Первые перелеты через Ледовитый океан

Трагический полёт Леваневского

12 августа 1937 года с аэродрома Щелково стартовал четырехмоторный самолет «Н-209» конструкции инженера В. Ф. Болховитинова. В экипаж самолета входили: Герой Советского Союза С. А. Леваневский — командир; летчик Н. Г. Кастанаев — второй пилот; В. И. Левченко — штурман; бортмеханики Г. Т. Побежимов и Н. Н. Годовиков; воентехник первого ранга Н. Я. Галковский — радист. В сообщении говорилось, что «правительство удостоверило ходатайство Героя Советского Союза С. А. Леваневского, летчика Н. Г. Кастанаева, штурмана В. И. Левченко о разрешении им беспосадочного перелета по маршруту Москва — Северный полюс — Северная Америка».

В день вылета «Н-209» от радиста Галковского было получено десять радиограмм. Последняя из них была дана в 23 часа 53 минуты за подписью радиста и штурмана: «В 23 часа 39 минут прошли остров Моржовец. Высота полета 2600 метров. Три часа идем ночью. Леваневский и Кастанаев ведут самолет по приборам. В самолете горят все кабинные огни. Все в порядке. Галковский, Левченко».

Утром позвонил в штаб перелета. Мне ответили, что у Леваневского все идет прекрасно. Кроме бортмеханика Побежимова и радиста Галковского, все остальные члены экипажа «Н-209» мне были хорошо знакомы, и со многими из них я дружил. Может, поэтому мне было особенно приятно слышать, что у Леваневского «все прекрасно».

В газетах за 13 августа были опубликованы сообщения о старте самолета «Н-209», статьи о членах экипажа, самолете.

Вскоре позвонил Беляков с Центрального аэродрома.

— Я просидел несколько часов в штабе перелетов,— сказал он,— и узнал, что, довернув самолет над полюсом на меридиан Фербенкса, Леваневский летел на высоте 6000 метров над густой сплошной облачностью, как вдруг у него выбыл из строя крайний правый мотор.

— Когда это произошло? — спросил я.

— В 14 часов 32 минуты.

— Причина отказа?

— Вроде лопнул маслопровод...

— И что дальше? Ведь после двадцати двух часов полета их самолет стал намного легче...

— Не знаю почему,— сказал Саша,— но самолет просел вниз до четырех тысяч шестьсот метров и оказался в сплошной облачности, а потом шел как будто без дальнейшего снижения. Беляков умолк, явно что-то не сказав.

— Ну, а что дальше?

— В 15.38 Якутская радиостанция приняла вроде: «Все в порядке». Слышимость «Р-1», то есть почти никакой...

— Почему могла резко упасть слышимость? — спрашивал я больше себя, чем штурмана.

— Ходят слухи, будто они передавали, что из-за обледенения или из-за тряски произошла какая-то неприятность в носовом отсеке. Штурман Левченко и радист Галковский вынуждены были перейти в задний отсек самолета, где имеется запасная радиостанция небольшой, мощности.

— А почему ты говоришь слухи? Почему не донесения?

— Сейчас разбираются в сотнях принятых радиограмм, которые записали не только профессионалы, но многие радиолюбители,— ответил Беляков.

Александр Васильевич просил меня приехать на аэродром, предупредив, что Чкалов уже летит из Горького.

Валерий Павлович «притер» свой «И-16» точно у посадочного знака и, увидев нас издали, подрулил к месту, где мы стояли рядом с Беляковым. Выключив мотор и освободившись от привязных ремней, Валерий вылез с парашютом на крыло, снял парашют с себя и упруго спрыгнул на землю. Словно продолжая телефонный разговор, он спросил:

— Что нового?

Беляков сказал, что срочно созывается правительственная комиссия, которая даст оценку положения и доложит ЦК и Совнаркому варианты действий.

— Ну, а что вы придумали для действий нашего экипажа? — спросил Чкалов.— Вы же провожали их?

— Кроме самолетов экспедиции на Северный полюс, сейчас ничего под руками нет,— ответил я.— Что касается «АНТ-25» или «АНТ-25-1», они могут здесь быть в лучшем случае через месяц.

— А что с собой взяли они? — снова спросил Чкалов.

