Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Глава 29

Новый мир… Открывая порталы занимаемся поисками этого нового мира. Но попадаем в тот же в который попадали. Правда не семь раз как тогда, а теперь двадцать семь.

Лазарев плюётся, Эларис психует и не может понять почему так. Серафина и Маруська стоят и задумчиво смотрят то на порталы, то на меня.

— Я ща психану! — искрясь фиолетовыми разрядами рычит Лазарев. — Ещё раз!

На ладонях его вырастают кристаллы. Отлетают, искрясь крутятся, формируют кольцо. Кольцо вращается, пространство внутри выгибается, рвётся…

— Тот же самый мир, — посмотрев в портал светящимися глазами заключает Серафина. — В двадцать восьмой раз. Вам это странным не кажется?

— Ещё как кажется, — закрывая портал ворчит Серёга. — Четыре года назад, я мог бы всё списать на свою неопытность. Но сейчас, когда я работаю по координатам, знаю как и что делать и намеренно пытаюсь открыть проход в другой мир…

— Это знак! — поднимает руку Маруська. Машинально облизывает лапку и трёт ей щёчку: — Мур-р-р… Это определённо знак.

— Какой? — садясь на землю устало спрашивает Эларис.

— Пока не знаю, — приглаживая волосы жмурится Маруська. — Но сами смотрите. Дядя Серёжа работает на арданиуме. Открывает порталы с помощью кристаллов. А лучше всего он открывает порталы от одного месторождения арданиума до другого. Вывод: там есть арбаниум. Необычный, а тот который на месте взрыва образуется. Вот нас туда и притягивает.

— Или там мощный источник магии, — машет рукой Эларис. — Короче там то, что сильно сбивает нам навигацию.

— Но магии там нет, — хмурится Серафина. — Исследуем?

— Позже. Нам всё же нужно попасть в две тысячи двадцатые годы. Там технологии. Работать будем по другому. Явимся, выгребем то что надо, нахватаем спецов и валим. Потом повторяем набеги. В другую страну. Серёга, открывай. Эларис, хорош отдыхать. Работаем.

Интересно, что же там такое? Ладно, пока не до этого. У нас тут план, надёжный как швейцарские часы. Идём я, Серафина, Маруська, Морозова, Лазарев и Лариска. Как выйдем на цель, скомуниздим то что нам надо и переправим сюда. Эларис работает якорем. Лариска и Лазарев будут не просто открывать порталы, а переносить сюда целые куски мира. Что очень энергозатратно, сложно, но как всем кажется эффективно. Пока не до долгой работы. Хочу быстрее, потому как скоро… Что именно скоро пока не знаю, но почему-то… Почему-то мне кажется, что я не успею.

Пока думаю, Лазарев открывает ещё один портал, Серафина наконец-то заявляет что мы на месте, после чего все убываем туда. Туда, это что неудивительно в Екатеринбург. На дворе две тысячи двадцать третий. Отличия… Их не много.

— Ну, начинаем, — хлопаю в ладоши. — Давайте!

Даём. И первой жертвой становится магазин электроники. Двухэтажное заваленное компьютерами здание, вспыхивает фиолетовым и исчезает. Через два дня, рядом с Екатеринбургом исчезает колонна танков идущая на учения. Через неделю с карты Тайваня исчезают все заводы по производству процессоров вместе с персоналом и оборудованием. Далее по нарастающей. Заводы: Мерседес, Рено, БМВ, Тесла, Джон Дир — испаряются. Ещё через месяц, Форт Нокс оставляя после себя воронку уходит. Потом американцы теряют один из флотов. Интел, АМД, Сони, Филипс, Самсунг, исчезают вместе с сотрудниками, а потом исчезают и их склады. Потом снова Америка, там загадочным образом исчезают танки и самолёты. Израиль и Великобритания не засчитываются всех своих самых новых танков. По всему миру пропадают учёные. Потом…

Потом: Серёга, Лариска и Эларис шлют меня на хер и говорят что больше не смогут открывать в этот мир порталы. Потому как они задолбались. Открывать и переносить огромные здания, куски городов и военные базы им всё труднее и труднее. Они выдохлись, им нужен отдых.

А мне по всеобщему мнению надо успокоиться и дать нашим учёным разобраться вот с этим. В противном случае они обещают задушить меня, а потом пустить в переплавку. Но, при этом все хотят исследовать тот мир, куда нас так тянет.

Спорить не решаюсь. Ребята молодцы, хорошо поработали. А отдохнуть и правда не помешает. Возьму семью, увезу на море. На месяц.

Неделю спустя. В пятидесяти километрах от Лазаревска. Ночь. Лес.

