть в ручную с чем Лазарев легко справляется. Но тут есть заморочки. Для открытия портала, нужны кристаллы появившиеся на месте взрыва бомб. Эти кристаллы, а для стабильной работы их нужно пять штук встраивают в каменное, созданное Осипом или теми кто обладает похожими силами кольцо. Потом создаётся такое же кольцо. Находится тоннель где-нибудь в скале. Почему именно в скале непонятно, но портал в других местах не работает. Так вот, два кольца и тоннель не менее ста метров. Дальше энергия, Лазарева, Элариса или от кристаллов-аккумуляторов. И портал работает. Стабильно, долго, вот только ведёт в неизвестно куда, но почему-то в основном в прошлое.

То есть не совсем в прошлое, а в миры где время идёт не так. Там или динозавры ходят, или деметродоны ползают. В некоторых вообще период карбон и кроме земноводных и стрекоз нет ничего. А есть миры абсолютно пустые, холодные и безатмосферные.

Таскать оттуда что-нибудь пока не решаемся. Смотрим, наблюдаем, думаем.

Следующий вид порталов. Стабильные-местные. Они открываются более простым способом, никаких тоннелей для них не надо, но открываются только в пределах нашего мира. Что при развитии имеет огромный плюсы. Логистика выйдет на новый уровень.

Последний вид порталов — спонтанные-блуждающие. Ведут себя как шаровые молнии. В местах где взрывались бомбы, появляется хрень размером с дверь. Появляется, беспорядочно летает в метре над землёй и, или со временем уменьшается и схлопывается, или сталкивается с чем-нибудь и взрывается.

Природа этих явлений непонятно. Наблюдая такую гадость, Лазарев не смог понять куда они ведут. Из них никто и ничто не выходит, не выделяется, не вываливается и не выливается. В них ничего пройти не может, но это порталы. Лазарев и Эларис в этом уверены.

Радует только то, что их становится всё меньше и меньше.

Секты.

Секты как злили, так и вводили в заблуждение. Были среди них как плохие, так и относительно нормальные. Одни творили бесчинства и устраивали кровавые вакханалии, другие несли добро и мир, третьи воевали с первыми и активно поддерживали политику государства.

Среди доставляющих неприятности выделялись: Хранители, Белое Братство, Защитники, Свидетели Апокалипсиса.

Хранители, самые жестокие, устраивали кровавые оргии, массовые жертвоприношения и ждали спасителей. Опухолями расползаясь и захватывая целые районы, эта мерзость уничтожалась с помощью ковровых бомбардировок. В открытом бою, с ними никто тягаться не хотел. Фанатики шли в бой обвязываясь взрывчаткой. Ничего не боялись и не знали что такое осторожность и самосохранение. Пытаться помочь попавшим туда людям, не представлялось возможным. Даже Серафина не могла вправить им мозги. Попав же в плен, Хранители или разными способами убивались, или несмотря ни на что молчали.

Белое Братство. Состоящее из одних лишь одарённых скопление людей, считало других одарённых предвестниками конца света. Работали осторожно, в ебенях строили церкви, вели ненавязчивую агитацию. Втихаря устраивали диверсии на опасных производствах и важных для страны заводах и предприятиях. Считались самыми опасными и непредсказуемыми.

Защитники. Простые жулики прикрывающиеся великими целями. Обманывали население, в основном на деньги и сваливали.

Свидетели Апокалипсиса. По мнению этих ребят, все мы уже умерли и находимся в аду. Чтобы выбраться, надо просто сесть и ничего не делать. Потом, когда человек умирал от голода, по их мнению он очищался и улетал в рай.

Самое смешное, что руководители этих обезьян, истощёнными не выглядели. Принятого под белы рученьки отца Павла, лидера засевшей в Красноярском крае секты, в легковушку затолкать не смогли. Везли в кузове, куда кое-как построив аппарель затолкали.

Объяснение простое. Батюшка, брал грехи прихожан на себя. От этого и жирел. То что он глядя на прихожан жрал как не в себя и жил с тремя женщинами сразу, миряне воспринимали как само собой разумеющееся.

Казнили отца Павла, путём заливания в глотку расплавленного свинца. Кое-как, но всё же добился.

Остальные, некоторые даже не имеющие названия секты, играли нам на руку. Говорили о мире, дружбе, взаимовыручке терпимости к невзгодам. Все, кроме Медвежат. Медвежата, в которую вступали в основном ветераны, не только полностью поддерживали власть, но и в случае засвета какого-либо проповедника, брали палки, нещадно колотили поехавшего и ему сочувствующих и сдавали НКВД.