— Продовольствием обеспечены на полтора месяца, есть палатки, спальные мешки, теплая одежда и оружие...— перечислил Беляков.

— А мне кажется, что сейчас было бы уместнее нам попроситься махнуть в Америку и, купив у них лучший самолет, поискать команду Леваневского со стороны Аляски.

Предложение Чкалова мне показалось неожиданным, но весьма логичным.

В этот момент около нас остановились две автомашины. На аэродром приехали начальник ВВС Алкснис и руководители наркомата оборонной промышленности. Чкалов решил воспользоваться случаем и обратился с просьбой разрешить и нам включиться в поиски экипажа Леваневского. Однако выяснилось, что самолеты действительно разобраны и рассчитывать на их получение в ближайшее время нельзя. А вот американский летчик Кроссон, как сообщают из США, готов вылететь из Фербенкса на поиски. Уже дано указание заключить договор на фрахтовку самолета «Локхид Электра».

В более мягкой форме товарищи из наркомата заметили, что Чкалова и меня ждут конструкторы и их новые самолеты.

Валерий Павлович очень огорчился:

— Мы ведь о том, чтобы друзей попробовать выручить, да как следует...

Мы тут же узнали, что приняты все меры. Привлечены опытные летчики-полярники: Водопьянов, Алексеев, Молоков, Головин, Мазурук и другие с их многомоторными самолетами. Для маневра используются базы на островах Земли Франца-Иосифа и ледяные поля папанинцев. Страна мобилизовала силы для спасения экипажа «Н-209».

...Близилась зима, полярная ночь вступила в свои права, но ничто не открывало тайны трагедии, происшедшей 13 августа 1937 года с экипажем «Н-209». Даже героические дальние воздушные рейды Вилкинса и Кениона, достигшие 86-й параллели северной широты, и отважные, рискованные полеты советских летчиков группы Шевелева — Водопьянова и других не дали никаких надежд на раскрытие новой тайны Арктики, пленившей экипаж самолета «Н-209» во главе с Сигизмундом Александровичем Леваневским.

О гибели Амундсена в Арктике можно было как-то судить по разбитому поплавку гидросамолета «Латам», выброшенному через семьдесят дней на побережье Норвегии. О катастрофе воздушного шара «Орел» люди узнали через тридцать три года с момента вылета его с острова Шпицберген на Северный полюс. Но о судьбе экипажа «Н-209» нет сведений до сих пор.

Так в период первых пятилеток советские люди, неся жертвы, испытывая необычайно большие трудности, шли наперекор грозным силам природы и мужественно побеждали воздушную стихию ради науки, ради дружбы и мира на земле.

Вместо эпилога

Наступил 1975 год. Моему другу Александру Васильевичу Белякову шел 78 год, мне — 68. И мы, конечно, совершенно не думали о новых полетах в США.

Но жизнь распорядилась по-своему. 1975 год оказался юбилейным годом для города Ванкувера, который возник сто пятьдесят лет назад на севере Соединенных Штатов.

Готовясь к своему юбилею, ванкуверовцы вспомнили, что 20 июня 1937 года на их аэродроме приземлился самолет «АНТ-25», на котором советские летчики Чкалов, Байдуков и Беляков впервые пролетели по маршруту Москва — Северный полюс — США. Советские пилоты прожили тогда в Ванкувере полтора дня (20 и 21 июня), а затем их сердечно встречала вся Америка и ее президент Рузвельт, высоко оценивший подвиг советских людей.

Ванкуверовцы рассуждали так. Дни 20 и 21 июня 1937 года — это дни не только советской истории, они украшают историю и американского народа. Ведь в полете русские летчики ориентировались по американским радиомаякам, они сели на землю американского города, они ночевали в домике генерала Маршалла, начальника гарнизона г. Ванкувера; первые в США воинские и гражданские почести им были отданы у них, в г. Ванкувере. Значит, это и их история, это и их радостные дни, достойные стать апогеем в праздновании стопятидесятилетия города.

И американцы решили создать Инициативный комитет, который поставил целью собрать у отдельных лиц, фирм и компаний северо-запада США, и особенно у жителей штатов Вашингтон и Орегон, добровольные пожертвования на сооружение монумента в честь исторического перелета советских летчиков в 1937 году.