Молодой человек, с виду лет двадцати, стоит на холме и сжимая в руке амулет смотрит на то как длинные, тощие существа, таскают тела в кучу. Там они разрывают тела ещё живых людей, ждут когда из них в специальные поддоны вытечет кровь и утаскивают части тел к каменной кладке. Где такие же существа, составляют друг на друга камни, ржавые швеллера, куски арматуры и трубы. Всё это перекладывается частями тел. Ещё одна группа существ, мешает глину с человеческой кровью. Полученный раствор относится к строению и намазывается на стены.

— Ох, эта церковь, — взъерошив рыжие волосы улыбается человек. — Она прекрасна. Сестра Антония?

— Рано радуешься, — кривится худая беловолосая женщина. — Церковь только начало. До того момента, когда я смогу отомстить этим тварям за Селестию, пройдут годы.

— Но начало положено, — улыбается рыжий.

— Начало конца, — криво улыбается Антония. — Нам нужна жертва. Большая. Скоро твои уроды закончат? Ладно, они мне не мешают. Пошли…

Кивнув, Антония суёт руку в карман, извлекает клубок фиолетовых щупалец и держит на ладони.

— Это что?

— Ключ к нашей победе, — скалится Антония. — Величайшее творение Аненербе. Такое никому не повторить. Над его созданием трудились лучшие умы Третьего Рейха. У наших врагов уйдут десятилетия, но даже тогда они не смогут повторить это. Неважно.

Взлетев над землёй, Антония плывёт к церкви. Залетает в незавершённое здание. Встаёт на колени, прямо на пропитанную кровью землю. Усилием воли делает углубление и бросает туда клубок щупалец. Упав на землю клубок начинает жалобно пищать. Пытается выбраться, мерцает. Антония поднимается и взглядом вжимает его в землю. Несмотря на попытки сбежать и противный писк, клубок обнажая кристалл арданиума выпрямляет щупальца и запускает их в землю. Успокаивается и мерцая закапывается.

— Семя брошено, — кивает Антония. — В нужном месте, в нужное время. Теперь дело за тобой. Как минимум двести человек, должны сдохнуть здесь, пропитать землю своей кровью и отдать свои тела этому семени. Приноси жертвы порциями, по двадцать максимум пятьдесят особей. Если попадутся старые-выбрасывай. Нужны молодые самки. В город не суйся, найдут раньше времени. Приведём своих. Верующие прибудут завтра. И всё это только здесь. Под церковью.

— Здесь был… — сглатывает рыжий.

— Да, когда-то здесь был Идельштайн. Лагерь смерти где мы уничтожали отбросы и добывали «Первопричину.» Мы были близки к победе. Мы… Эти твари отняли у нас всё. Но пусть не радуются. Мы рассчитаемся. Потом, через годы, все они пожалеют что отняли у меня Селестию и уничтожили всё то что мне было дорого. Моя месть свершится.

— Вы меня пугаете… Сестра Антония…

— Боишься? Правильно делаешь. Я опасна и беспощадна. Теперь слушай внимательно. В ближайшее

время с целью стянуть на себя внимание, в городе сработает Белое Братство. Пока враги суетятся устрой ритуал. Как только последние жертвы будут принесены, а все службы проведены, уходи подальше и жди. Здесь всё само разовьётся, а ты замаскируйся среди местных и наблюдай. Пока всё тихо и есть время, мы начнём строить здесь подземный бункер. Начнём. Потом когда придёт время, я свяжусь с тобой. Надо будет слить информацию и показать этим отбросам что здесь происходит. Они сами зевершат начатое. Сделают всё за нас. Действуй.

— Я всё сделаю…

— Сделаешь, — шагает к нему Антония и глядя в глаза жутко скалится. — Иначе… Ты будешь умолять меня о смерти. Пошёл!

Глядя в след убегающему рыжему, Антония обводит строение взглядом, усмехается и растекается чёрным дымом. Существа, продолжают рвать тела, собирать кровь и строить здание.

Неделю спустя. Лазаревск. Лаборатория. Сергей Андреевич Лазарев.

— Что это? — глядя на плавающую в стеклянном баке странную медузу спрашивает Ломакин.

— Я не знаю, — качая головой развожу руками.

— Что значит вы не знаете? — смотрит на меня Ломакин. — Коллега, так не бывает. Вы позвали меня посмотреть на открытие, а теперь говорите что не знаете?

— Я действительно не знаю. Поэтому и позвал вас, профессор. Давайте вместе посмотрим на медузу, я расскажу вам что заметил, а вы… Кхем… Раньше, вот это было обычным кристаллом. Я разработал такие для записи информации. Я изменил структуру, усилил… Кристалл на это повёл себя необычно, вырастил щупальца и теперь изображает из себя медузу. Плавает… Но это просто кристалл и щупальца внизу. Ничего живого в нём нет.