Период расцвета сект, пришёлся на сорок седьмой, в пятьдесят первом, после массового расстрела Стражей и Белого братства всё стихло. Дальше…

Лазарев.

Сергей Андреевич Лазарев, получил звание академика. Мотался с нами по Союзу, исследовал, проектировал город в честь себя. Совершал открытия, как полезные так и не очень. Выращивал кристаллы, составлял каталоги взаимодействия арданиума с химическими элементами, писал диссертации о влиянии кристаллов на живые организмы. При помощи Лариски добился звания светило науки. Не просто так, за бомбы, а многое за что. Полупроводники, сверхпроводники, прототипы процессоров, лекарства. Проблема была в том, что все эти открытия сильно опережали своё время и с учётом только оправляющейся после войны страны, должного внимания не получали.

Да исследовались, да внедрялись. Но особого рвения проявить было банально некому. На что Лазарев нисколько не унывал и продолжая открывать изучал порталы в которых видел ключ к нашему процветанию.

Аномалии.

Аномалий было великое множество. Самых разных, от мутаций растений и животных, до совсем непонятной хрени не поддающейся здравому смыслу.

Большинство этого безобразия творилось на территории Европы и зависело от того сколько бомб было взорвано в том или ином месте. Где-то учёные находили новые виды берёзы, а где-то появлялись новые формы жизни. Так, например, на руинах одного небольшого города на берегу Балтийского моря, появилось государство разумных крыс.

Не таких как Лариска, да и государством их общество трудно назвать. Но тем не менее признаки разума они проявляли. У них была власть, разделение на касты, свой язык, письменность и календарь.

Или у нас, природа изменялась. Виды живых существ мутировали. То что обитало раньше, изменялось.

Внешне не менялись только люди. Хотя, со слов Ломакина, Маришки, Лазарева и Лариски. Люди в этом мире, давно уже не люди. Исследования только подтверждают это. На пятьдесят первый год, в мире ни одного человека, в привычном понимании, не осталось.

Арданиум.

Давая нам всё, арданиум отнимал самое ценное. Продлевая жизни, избавляя от болезней, наделяя суперсилами, арданиум препятствовал размножению. Зачать стало значительно сложнее. Рождались в основном девочки. Единственный плюс в этой истории, что детской смертности теперь не было. Люди, которые не люди, стали крепче и сами того не замечая, сильнее.

Для них, для практически всех, изменения проходили незаметно. Их как-будто бы не видели, а то что видели, воспринимали как должное. Но, из-за увеличивающейся разницы количества мужчин и женщин, руководство вдруг вспомнило о моих предложениях. Из-за поножовщины, когда две женщины запечатлились на одного бедолагу и следуя правилам не смогли договориться. В результате три трупа. И такое сплошь и рядом. Одни, после того как зепечатлятся начинают тихо жить вместе. Другие опираясь на правила и то что многожёнство это плохо, противятся и устраивают скандалы приводящие в основном к убийству или в лучшем случае мордобою.

Сейчас, уже написанный указ получает последние правки и готовиться быть озвученным. Вместе с этим, активно разгоняется моя история. Умные люди с красивыми голосами, намеренно устраивают дискуссии в студиях. По сценарию кричат друг на друга, ругаются, даже матерятся. Одни которые как-будто за нас, выставляют меня героем и говорят что на меня надо равняться. Перечисляют мои заслуги, подвиги моих жён и утверждают что большие семьи неплохо.

Другие, якобы оппоненты, на счёт подвигов и героизма согласны. Равняться на меня готовы, но большие семьи считают плохим.

Считают до тех пор, пока ведущий не даст слово какому-нибудь учёному. Который раскидав всё по полочкам, убедит всех и, возможно, самого себя в том, что это всё же хорошо.

Такие передачи население слушает открыв рты. Те кто запечатлился, знает нас или просто разделяет взгляды — согласны. Другие плюются. Но это до указа. Там, всё изменится.

Друзья, семья, знакомые.

В семье всё не особо гладко. Девушки хотят детей, хотят спокойной жизни. Но увы не могут от чего всем не до радости. Горе от такого, все топят в работе. Маришка возглавляет медиков. Белка с особой жестокостью уничтожает криминальные элементы. Фая и Рая покровительствуют гоблинам. Роза бездельничает. Серафина учит Маруську.

Осип/Ломакин таскается со мной. Пока Осип пытается наверстать упущенное и иногда воюет, Ломакин пишет диссертации и научные работы. Не с таким энтузиазмом как Лазарев, но тоже неплохо получается.

