Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Глава 5

Поздний вечер. Позиции. Морозова.

Странные ощущения, непонятные. Я знаю что холодно, но понимаю что от холода мне приятно. Как будто... Как будто не вокруг холодает, а это я понимаю рядом с собой температуру. И это...

Не до этого. Сегодня, у измотанных войной бойцов, не что-нибудь, а настоящий праздник. А всё потому что пока Влад готовил бомбу, Серафина затрофеила целых три грузовика с продовольствием. Просто, ещё во время разведвылетов, Преображенская, внушила немцам набить машины до отказа разными вкусностями и выпивкой, уезжать подальше и ждать. Сегодня, просто перенесла грузовики поближе. Так что теперь вместо консервированной каши и сухарей, бойцы могут угоститься колбасами, сосисками, тушёнкой, шоколадом, конфетами, печеньем. Чаем, кофе, разными соками. На выпить у нас шнапс, коньяк и даже вино. Сигареты.

От такого подарка, строго нормированного чтобы на всех хватило, бойцы на седьмом небе от счастья. Да, каждому выделили на один раз поесть, плюс сто грамм выпивки. Но в таких условиях… Этого более чем достаточно, для поднятия настроения. Но, не обходится и без странностей. Например Влад и Серафина говорят, что продукты добыли по приказу Быстрицкого. И это…

Хм… Маленькие радости. Но это в очередной раз показывает, что семья Константиновых на нашей стороне. Одной Серафины хватило бы уронить фронт. А тут… Может кто-то там, в небе сжалился над нами и послал их? И хоть я не верю в мистику, да и в религию никогда не ударялась. Но в этом случае, не поверить просто невозможно. Что-то определённо есть. А обстановка…

Тяжёлая, светящаяся, фиолетовая дымка. Подсвечивает местность приятным светом и создаёт какую-то сказочно-романтическую атмосферу. Тёплый ветер приносит приятные ароматы сгущённого молока и апельсинов. От чего хоть я и не выпила, настроение стремительно лезет вверх. Портит его лишь то, что грудь огнём горит и чешется. Как будто…

— Ну, Екатерина Константиновна, — присаживаясь рядом улыбается Влад и протягивает мне тарелку и стакан. — Вижу, вы изменили своё отношение к нам.

— Спасибо. Да, я… В общем я ошиблась. Но сам пойми…

— Ну да, работа такая, — почему-то хриплым голосом, представляя старого нарисованного волка говорит Влад. — Понимаю. Вы пейте. Коньяк. Французский.

— Можно вопрос. Почему ты валишь всё на генерала? Заставляешь его командовать вами.

— Ты не поверишь. Это потому что он командир. Причём толковый. Мне надо поддерживать его. Он же мне сразу поверил. Да, сомневался, и пока не увидел что мы можем, не прекращал. Но… Понимаешь, доверие это очень ценный ресурс. Для меня.

— И для меня теперь тоже. Ещё раз спасибо и извини, пожалуйста.

— Принято. За мои дурацкие шутки, тоже извини. Если есть желание, присоединяйся к нам.

— Нет, я здесь. Пока… Потом подойду. Мне подумать надо. Сегодня, слишком много всего случилось.

Влад пожимает плечами, закуривает и уходит. Выдохнув выпиваю коньяк, как вдруг…

— Коровища, — шелестит в голове голос Риты Нестеровой. — Не могла ты пропасть. Страшная, толстая, бабища.

Поворачиваю голову и что неудивительно, вижу саму Нестерову. Которая стоит, тяжело дышит и хмурясь смотрит на меня. Её же мысли… Она страшно ревнует Влада. Уже решила что я пытаюсь отбить его у неё. Соблазнить и изнасиловать. Считает меня страшной, толстой проституткой.

— Убила бы, — шелестит голос Нестеровой. — Придушила. Коза.

— Прости, но мне неприятно что ты на меня так смотришь.

— А я не на вас, — кивает Нестерова. — За вами танк интересный.

— Тогда я продолжу есть.

— Подавись! — мысленно восклицает Рита. — Подавись, тварь. Пусть эта колбаса у тебя в глотке застрянет. А Влад мой, и тебе, образина, я его не отдам. Шлюха!

— Что сказала?

— Вам послышалось, — уходя бросает Нестерова.

Вот ведь, девчонка. Да с чего она вообще взяла? Так, надо расслабиться. Ребята отбили второе нападение и нахлобучили фашистов по самое не могу. Это… Блин, почему грудь так чешется? Почему…

— Катюшка, — подходит подвыпивший генерал.

Для приличия встаю, выпрямляюсь… На кителе щёлкают пуговицы и отлетают.