— Про Владислава и его жён ты говорил также, — наклоняясь к аквариуму ворчит Ломакин. — Что он вообще делает?

— Просто плавает, — садясь в кресло развожу руками. — Беспорядочно. Иногда просто висит на одном месте без движений. Несколько минут или десятков минут. Но это тоже невозможно, арданиум тяжелее воды. А тут…

Пододвигаю к себе тарелку, беру бутерброд, откусываю…

— Сколько он у тебя так плавает?

— Трое суток. А что?

Ломакин подбегает, отбирает у меня бутерброд, вытаскивает из него колбасу и бросает в воду. Висящая неподвижно медуза, сразу же приходит в движение. Подплывает к ломтику и обволакивает его своими щупальцами. Тут же начинает растворять и поглощать. Как только управляется с ломтиком, подплывает к стеклу и зависает.

Ломакин прижимает к стеклу палец, медуза протягивает щупальце и прижимает со своей стороны.

— Просто кристалл, говорите? — усмехается Ломакин. — Мне так не кажется. Тут на лицо признаки разума. Давайте кое-что проверим.

Проверка начинается с игры в нравится не нравится. Профессор приволакивает подборку газет и прижимая фотографии к стеклу наблюдает за реакцией. Медуза, что не удивительно, реагирует. От фотографий советских солдат, весело машет щупальцами. От фотографий немецких — забивается в угол аквариума. Мерцает фиолетовым видя фотографию Влада и становится чёрной от фотографии Гитлера. Но тут не только чернеет, но и бьётся в стекло, как будто пытаясь напасть.

— Интересно, — взяв лист бумаги и разрывая его на две половины ворчит профессор. На одной стороне пишет да, на другой нет, укладывает листки перед аквариумом, вздыхает и указывая на них пальцем говорит: — Вот это — да. Если ты согласен, если тебе нравится, укажи на это слово. А вот это — нет. Если ты против, или не согласен, подплывы к этому слову. Начнём. Итак, ты нас понимаешь?

— Да! — видя как медуза подплыват к правому листку кричу.

— Не шумите, коллега, — ворчит Ломакин. — Вы его пугаете. Продолжаем эксперимент. Дружок, мы тебе нравимся? Да! Очень хорошо, ты нам тоже. Ты боишься? Нет. Отлично. Ты знаешь кто ты? Нет… Неудивительно. Ты живой? Нет? Ты разумный? Тоже нет? Ты не хочешь общаться? Нет? Что такое?

— Профессор, тут что-то другое, — глядя на медузу говорю и немного подумав спрашиваю. — Ты мальчик? Нет. Понял, ты девочка. Да! Извини, пожалуйста просто сразу не определить. Ты не обижаешься? Нет! Продолжим общение? Да! Профессор, это чудо какое-то.

— Я уже заметил, — разрывая листки бормочет Ломакин. — Я уже заметил. Хорошая моя… Не так. Надо дать тебе имя. Раз ты у нас девочка.

— Света? — почему-то предлагаю. — А что? Ломакина Светлана Михайловна. Звучит…

Медуза зависает у слова да и размахивает щупальцами. Так её и записываем. Эксперимент продолжается. Первым делом, рассказываем ей алфавит, учим слоги, после переходим к словам. Светлана, она же медуза состоящая из кристалла и десяти коротких щупалец показывает потрясающие результаты. Отвечает, машет щупальцами, через час зависает, висит так минуту и выбирается из аквариума. Машет нам, подпрыгивает, явно пытается что-то сказать. Видя что мы не понимаем изображает вздох и щупальцем выводит на столе слово карандаш. Тут же получает изжёванный мной огрызок, располагается на листке и печатными корявыми буквами пишет.

— Не хочу в воду там дышать сложно, — зачитывает Ломакин. — Ох, извини. А ты… Я трое суток слушала разговоры Ларисы и Сергея Лазарева. Я умная. Хм…

— Зачем ты? — спрашиваю и тут же зачитываю ответ. — Запоминать. Обрабатывать информацию. Ты создал меня такой. Вот так…

— Есть хочу. Сладкого, — зачитывает следующую строчку Ломакин. — Сейчас. Серёжа, я в буфет. Светланку не трогай.

— Да я и не собирался. Сами разбирайтесь. Я кажется здесь лишний. Чего ты там пишешь? Создатель. Умный. Папа добрый. Это Михал Андреич? Глупый вопрос. А ты… Я арданиум. Ты арданиум. Все арданиум. Читаю мысли. Вот как? Как Серафина. Кхем… Что с тобой дальше делать?

Медуза ползая по листу бумаги, теперь уже красивым почерком выводит целую поэму. Отползает в сторону. Двигает листик мне.