Горчаков и Морозова бегают за преступниками. Нестерова пропала с радаров. Сидор и Самуил изредка пишут, но где они непонятно. Зато Вася Савин и Ваня Никифоров здесь. Вася учится в Свердловске и приезжает строить Лазаревск. Ваня женился, вроде как без запечатления, а как он сам говорит по настоящей любви. Работает на стройке и о чудо, ненавидит меня.

После всех этих радиопередач, со мной не разговаривает. При встрече здоровается и ссылаясь на занятость быстро уходит.

Быстрицкий работает, поднимает страну. Наш начмед, Агаларян, возглавляет госпиталь в Свердловске. Остальные… Остальные кто где. И пусть так будет. Сейчас не до них, работы по-прежнему много. А ещё впереди ожидаются потрясения. Грандиозные, как я думаю.

Год спустя. Лазаревск. Ваня Никифоров.

Иду по улице, пинаю камушек, своим ростом, размером и выражением лица распугиваю прохожих. Думаю о жизни. И тут есть над чем поразмыслить.

В стране катастрофа. Мы ещё не оправились. Все кто воевал от каждого хлопка вздрагивают. У нас полно работы, выходной раз в две недели выпадает. А эти, мать их руководители, вместо того чтобы жизнь наладить, многожёнство вводят. Три месяца назад, Левитан чтоб ему поплохело по радио указы зачитывал. Так мол и так, Сталин и маршалы, приняли решение…

Тьфу! Это надо ещё узнать чего именно они приняли что на такое решились. Командира в пример приводят. Совсем спятили. Увижу этого командира, мимо пройду, не поздороваюсь.

А потому что заели уже. Бригадиры лекции читают. Женятся по несколько раз. Узаконили они отношения, видите ли. До этого по углам обжимались, а теперь ходят носы задрали. А руководство им за это паёк усиленный. Землю, доплаты, премии на свадьбы. Нам жрать нечего, а они как мухи женятся. Противно. И нас таких нормальных всё меньше и меньше. Но мы держимся. Пусть на нас косо смотрят, никаких вторых жён мы не возьмём. Мы…

Созерцая спешащую по делам троицу, парня и двух липнущих к нему девушек, сдвигаю на затылок кепку и плюю на тротуар. Закуриваю…

Выходной уничтожен. У жены он только через неделю, меня же с утра буквально растоптали. Вызвали на работу и пропесочили. Как мол и так, Ваня, как ты можешь от коллектива отбиваться? Все уже по второй жене взяли, а ты… Не по советски это. Иди говорят, подумай над своим поведением, запечатляйся и женись.

А как я потом жене своей в глаза смотреть буду? Что я моей Верочке скажу когда в дом кого-то приведу? Здравствуй Вера, это Люба она теперь с нами жить будет?

— Да чтоб вас всех! Совсем озверели!

— Сержант Никифоров! — слышится за спиной знакомый голос. — Почему ругаетесь?

— Вася… Савин.

— Он самый, единственный и неповторимый, — подходя тенет руку товарищ. — А ты чего бледный такой? Не на работе. Приболел?

— Да где там, не болею я, вообще. А злюсь… Несправедливо это. Неправильно.

— Конкретнее, — смотрит на меня Вася.

— Закон этот, о многожёнстве.

— Так, Ваня. За мной. В порядок тебя приводить буду. Вон, пивнуха. Пошли, по кружечке бахнем. Я угощаю.

Заходим, садимся. Вася притаскивает четыре кружки, садится и подперев руками голову смотрит в глаза.

— Чего?

— Рассказывай.

— Да что тут рассказывать. Бесит всё. На работе ругают, начальство грозится премии решить. Жениться заставляют.

— Так чего не женишься?

— Я что дурак?

— А я по твоему дурак, — хмурится Вася. — Быстрицкий дурак, Рокоссовский дурак. Командир по твоему вообще придурок получается.

— А по твоему нет?

— Ты командира не трожь, мы ему жизнью обязаны. Сколько раз он твою тушу из-под обстрела вытаскивал. Перечислить? Сколько раз они всех нас спасали? Забыл? Так я тебе напомню. Нет, я не буду перечислять. Я проще скажу. Если бы не они, нас бы не было. Ни тебя, ни меня, ни Ритки, никого. И Союза тоже. И вообще всего. А ты что сейчас несёшь? На командира озлобился, на семью его, на руководство. А они в отличии от тебя, как лучше делают.

— Кому лучше? Себе? Командиру хорошо…

— Совсем спятил, — шипит Савин. — Что с тобой стало? Ты же с ним в атаку ходил. Тебя Маришка, жена его по кусочкам собирала. Ты скотина, плакал и говорил что умирать не хочешь. А потом когда она тебя собрала, руки ей целовал. Забыл?! Или ты забыл как после того как командир тебя с поля боя вынес, у танка братом его называл. Лучше бы он тебя там оставил.