— Оу! — резко разворачивается генерал. — Кхем… Завтра поговорим.

Это что такое? Это как? Это…

Три часа спустя. Блиндаж. Нестерова.

— Воздух! — кричат на улице. — Тревога!

Хватаю телогрейку, выбегаю… Мимо мне проносится Влад, встаёт и поднимает руки. Серафина, Белка, Роза и Спичкины взлетают вверх и скрываются в дымке. Слышится тяжёлый гул самолётов. А здесь… Здесь Влад. И сейчас…

— Владик, можно тебя?

— Подожди, я как бы занят, — не глядя на меня отвечает Константинов. — Иди в укрытие.

И я бы пошла, но алкоголь, настроение и бродящие рядом тётки, толкают на глупости.

— Владик, ну очень надо. Можно…

В небе вспыхивает молния, что-то взрывается и на нас падает пылающий метеорит. То есть горящий самолёт.

— Эх, — упав на колени восклицает Влад. Напрягается, и двигая руки уводит самолёт в сторону.

— Ого. А ты сильный. И не одетый.

В небе всё вспыхивает, слышатся очереди. Влад мотает головой, слышится свист…

— Да вашу мать! — выплёвывая кровь кричит Влад. — Я понимаю что их много. Не давайте бомбы скинуть. Сера, уводи. Близняшки, Белка, взрывайте.

Вокруг творится ад. Вокруг наших позиций, туда где был бой, градом падают бомбы. Валятся разорванные и пылающие самолёты. В небе вообще что-то невероятно.

— Владик, ты…

— Рита, пожалуйста, подожди.

Танкисты забираются на танки, взводят зенитные пулемёты на башнях, целятся и стреляют.

— Сера, направляй их. Молодец. — кричит Влад.

— А я не молодец? Владик, а как же я. Я же люблю тебя.

— Р-р-р…

Ситуация только ухудшается. Самолётов и бомб падает больше. Сверху сыплется шрапнель, падают обломки.

— Я люблю тебя! — подойдя к Владу кричу.

Но он не слышит. Выплюнув кровь он с трудом поднимается, как вдруг по колено проваливается в землю. Рычит, водит руками…

С неба, из фиолетовой дымки падает горящий бомбардировщик. Падает медленно, как будто вязнет в чём-то. Скрипя останавливается и двигается дальше от позиций. Ускоряется и кувыркаясь улетает.

— Вы что там делаете? — покачиваясь смотрит вверх Влад. — Как на лагерь тараном идут? Вы их с японцами не путаете? Воздействовать не можешь? Под наркотой? Сбивайте, выдержу.

— Владик…

— Да отстань ты!

Небо снова озаряет взрывами. Самолёты вспыхивая падают. Над головой взрываются бомбы.

— Владик, пожалуйста… Ответь.

Влад не отвечает, подняв руки смотрит в небо. Рычит и…

— Уходи дура!

Шагаю к нему, раскидываю руки… Влад что-то кричит. Вверху и вокруг всё взрывается. Солдаты, кроме пулемётчиков уже разбежались.

Подхожу, обнимаю Влада, поворачиваю его к себе. За это оказываюсь схваченной и грубо оттолкнутой. Влад же… Выдернув ноги из земли, он снова поднимает руки, но тут… Удержать падающую бомбу он не может. Здоровенная хреновина плавно опускается рядом с нами но тут же проваливается в землю.

И тут… Страшный взрыв, Влад исчезает в фонтане земли. Кувыркаясь лечу, падаю, пытаюсь встать и понимаю что не могу пошевелиться. Выплёвываю что-то из рта, пытаясь вернуть зрение мотаю головой. Становится тихо. Взрывы уже не над нами, а где-то далеко. Всполохи огня и молнии в дымке удаляются.

— Владик…

— Нестерова, — встаёт надо мной Савин. — Рита…

— Ох ё! — подбежав к нему выдаёт Никифоров. — Лейтенант. Санинструктор! Маришка!

Парни выглядят так, как будто увидели что-то страшное. Настолько, что оба сняли шапки и едва не плача смотрят на меня.

— Вы чего? Я же… Меня просто откинуло.

Прибегает Маришка, закрыв рот руками кричит и пятится назад.

— Да что с вами? Со мной всё нормально. Я уже руки чувствую. И ногу. Мне даже не больно.

— Мариша, — стонет Никифоров. — Помоги ей.

— Как? Чем? Что я могу?

Не понимая о чём они, пытаясь закрыть глаза, подношу к лицу руку и понимаю что ничего не произошло. Рука, кончики пальцев ощупывают холодную землю. Но почему?

