Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Глава 9

Ближе к вечеру. Южнее. Влад.

На помощь попёрлись почти все, наверное, чтобы вызвать у подопечных генерала Новикова, да и его самого настоящий переполох. Поехали… Я, Серафина, Спичкины, Белка, Осип и Лазарев с Лариской. А поскольку поехали на грузовике переделанном мной в автобус, то первыми охренели часовые. Которые проверив документы, взяли нас на прицел и приказали не дёргаться. Сами ходили, рассматривали неизвестную науке технику и не понимали как машина вообще может ехать. Также вопросы вызывала моя внешность, Лариска и внешний вид то есть одежда девушек.

Уговоры на часовых не действовали, рассказы о том что мы прибыли помочь, у нас пакет для генерала и всё прочее нужного эффекта не возымели. Поэтому сидели, курили, ждали.

Ждали два часа, Новиков удостаивать нас своим присутствием не торопился. Да и когда всё-таки пришёл, долго смотрел в документы, переспрашивал, подозрительно косился. После вскрытия пакета, долго фыркал, смотрел на нас как на дебилов, что подтверждала Серафина и даже арестовать собирался, но глядя мне в глаза, не решился и пригласил в штаб. Пешком и без оружия которого у нас не было.

Пока шли, успел посмотреть на контингент. Солдатики, всё те же малолетки, в основном девчонки. Однако выглядят… Почти у всех руки и лица покрыты заживающими ожогами и незаживающими язвами. Многие тяжело кашляют и выглядят крайне болезненно. У самого генерала, перебинтована шея. На щеках язвы. Ну и настроение… Глубокое уныние. Они, что совсем плохо, уже сдались. Даже новости о том что на центральный участок фронта одна за другой посыпались победы их уже не радуют.

— Мамочки, их же лечить надо, — стонет Серафина.

— Чем? — резко разворачивается Новиков. — У нас из лекарств: йод, спирт, бинты и пенициллин. Весь антидот извели, а он не помогает.

— Я могу сделать лекарство, — возникает Лазарев. — Это просто.

Генерал на это нехорошо щурится, хмыкает и жестом зовёт нас в штаб, он же блиндаж. Где садится за стол, закручивает самокрутку, прикуривает и вдруг… Громко кашляя закрывает рот тряпкой, валится на пол…

— Извините, — пряча окровавленную тряпку в карман кивает генерал. — Лёгкие газом сжёг. Так кто вы такие и чем нам поможете?

— Мы вас вылечим, — выращивая на ладони кристаллы кивает Лазарев. — Мне нужен спирт, шприцы и хоть какое-нибудь оборудование. К вечеру всем станет легче.

— Ну да, вот прям взял и подпустил хрен пойми кого к бойцам. Издеваетесь? Вы сами себя видели?

— Пусть наш внешний вид вас не смущает. Перейдём к делу. Мы здесь для того чтобы помочь. Мы привезли оружие, доктор Лазарев изготовит лекарство. А вы. Товарищ генерал?

Генерал меня не слышит. Сидит и как заворожённый смотрит на кристалл. Который…

— Очень интересно, — щурится Лазарев. — Невероятно.

— Вы думаете, коллега? — подключается Ломакин.

— Нет, я уверен, — качает головой Лазарев. — Да! Сами смотрите, Михаил Андреевич. Все показатели на лицо. Тут же всё очевидно.

— Если вы сейчас не переведёте, я вас покусаю, — качает головой Лариска. — Быстро на русский перешли!

— Кхем… В общем. С ними всё в порядке. То есть не всё, но скоро будет. Газ практически убил их, они держались обкалываясь антидотом, и скорее всего загнулись бы. Но тут бабахнул Идельштайн. Первопричина в их телах трансформировалась в арданиум. Потом ещё два взрыва. Понимаете? Да им сейчас плохо, но все кто сейчас живы, они выживут. Мы можем значительно ускорить процесс. Видите как генерал реагирует на кристалл арданиума? Ему лучше, язвы заживают.

— Стесняюсь спросить как ты это понял. Как по мне так всё без изменений.

— Я вижу по-другому. То есть вижу арданиум, — разводит руками Серёга. — И чувствую. Вот сейчас я вижу не человека, а прозрачный силуэт в котором энергия кристалла, запускает процесс регенерации клеток. В клетках этого арданиума… Тащ генерал!