Комитет возглавил известный общественный деятель мистер Норман Смол, который пригласил меня и А. В. Белякова, как участников полета, прибыть к 20 июня 1975 года в г. Ванкувер на открытие памятника.

Когда нам сообщили об этом, Беляков покачал головой и сказал:

— Вот так штука! Лететь за тридевять земель открывать себе мемориал? Вроде не скромно?

— Конечно,— подтвердил я.— Поездка в США на эти торжества одних нас будет выглядеть странно и тщеславно. Не лучше ли поехать молодым, что даст возможность соблюсти еще и преемственность поколений.

— Думаю, что отказываться от поездки нам с тобой нельзя. А пригласить с собой кого-нибудь из молодежи да врача и переводчика — вот на это я бы рискнул. Дело-то больно хорошее,— ответил мне Александр Васильевич.

— Безусловно,— согласился я.— Ну, а если поехать с сыном Чкалова — Игорем?

— Хорошая кандидатура,— улыбнулся Беляков.— Не возражаю!

В феврале стало известно, что по указанию нашего правительства изготовлены и отправлены в США для монумента две бронзовых плиты. На одной изображен силуэт летящего над Северным полюсом самолета «АНТ-25». На другой — выдержки из газет «Правда» и «Известия» за 1937 год, в которых указаны имена экипажа самолета и освещено историческое значение полета.

По нашей просьбе было решено, что в Ванкувер полетят не только Александр Васильевич Беляков и я, но и Игорь Валерьевич Чкалов, врач Анатолий Григорьевич Ивахненко и переводчица Ирина Федоровна Басторина.

Американские друзья предупредили, что мы полетим на американском рейсовом самолете «Боинг-707», который совершает полеты в Нью-Йорк или Вашингтон с промежуточной посадкой в Париже или Лондоне.

Я даже вздрогнул от такого предложения. Ну как можно лететь в американский город Ванкувер через Атлантический океан, если в США устанавливают монумент советским летчикам за то, что они еще тридцать восемь лет назад доказали возможность связи Москвы с северо-западом Америки по кратчайшему пути — через Ледовитый океан и Северный полюс?

Нет, лететь через Атлантику мы не можем. Не поймут нас ни советские люди, ни в США.

Американцы поняли наше желание и любезно предложили для полета через Северный полюс свой гигант — «Боинг-747» с отлично подготовленным экипажем.

Это было приятно. Предложение заманчивое и интересное. Но мы подумали о другом. Не лучше ли нам, советской авиации, показать всему миру современный полет по маршруту тридцативосьмилетней давности?

Эта мысль пришлась всем по душе. Старых пилотов чкаловского экипажа, которые «упорствовали», Министерство гражданской авиации СССР решило доставить на торжество в Америку по маршруту 1937 года на авиалайнере «ИЛ-62М».

Итак, снова через Ледовитый океан, через Северный полюс!

До вылета оставалось 25 дней, когда нас постигла большая неприятность — Александра Васильевича «скорая помощь» увезла в госпиталь. Мой друг по старой привычке решил покосить траву на даче. И вот сильный сердечный приступ, госпитальная койка.

Медицина стала на дыбы — она против полета Белякова даже с врачом, А сам «виновник» непредвиденного происшествия, наш старый чапаевец, был настроен только на то, чтобы выполнить свой долг. Его не смогла отговорить от полета в США даже специально организованная медицинская комиссия.

Чтобы проверить себя, мы попросили Аэрофлот совершить тренировочный полет. Наш доктор остался доволен специально оборудованной кабиной, где он мог заняться с нами, стариками, в случае опасности. Доктор уверенно сказал: все будет в порядке.

Утро 18 июня 1975 года. Аэропорт Шереметьево. В самолете «ИЛ-62М» «СССР 86614», кроме делегации, врача и переводчицы, представители прессы, кино, телевидения и радио. Они вместе с нами летят в Америку.

Руководит полетом Герой Социалистического Труда, заслуженный летчик СССР А. Витковский, командир корабля — Ю. Зеленков, второй пилот — И. Рязанов, штурманы — В. Рыжов и В. Степаненко, бортинженер — В. Кириллов и бортрадист — И. Клочко. Советский экипаж дополняют три американских лидеровщика. Это летчик Ярослав Костол, штурман Джей Берки и радист Докол Кирба. Их задача — помогать экипажу в случае затруднений при работе в воздухе или в иностранных портах. Это хорошо.