Поднимаю голову, моргаю… У меня нет ног. Ниже груди нет вообще ничего. Зад, с разорванными в клочья ногами лежит в метре от меня. Руки, обе, тоже там. Всё это шевелится, дёргается, пальцы руки сжимают землю. Они, потерянные части тела, слушаются меня. Я их чувствую, но…

— Ё-моё, — сняв шапку выдаёт генерал. — Дочка, ты как так?

— Разобралась, — зачем-то фыркаю. — Виновата, не по уставу.

— А ну-ка подождите… — идёт ко мне Маришка.

Присаживается около моей левой руки, пальцем проводит по ладони…

— Щекотно! Хватит.

— Тебе больно?

— Ни капельки. Немного неприятно, холодно. А так…

— А так? — ущипнув меня за зад, спрашивает Маришка.

— Так больно. А…

— Соберись, — кивает Маришка.

— Легко сказать. А как?

— Представь.

Представляю себя целой. И чувствую то, чего раньше не было. Поднимаю голову, смотрю как из меня к моим же частям тела тянутся кровавые нити. Соединяются с частями и тянут их обратно. Так очень быстро ко мне возвращаются руки. Возвращаются, прирастают. С хрустом на место встают суставы. Нижняя часть тела притягивается, подтягивается и также прирастает. Раны на ногах заживают…

— Ни крови, ни чего-то ещё, — заключает Маришка. — Очень интересно.

— Чего тут интересного, — с трудом встаю, отряхиваю превратившиеся в лохмотья штаны, шагаю…

Шагаю и падаю, потому как колени гнутся назад.

— Ошибочка. Не той стороной. Сейчас.

Нижняя часть тела с хрустом поворачивается по часовой, натягивая кожу отодвигается и со щелчком встаёт на место.

— Вот, — вставая улыбаюсь. — Так лучше. Это что получается, я теперь как вы? А чем мне разбор на запчасти поможет. А… А… Апчхи…

Картина меняется, я становлюсь как будто ниже. Савин глядя на меня садится, Никифоров закатив глаза падает. Генерал крестится.

— Что опять?

— Ничего, — пожимает плечами Маришка. — Всё хорошо, лечить тебя не надо. Только это, голову на место приладь. У нас бойцы в обморок падают.

— Голову?

— Ну да, ты её в руках держишь.

— Стой, а как я тогда говорю?

— Да чёрт тебя знает, — отмахивается от меня Маришка. — Ну всё. Я дальше пойду. У меня много раненых. А ты, безголовая… Иди полежи. Потом с тобой отдельный разговор будет.

Прилаживаю голову на место. Почему-то, то есть откуда-то знаю как надо. Ставлю голову на место, прижимаю, чувствую как срастаются мышцы, кожа, артерии. Поворачиваю до щелчка и… И всё. Никаких последствий. Шея немного чешется. С Ваней неудобно получилось. Лежит, язык вывалил.

Шагаю к нему, теряю равновесие и падаю.

****

Сон… Приятный, яркий, но почему-то вспомнить что именно видела не получается. А где вообще я? Вроде на койке, пахнет лекарствами. Значит… Открываю глаза, поднимаю голову и вижу что всё тело перебинтовано.

Значит, меня слишком сильно приложило и все эти фокусы с разбором на запчасти мне привиделись? Приснились… Однако… Мне больно. Вообще не больно. И тело хорошо слушается.

Поднимаю руку, шевелю пальцами, сажусь и встречаюсь взглядом с сидящей на табуретке Серафиной. Которая…

— Ну ты как?

— Я такой сон видела. Ты не поверишь. Налёт авиации, с неба бомбы, горящие самолёты, а потом я разобралась…

— Это не сон, — улыбается Серафина. — Всё так и было. А здесь ты потому что во сне разбиралась, а конечности твои по блиндажу расползались. Пришлось тебя, как бы это сказать, фиксировать бинтами.

— Ух ты. Это же здорово. Я такая же как и вы!

— Ну да, Рита, ты такая же как доктор Лазарев. Хвала Тёмным Силам, такой как мы ты не стала. А теперь слушай. Твоя способность — управление собственным телом. Разбор, спонтанные мутации на твой выбор. Когти, зубы, щупальца, броня, обращение в чудовище если захочешь. Практически бессмертие, пулей и взрывам тебя не убить. Бешеная регенерация клеток и тканей, сверхбыстрое восстановление. Сверхчеловеческая сила, скорость, выносливость. Ты можешь изменять тело как захочешь. Наращивать мышцы, кости, ты сможешь менять даже внешность. Теперь ты обладаешь редким даром, имеешь силу. И я научу тебя ей пользоваться. Влад, он же Кастиан, с такими как ты сталкивался и многое знает. Но сначала… Рита, нам надо поговорить. Очень серьёзно и основательно.