— Ты что говоришь…

— А ты? — звереет Савин. — Ты сам себя слышишь? Ты знаешь что в стране творится? Знаешь что женщины уже делёжку устроили? Знаешь что без этого указа не могли договориться и шли убивать? Знаешь что после указа всё это прекратилось?! Ты знаешь? Нет? Тогда рот закрой и слушай. Не было у них другого выхода. Не было! Я знаю, я в прокуратуре и вижу какой звездец они свои указом предотвратили. А ты… Нюни распустил. Сидишь как девка.

— За языком следи.

— Сам следи! Болван. Командир для нас победу зубами вырвал. Спас всех нас, весь Союз, а ты его грязью поливаешь. Слушай меня. Ещё раз, нечто подобное в адрес командира услышу, забуду через что мы прошли и зубы тебе выхлестну. А теперь начнём сначала. Женат говоришь? Ну и как?

— Обычно, без всяких ваших запечатлений.

— Уверен? — отпивая пиво щурится Савин. — Дай угадаю. Жена у тебя, самая красивая. Вы без слов друг друга понимаете. Не ругаетесь, поддерживаете друг друга. Смотришь на неё, не нарадуешься. Светится она и пахнет вкусно, ты её по запаху в толпе найти можешь. А когда тебе плохо, ты вспоминаешь её образ, запах и тебе жить снова хочется. Угадал?

— Д-да. А как…

— Это и есть запечатление. По себе знаю. И знаю, что если встретишь вторую и запечатлишься, отказаться от неё не сможешь. Я не смог и ты не сможешь.

— А моя Вера что скажет? Вася, я же…

— Ничего, — разводит руками Савин. — Она и ты, сейчас одно целое. Если ты запечатлишься, то и она тоже. А если выёбываться не станете, то вообще всё гладко пройдёт. Ты пиво пей. А красивый город получается. Улицы широченные, ровные как зеркало. Дома большие. Вот наша трёшка в Свердловске, меньше двушки здесь. Оно и понятно, у нас столько места. Какой смысл микрожильё строить?

— Тут просто детская сразу идёт, она за комнату не считается.

— Вон как, — допивая кружку и закуривая качает головой Вася. — Ты мне вот что скажи, Иван. До всего этого ты сам додумался или подсказал кто? Чего молчишь, красноармеец? Подсказали. Мозги запудрили, начесали. А ты повёлся. Эх, Ваня…

— Командиру не говори, отводя взгляд ворчу. — Не надо.

— Своей головой думай, — поднимая вторую кружку улыбается Савин. — А если не можешь, то к друзьям обращайся. У тебя мы есть. Мог мне позвонить, Ритке написать, Громову, Иванову, Быстрицкому, Горчакову, а ты слушаешь не пойми кого.

— Они как лучше хотели.

— Для кого, Ваня? Для тебя или для себя? Вот ты послушал, а они… Вот увидишь Вань, пока ты волосы на башке рвёшь, они сами по три раза женятся и потом на тебя как на дерьмо смотреть будут. Вот и думай. Ух хорошее пиво. Ладно, пойду я. Дела. Увидимся ещё. Ты кстати где живёшь?

— Быстрицкого тридцать два, квартира сорок шесть.

— Увидимся, друг, — хлопнув меня по плечу улыбается Вася и уходит.

Сижу, пью пиво. Думаю и не понимаю что со мной произошло. Как я мог отвернуться от них? От друзей. От тех с кем столько прошёл. Я же…

— Извините, — отвлекает меня тихий голос. — Вы как закончите, кружки пустые принесите.

— Да, конечно…

Оборачиваюсь, вижу маленькое и худенькое чудо в синем переднике. Куколка… Глаза большие, серые. Фарфоровая кожа… Волосы светлые, вьющиеся… Она светится.

Икнув резко отворачиваюсь, поднимаю кружку и пью.

— Хи-хи, — подходит ближе девушка.

Забирает у меня пустую кружку из которой я пытался пить. Подаёт полную и смеясь похожим на перезвон колокольчиков смехом уходит за прилавок.

Стараясь не оглядываться, вдыхаю кружащий голову запах. Давлюсь, кашляя хватаю кружки, бегу к прилавку с целью поскорее сбежать. Но как будто прилипаю к полу. А эта ведьма… Вздохнув она берёт платочек, подходит и вытирает мне лицо. Отходит…

— Ваш друг всё оплатил. Вам ещё?

Не выдержав убегаю. Не оглядываясь бегу по улице, прячусь за угол.

Нет, это бред. Этого не может быть. Это… Это… Неужели? И что теперь делать? А как? Ой-ёй-ёй…