В 9 часов 45 минут Александр Витковский поднимает в воздух стошестидесятитонный авиалайнер и берет курс на север.

Перед вылетом на пресс-конференции руководитель полета сказал:

— Полет «АНТ-25» в 1937 году был действительно историческим мировым достижением, а наш сегодняшний полет — обычный трансконтинентальный рейс.

Однако ни мне, ни Белякову полет «ИЛ-62М» не кажется обычным. Ведь ничто не похоже на то, что мы испытали в перелете тридцать восемь лет назад.

В корабле тепло, уютно, как в хорошем жилом доме, и мы сидим без пиджаков. Воздух такой свежий, словно ты в саду на даче. Облака где-то далеко внизу, и они не могут окутать самолет, который летит на высоте более 10 000 метров. Разве здесь нас подстерегает какое-то обледенение? Ко всему этому бешеная скорость — около 1000 километров в час! Значит, полет происходит в шесть раз быстрее, чем это было в 1937 году.

Не успели мы поделиться своими впечатлениями с журналистами и корреспондентами, как через иллюминаторы, защищенные голубоватыми фильтрами, уже показались в круглосуточном солнечном сиянии суровые пейзажи Центральной Арктики.

Через 4 часа 26 минут полета над Северным полюсом «ИЛ-62М» разворачивается вправо, на меридиан Аляски, после пересечения которой мы выйдем к берегу Тихого океана и далее последуем вдоль Канады на Сиэтл, где произведем первую посадку на территории США.

Значит, действительно этот рейс через Северный полюс стал обычным для аэрофлотцев!

И все же я, как старый авиатор, понимаю, что сегодняшний полет стал возможным благодаря тому, что тридцать восемь лет назад советская авиация совершила свои первые перелеты через Северный полюс в Америку. И в последующие годы, преодолев тягчайшие испытания и одержав победу в Великой Отечественной войне, наша Коммунистическая партия, Советское государство привели народное хозяйство к небывалому расцвету и вывели промышленность на уровень мировых стандартов. Труд советских людей перевернул все старые представления, совершил и совершает чудеса! Ученые, конструкторы, инженеры, рабочие создали такую, авиационную технику, которая позволяет не страшиться ни облачности, ни кислородного голодания, ни магнитных «джунглей»...

Полет идет отлично! Наш экипаж вместе с американскими лидеровщиками, вместе со всеми, кто находится сейчас на борту авиалайнера, дружно поднимают бокалы шампанского, которые принесла наша милая стюардесса.

— За полюс, к которому многие стремились и умирали, не достигнув его!.. За полюс, который мы сейчас пересекаем в обычном рейсе.

Десять часов полета, и мы садимся в Сиэтле, отмахав более 9500 километров. Великолепно!

Спрашиваю у пилотов:

— Как, устали?

— Что вы! Автопилот работал, а мы любовались вашей Арктикой,— улыбаясь, отвечает руководитель перелета.

И в его словах не трудно уловить глубокий смысл того гигантского скачка, который совершен советской авиацией.

Действительно, наша авиация стала реактивной, высотной, скоростной, менее зависящей от погоды, высокоавтоматизированной, а значит, и более надежной.

Все и в США и в Советском Союзе были довольны нашим перелетом по чкаловскому маршруту. Перелетом, осуществленным в новом качестве.

20 июня мы присутствовали на открытии монумента в городе Ванкувере. Это был незабываемый день — день торжества дружбы советских людей с американскими друзьями.

И я подумал: «Молодец Александр Васильевич! Не зря рискнул!» И еще: «Как порадовался бы Валерий Павлович, будь он с нами».

После Ванкувера и Портленда мы перелетели в Сан-Франциско, а затем — в Вашингтон.

В американской столице нас принимал президент США, который назвал перелет советских летчиков в 1937 году «полетом века» и высказал удовлетворение, что американцы достойно оценили исторический подвиг чкаловского экипажа.

23 июня вечером экипаж «ИЛ-62М» вместе с теми же лидеровщиками стартовал с американского аэродрома Эндрюс и за девять часов с минутами перелетел через Атлантику, обогнул Англию с севера и доставил нас в родное Шереметьево, где нас ожидали родные и знакомые, друзья и товарищи.