— А?

— Вам лучше?

— Да… Но…

Генерал затягивается, потирает горло и смотрит на нас. Выкатывает глаза. Встаёт…

— А…

— Так, Серёга, беги к солдатам, лечи их как хочешь. Бать, создавай стену. Генерал, где немцы?

— В двух километрах, — указывая на карту кивает Новиков. — Окопались и сидят сволочи, а у нас артиллерии нет. Снаряды у танков закончились. У них кажется тоже, бои были тяжёлыми, но численный перевес на их стороне.

— Близняшки, летите порезвитесь. Продсклады не трогать. Серафина, офицеров сюда, допросим. Серёга, врывать будем близко, надо мощности убавить. Товарищ генерал, через час немцев здесь не будет.

— А зачем взрывать? Мы и своими силами их размотаем, — смотрит на меня Осип.

— Для эффекта. Сейчас уроды драпанут, а мы им в след бомбочку кинем. Новость так сказать запустим. А преследовать и добивать не станем. У страха глаза велики, плюс Серафиночка им всяких ужасов навнушает. Работаем?

— Весь в меня, — вытирая слёзы стонет Осип. — Работаем.

Выходим наружу, близняшки тут же вспыхивают и двумя огненными кометами улетают. Зависают в воздухе и обрушивают вниз столбы пламени. Насколько могу разглядеть, живую силу просто испепеляет. Однако строения огонь не трогает. Почти все, кроме казарм.

Глаза генерала от такого заметно округляются. Он облизывая пересохшие губы не моргая смотрит и шепчет что-то непонятное.

Ну да, зрелище на самом деле завораживающее. Мои красотки, выкладываются на полную. И в момент когда генерал начинает покачиваться, в дело вступает Белка. В небе сверкают молнии, гремят раскаты грома. Искрясь и гудя Белка опускается, зависает над позициями врага и бьёт их молниями.

— Это… Это… Лейтенант Константинов, кто они?

— Мои жёны, — закуривая улыбаюсь. — Правда здорово?

— Не то слово. Вы извините… Просто я подумал… Я не то подумал.

— Понимаю, поверить в это очень сложно. Но это есть. И теперь…

— Влад, — смотрит на меня Серафина. — Работает. Шухер такой, что враги придерживая штаны драпают. Командующий застрелился.

— Так испугался? — смотрит на неё генерал.

— Ну, там сестрёнки гимн поют. А Белка… Матерится как сапожник и говорит что они от товарища Сталина и им теперь всем кабзда. Белка у нас злая.

— Я заметил. А дальше.

Киваю Серафине, подаю генералу сигарету и сажусь. Скрестив ноги смотрю на происходящее и за Лазаревым, который осмотрев пару солдат, принялся раздавать им кристаллы. В чём помогала Лариска, однако брать не пойми что у не пойми чего бойцы опасались. Те же кто брал, начинали чувствовать себя лучше. Ожоги и язвы уже не выглядели так страшно, кашель хоть и не прекращался, но кровью харкать бойцы переставали.

— Был фронт и нет его, — затягиваясь улыбаюсь. Ну что, генерал, готов увидеть нечто особенное?

— Если честно, то не очень, — затягиваясь и явно опасаясь приступов кашля хрипит Новиков. - Мне…

С хлопком рядом с нами падает грузовик. Вслед за ним валятся мешки, пакеты, коробки, контейнеры, бутылки.

— Серафина затрофеила, — видя растерянный взгляд генерала развожу руками. — Крупы, консервы, макароны. Прочие продукты, сигареты. Врагам уже не надо, а нам пригодится. Так, девочки, заканчивайте. Серафина…

— Подарок доставлю. Начали.

Девушки возвращаются, Серафина уносит самую маленькую бомбу на позиции врага, поджигает шнур и возвращается. Осип на всякий случай создаёт стену…

— Не перестаю удивляться, — глядя на вспыхнувшее фиолетовое солнце качаю головой. — Какая красота.

— Мощная штука, — прикрывая глаза рукой кивает генерал. — Если это самая маленькая, то как взрывается большая?