— Ну да, я всё понимаю. Но я люблю его. Ты ведь знаешь…

— Знаю, — кивает Серафина, и взмахом руки превращает мои бинты в одежду. — Пойдём, пройдёмся.

Выходим из госпиталя, пока идём в сторону их каменного домика стреляю у Савина сигарету, закуриваю и перебираю варианты как и что говорить чтобы убедить Преображенскую.

— Слушай меня внимательно, — прислонившись спиной к стене домика строго говорит Серафина. — Влад не твой.

— Я другого от тебя не ожидала. Кому я нужна…

— Нет, ты не понимаешь. Тут всё сложно, но и ты теперь не простая. То что ты искренне и всей душой влюбилась, никакому сомнению не подлежит. Но Влад, не твоя судьба.

— Почему?

— Что такое любовь? — вздохнув спрашивает Серафина. — Для нас, это нечто большее чем чувства. Для нас любовь, это совпадение вибраций души. Да, души вибрируют и только когда эти вибрации совпадают, двое, трое, четверо, шестеро, могут быть вместе. Тогда происходит такое явление как запечатление или любовь с первого взгляда и до последнего вздоха. Так вот, вибрации души Влада, в какой-то степени подходят тебе. Твои же, увы нет. Запечатления не будет, никогда. Твои попытки быть с ним вместе, измучают вас.

— Ты так говоришь потому что не хочешь чтобы я…

— Глупая, — улыбается Преображенская. — Если бы ты подходила, если бы вибрации ваших душ совпали и произошло запечатление, я бы сама привела тебя к Владу. Есть обстоятельства из-за которых я бы плюнула на всё. Но увы. Однако нет повода расстраиваться. Не завтра, не через год и даже не через десять лет, ты встретишь того с кем обретёшь своё огромное счастье. Ты найдёшь настоящую любовь. Нет, не загоняйся, мимо она не пройдёт.

— А как я… Как я узнаю?

— Ты сразу поймёшь, — улыбается Серафина. — Тебе будет знак. Ты просто не сможешь упустить его, даже если захочешь.

— А… Так ты видишь будущее? А я…

— Нет, будущее я не вижу. Я вижу мир по-другому. Мой разум позволяет мне видеть истинную суть мироздания. Представь себе большую паутину. Представь, ты гуляешь по лесу и видишь огромную паутину с капельками росы. Наложи на неё такую же, и так миллион раз. Вот так я вижу мир. И честно скажу, он куда сложнее чем тебе кажется.

— А каким будет знак?

Серафина улыбается, пожимает плечами, хихикая отворачивается и пальцем стучит в ставни окна. Окно тут же открывается…

— Хорошо мне с тобою кошка, — слышится пение Влада. — Хоть боюсь я тебя немножко…

— Вот так, — запоминая слова и мотив вздыхаю. — А это… Ты не шутишь?

— Нет, Рита, не шучу. Я вижу суть. Вижу линию твоей судьбы и вижу что она переплетается с другой. Она связывается с ней неразрывными узлами. И когда свяжется, вместе они уходят в бесконечность. Хорошо подумай над моими словами. У тебя сейчас два пути. Подождать и получить всё о чём мечтаешь или продолжить и сжечь себя. Ты…

— Спасибо, — улыбаясь киваю. — Большое спасибо. А долго ждать?

— Долго, но поверь, оно того стоит. А сейчас…

Серафина касается пальцами моего лба и буквально вливает в память знания о такой расе как оборотни или по другому морфы. Кто такие, что могли. Как превращались, жили. В добавок идёт целый фильм, жуткий, по большей части отвратительный, но полезный.

— Нечто, — отходя улыбаюсь. — Мне нравится. Я монстр…

— Миленькое, очень симпатичное чудовище, — поправляет меня Серафина. — Но запомни, чем больше сила, тем больше ответственность. Ты принесёшь много пользы, приблизишь победу и найдёшь своё счастье. Зазнаешься, поддашься гордыне, тебя ждёт только смерть. Иди, Рита, иди и помни что сколько бы сил у тебя не было, внутри ты милая, добрая, любящая и хрупкая девочка.

— Спасибо…

Обняв меня, Серафина исчезает. Я же… Ну да, не получилось. Но, какие наши годы. Подожду, тем более сейчас совсем не до романтики. А интересно, каким он будет? Встречу — увижу. Пока же… Пока война.