— Я буду полезной. Я запоминаю и храню информацию. Я вижу даже когда не вижу. Слышу мысли. Я — компьютер. Могу помогать. Хочу есть и спать. Пока тяжело. Маленькая ещё. Буду расти.

Существо, явно ожидая ответа, убирает назад щупальца. Перед глазами появляется образ маленькой лет шести девочки, которая шаркая ножкой стоит и смотрит на меня светящимися синими глазами.

— Ой, не смотри так. Ладно, ты полезная, с этим не поспоришь. Но…

— Хочу учиться, — звучит в голове писклявый как у Маришки голос.

В лабораторию врывается Ломакин. Судорожно открывает шоколадку укладывает её перед медузой, подлетает ко мне и хватает за шиворот.

— Что?

— Серёжа, бежим. Взрыв на заводе. Много пострадавших. Там дети. Скорее!

— Ё-моё! Бежим.

— Деточка, — наклоняется к медузе профессор. — Сиди здесь. Мы скоро вернёмся. Серёжа. Быстрее!

Два часа спустя. Лазаревск. Влад.

Отпуск прерывает известие о том что рванул завод расположенный на территории НИИ. За нами через портал прибыл Эларис и прямо с пляжа перенёс в Лазаревск, к заводу. Где вовсю кипела работа. Бригады пожарных, боролись с огнём и вытаскивали из здания людей. Врачи принимали их, одним оказывали помощь, других увозили в больницы

— Что же здесь случилось? Серафина, Маруся, ищите следы. Маришка, помогай раненым. Роза, Белка… Осмотритесь сверху. О, Горчаков. Денис, что за хрень здесь творится?

— Похоже теракт, — вытирая платком покрытую сажей лысину бормочет Горчаков. — По свидетельствам выживших в восточном крыле произошла серия взрывов. Фасовочные и упаковочные цеха уничтожены. Две лаборатории из шести разрушенны.

— Так там же больше нет нихрена. Персонала минимум…

— Персонала минимум, — перебивает меня Горчаков. — С этим не спорю. Цеха и лаборатории особой ценности не представляют. Но цель… Боюсь что уничтожить хотели не завод, а…

— Кого?

— Наших детей, — глядя мне в глаза бледнеет Горчаков. — Сегодня, именно в этом крыле, четыре класса находились на экскурсии. Два шестых, два пятых.

— Погибших много? — осознавая весь ужас ситуации спрашиваю.

— К счастью нет. Дети хоть и ранены, но относительно легко. Учительница пятого «А» сильнее всех пострадала. Закрыла детей от взрыва. Её нашпиговало осколками арданиума. Перебило позвоночник, посекло ноги. Она на руках ползла, детей выводила. Без неё сгорели бы… Влад, когда я эти сволочей найду, я с них сто шкур спущу. Я закон нарушу, но за это я их уничтожу. Влад…

— Работаем.

Маришка уходит помогать раненым. Горчаков гоняет своих. Однако всё там же и заканчивается. Маруська и Серафина притаскивают четверых. Двоих рабочих, милиционера и обычного гражданского.

— Ну и что за черти?

— Агенты Белого Братства, — кивает Серафина. — Решили уничтожить выродков. Твари…

Четвёрка, пребывающая явно не в себе, резко встают на колени, закладывают руки за головы и поднимают головы.

— Кто главный? — выращивая на пальцах когти спрашиваю. — Говорите!

— Они не скажут, — качает головой Серафина. — Они из разных ячеек. Друг друга до сегодняшнего дня не знали. Кто главный им не известно. Всё просто. Водитель получил инструкции, милиционер помог проникнуть на территорию. Рабочие установили бомбы. После взрывов побежали в точку сбору. Они сами не знают что ожидало их.

— Что вами движет? — подходя к пленным спрашиваю. — За что сражаетесь?

— За идею, — с ненавистью глядя на меня говорит первый. — Вы уродуете наш народ, извращаете. Вы превратили людей в чудовищ. Развратили их вводом указа о многожёнстве. Теперь вы плодите выродков.

— Фашист…

— Вы хуже! Мы хотя бы люди. А вы, твари…

— Горчаков, — подзываю к себе Дениса. — Этих мразей под арест. Их семьи, друзей, знакомых, всех в КГБ и допросить с пристрастием. А вы… За такое, я объявляю вам войну. Жалеть не буду. Хотел убить наших детей, скоро вы будете смотреть как я убиваю ваших.

Лица террористов вытягиваются. Все они наконец-то осознают во что вляпались и начинают кричать.

— Вам это не поможет, — улыбаясь киваю. — Не кричите так. И к жалости моей не взывайте. По отношению к вам, её у меня нет. Аха-ха-ха! За работу.