— Ладно… Товарищ генерал. Здесь, всё. Враги бегут. Нам надо двигаться дальше. Пойдём на север. Разрешите идти?

— Эм… Лейтенант Константинов. Спасибо. Вот просто спасибо. Я…

Договорить генерал не успевает. Волна фиолетовой энергии проходит сквозь него и заставляет упасть на колени и заискриться.

— Это нормально, не пугайтесь. Понимаю, страшно. Но сами посмотрите, язвы исчезли. Боль ушла, сейчас настроение поднимется. Мы пойдём. Генералу Быстрицкому что-нибудь передать?

— С меня простава, — поднимаясь и осматривая себя улыбается Новиков.

Поворачивается к скромных размеров облаку и с восхищением смотрит на него. Снимает шапку, подкидывает…

— Мы победим!

Нда… А он прав. Обязательно победим.

Неделю спустя. Свердловск. Морозова.

Отчёты сданы, доклады выслушаны, допросы меня произведены. Теперь сижу в коридоре, жду пока пригласят. И, конечно… Да что там конечно. Я и не думала что буду пить чай с вареньем, с самим товарищем Сталиным. Пить и отвечать на его вопросы. Вежливые, деликатные… В отличии от сотрудников безопасности, Иосиф Виссарионович отличается манерами, немногословен и по виду до предела измотан. Но… Самое удивительное, он говорил то, что думает. А ещё он откуда-то знал про Влада, о том что он придёт и в мыслях хвалил какого-то Вольфа, который ему это и рассказал.

Но если так, то это объясняет более чем странный приказ касательно Константинова.

Странные дела здесь творятся. Непонятные, хотя…

— Екатерина Константиновна, — выглядывает в коридор целый полковник. — Проходите.

Встав поправляю волосы, разглаживаю складки на кителе и зачем-то виляя бёдрами захожу. Полковник открывает мне дверь, жестом просит пройти в кабинет. В котором…

За столом… Во главе, с трубкой в зубах, сидит Сталин. За его спиной поправляя очки и пытаясь сдержать улыбку переминается с ноги на ногу низенький тощий мужичок. Слева улыбается Лаврентий Палыч. За столом… С одной стороны трое маршалов. Жуков, Рокоссовский и Конев. С другой неизвестные мне люди.

Все смотрят на меня…

— Товарищ…

— Тс, — приложив палец к губам улыбается Сталин. — Товарищ Морозова, подождите. Лаврентий, сделай погромче.

Берия улыбаясь крутит ручку радио, все замирают, слушают шипение и тут…

— От советского информбюро, — вещает из приёмника пробирающий до костей голос Левитана. — Героическими усилиями, бойцы западного фронта, разбили врага и готовятся к наступлению. Ура! Ура товарищи!

— Думал что никогда этого не услышу, — пыхнув трубкой улыбается Сталин. — Катюша, не стесняйтесь, проходите. Сейчас чай подадут.

Как же он рад… Не могу поверить, что наш суровый лидер, может испытывать такие эмоции. Там, у него в мыслях, ну просто детский восторг. У остальных тоже, но…

— Спасибо, я… Спасибо.

Подхожу, присаживаюсь, чувствую себя крайне смущённо, но понимая что все они рады меня видеть, успокаиваюсь. Для них я как гонец, принесший хорошую весть. А новость действительно хорошая…

— Итак, Катюша, — улыбается Сталин. — Как там наши герои?

— Лейтенант Константинов и генерал Быстрицкий…

— Немного не так, — качает головой Иосиф Виссарионович. — Капитан Константинов и Маршал Быстрицкий.

— Оу… Хорошо. По крайней мере, когда я уезжала, всё было… Это всё в моих отчётах.

— Катюша, ну какие отчёты. От тебя отчёты, от Быстрицкого отчёты, от капитана Горчакова отчёты. Они приходят и приходят. Мы их изучаем, сравниваем, анализируем. Это сложно… Информация в них выглядит неправдоподобной, фантастической. Особенно про жизни товарища Константинова, о том что он в прошлом Тёмный Император. Да, рассказал, не удивляйтесь. Он, как я понимаю хочет чтобы наше сотрудничество основывалось на доверии. Хотя, вываливать всё это на нас. Если бы не было подтверждений, не поверил бы. Но они у нас есть и я лучше понимаю товарища Константинова. Шаг, конечно, опрометчивый, но безусловно правильный. Теперь же…

Ты же видишь, обстановка более чем неформальная. Рассказывай своими словами. А вот и чай.

Это не опрометчиво, это глупо. Взять и выложить о себе всё. Но чёрт возьми, это работает.

Вместо чая, приносят коньяк. Выпиваем, закусываем и всё же начинаем. Пересказываю им мои похождения, выходки Влада и вообще всё что видела. Особенно всех интересуют бомбы. Особенно маршалов.

— Хорошо получилось, — качает головой Жуков. — Пока отдыхал в госпитале, мой фронт здорово так наладился.

— А мой не очень, — поводит плечами Рокоссовский. — На востоке всё неважно. Японцы с британцами совсем озверели. Их флот высунуться не даёт, бьют без передышки. Наземные войска вообще обезумели. Мне бы пару таких бомб…

— Будет, товарищ маршал, всё будет. Влад и Лазарев наделают их столько, сколько нужно. Это времени почти не занимает. Тут вопрос в доставке.

— Да я и на себе их носить готов. Но никак. Катя, вы уж посодействуйте. Понимаю, Константинов Лазарева не отпустит, но нам бы хоть парочку.

— И нам, у нас на юге тоже не всё гладко, — кривится Конев. — Ты уж как-нибудь договорись с ними.

— Я? Но как…

— Ну, скажем, — хитро щурится Сталин. — Ты поговоришь с ними. Нет, не прибедняйся. После такого прощания, я не поверю что между вами ничего нет.

— Вы знаете…

— Ну конечно! — восклицает Берия. — Конечно мы всё знаем. Не подумайте, ваши друзья не под слежкой. Но мы же не можем оставить капитана Константинова без присмотра. Там есть наши люди. Его намерения и методы работы мы знаем и одобряем. Особенно я одобряю вклад Серафины Яровны. Поэтому, Катенька, помочь нам сможете только вы. Отправляйтесь обратно, поговорите с Владом и попросите его сделать нам эти замечательные бомбы.

— А сами…

— Увы но нет, — качает головой Берия. — Наши учёные, не могут и ещё долго не смогут синтезировать даже слабую пародию на это оружие. А закидывать врагов хлопушками… Сами понимаете, такое себе занятие. Вы поможете нам?

Не врёт. Опасается Влада и того что он выйдет из-под контроля. Но говорит честно, искренне. Он не меньше товарища Сталина ждёт победы.

— По десять самых мощных, каждому, — улыбаясь смотрю на маршалов.

— Не спешите, Катя, — едва не давится дымом Сталин. — А вы уверены…

— Понимаете, есть то, что я не указала в отчётах, потому что это показалось бы совсем бредом. Виновата, но…

— Продолжай.

— Иосиф Виссарионович, это прозвучит… Это покажется очень странным, но Владислав во время своей первой жизни в мире очень похожем на наш, только в будущем… В общем он считал всех вас героями. Он вырос на фильмах про войну, его родители были ярыми коммунистами, а дед даже воевал. Понимаете, он рос на истории советского союза, рассказах о подвигах. Именно поэтому, во второй жизни, когда попал в другой мир он и строил государство по примеру советского союза, хоть и называл его Империей. И, именно поэтому он и принял нашу сторону. Вам, чтобы всё вообще гладко прошло… Извините, но вам надо встретиться с ним и поговорить лично. Вот только он… Сам он ничего не говорил, мне показала его жена, Серафина Преображенская и я точно могу сказать, если вы попросите его, Влад всё сделает. Конечно он и так не откажется, нам он полностью лоялен, но после личной встречи, он утроит усилия. Вот только… Повторюсь, вы для него герои, соответственно и вести себя вам надо как героям.

В кабинете наступает тишина. Сталин хмыкает, поворачивается к Вольфу, смотрит… Вольф уверенно кивает и улыбается.

— Это не сложно. Все, конечно, на фронт не поедем. Но… Георгий Константинович, ты же не откажешься посетить своего преемника, сопроводить Екатерину и пригласить Владислава сюда?

— Вольф? — концентрируясь на мужичке за спиной Сталина спрашиваю. — Слышишь меня?

— Слышу, — мысленно отвечая улыбается он. — Да, я такой же как вы. В меньшей степени. Нет, будущее не вижу. Просто ко мне в руки попал осколок особенного кристалла и я смог считать с него информацию. Ну и способности получил. А недавно ещё и усилил. Волна и до сюда дошла. Слабенькая телепатия, лёгкое внушение. В основном же я вижу когда люди врут или говорят правду. Мне с вами не сравниться.

— Почему тогда я тебя прочитать не могу. Твои мысли…

— Просто я засёк ваши способности и ни о чём не думаю. Тут всё просто. Зато вы, думаете слишком громко. Дабы успокоить скажу сразу. О том что Влад Тёмный Император, мы давно ещё до его появления и докладов Быстрицкого знаем. Мы знаем и относимся к этому с пониманием. Модель общества и внутренняя политика пришлись нам по вкусу. О том что он примет нашу сторону, мы тоже знали, но сами понимаете, такая информация без подтверждений… Не волнуйтесь, всё нормально.

— Так просто. Вольф…

— Мессинг, — улыбается он и мысленно продолжает. — Да, просто. Мы стоим на краю гибели, идёт война на уничтожение. Наше уничтожение. И надо быть полным идиотом, чтобы упустить такой шанс как Владислав. Заверю вас, за столом идиотов нет.

— Фух, спасибо. Ты не представляешь как успокоил меня.

— Я могу и обрадовать, — улыбается Вольф. — А обрадую тем, что товарища Константинова, после его действий, здесь не только опасаются, но ценят и уважают. Возможно, в другое время, при других обстоятельствах, всё было бы по-другому. Но именно сейчас, в такое тяжёлое время. Помните пословицу? Утопающий за соломинку хватается. И эта соломинка, которая теперь превратилась в крепкую жердь, не кто иной, а Владислав. Жизнь всего советского народа, всего мира, сейчас в его и ваших руках. Но и мы в стороне не останемся. Товарищ Сталин, Лаврентий Палыч, все остальные, они впервые за долгое время улыбаются. Вы дали нам надежду. Пожалуйста, не навязчиво, но поторопите Владислава с бомбами. Мы всё ещё в опасности и по-прежнему стоим одной ногой в могиле. Фронты трещат по швам, внутренние враги свирепствуют. Нам нужна ваша помощь. Я же, обеспечу вам и Владиславу поддержку. Хотя, вы знаете, не стану. Тут и без меня всё хорошо, а с вашим визитом даже сомнений никаких не осталось.

— А изучать его не будут? Влад против…

— Катенька, — поправляя очки качает головой Вольф. — Помните те вспышки энергии? Так вот, благодаря им мы все теперь немного Владислав. Своими действиями он подтвердил что наш. А своих мы не только не бросаем, но и ценим. Успокойте Владислава, передайте ему что дальше разговоров изучение не пойдёт. Но вы сами понимаете, без этого никак, Влад много знает. Мы будем просить его поделиться с нами. Именно просить, а не требовать.

— Я всё сделаю. Всё что смогу и даже больше.

— Ну как? — глядя на меня спрашивает Сталин. — Всё обсудили? Вообще, скрывать что-то в компании неприлично, но раз вы два телепата встретились, то вам можно. Не поделитесь что конкретно товарищ Константинов думает о сложившейся ситуации.

— Со мной они этим не делились. К сожалению. В общих же чертах… Влад хочет уничтожить фашизм. Весь, без остатка. Его и всех ему сочувствующих. Жалости не будет, никому. Он рвётся в наступление.

— Жестоко, — кивает Сталин. — Но не могу спорить. Он прав. Наступление будет, в ближайшее время. Теперь же… А давайте выпьем. За победу.

На такое предложение встают все. Все чокаются, поднимают стаканы…

Это сложно. Мои силы, они несут не только пользу. Все они, можно сказать верхушка агонизирующих останков Советского Союза, сейчас поверили. В них вспыхнула надежда. И если Влад откажется… Такого удара они не переживут, сломаются. Они… Как и все мы, в моральном плане они давно уже умерли. Но вот сейчас, они ожили. И я… Я вместе с ними.

Мне надо ехать, надо действовать. Я должна… Да!