Первый шаг Некроманта. Том 5

Глава 13 Царица воришек

— Вы как меня нашли? — переспросила Маришка, когда вела нас всё дальше и дальше в сторону неблагополучного района.

Дома постепенно становились грязней, повсюду запах старости и затхлости — город раньше начинался отсюда, но богатые жильцы переехали поближе к тракту, а здесь поселились те, кто не мог себе позволить нормальное жильё.

Не скажу, что это прям трущобы, но хорошего мало, особенно когда я увидел шныряющих по мусоркам крыс размером с кошку.

— По запаху, — отшутился я. — У Вани отличное чутьё, а ты как раз с флакончиком, — показал на украденный парфюм.

— Да ладно? — округлила она глаза.

— Всё верно — он маг ароматов.

— Да разве такая стихия есть? — девочка недоверчиво подняла бровь и шла спиной вперёд, поглядывая то на меня, то на Ломоносова.

— Всенепременно, долго нам ещё?

— Нет, тут пару поворотов, — показала она рукой, и действительно вскоре из одной заброшенной мануфактуры я почувствовал множество огоньков жизни. Некоторые гасли и тут же появлялись.

Некромантское зрение подсказывало, что там очень много детей. Мы подошли к массивным воротам, куда раньше въезжали повозки, и Маришка несколько раз постучалась в дверцу внутри одной из створок.

«Три длинных, два коротких».

Снаружи выглянули в смотровую щель. Мы прятаться не стали, девочка сказала, что так, наоборот, будет хуже. Открывать нам не спешили, и я заметил, как по трём этажам, забегали в панике красноватые фигурки, хлынув общим потоком в заднюю дверь и окна. А затем исчезли, скрывшись за пределы жилища.

Открыла взрослая женщина, та самая Катя, что спасла меня от моего же заклинания, когда сражался против химер. Тогда я в первый раз благодаря ей попал в потусторонний мир.

— Вам кого? — строго спросила она.

Под глазами круги, выглядела усталой, чёрные волосы собраны в тугой хвост.

— Катя это Артём, помнишь его? — девочка схватила женщину за руку и показала на меня пальцем.

«Не узнала. Не удивительно, я внешне за это время сильно изменился».

— Какой ещё Артём?

Понадобилось какое-то время, чтобы она перестала нас рассматривать как угрозу. Кстати, рядом то и дело возникало несколько вернувшихся малолетних фигур, чтобы подслушать, кто к ним заявился. Думали, я не замечу, как они выныривают за углом и за старой бочкой, чтобы глотнуть воздуха.

— Хорошо, проходите, — сдалась она в конце и шикнула на юных шпионов, чтобы убирались.

Первый этаж ничем не отличался от обычной заброшки, и тут никого не было. Зато на втором и третьем я увидел несколько потрёпанных матрацев на самодельных кроватях, сколоченных из обломков бочек и старых досок. Также приметил для себя множество «обогреваек» — артефактов размером с большое яйцо. Эта штука спасала от холода: достаточно покрутить половинки в стороны, обнять его, накрывшись одеялом, и можно не беспокоиться, что замёрзнешь.

Стоили такие штуки рублей пятьсот, и я понимал, на какие деньги они были куплены. Так-то это часть экипировки ликвидаторов и всяких путешественников. Беспризорники такую роскошь себе не в состоянии позволить.

— Извините, мы тут не в ресторанах, чаёв со сладостями не раздаём.

— Почему не переселитесь в нормальный дом? Вам же это по средствам, — спросил я её, когда мы уселись на облезлую скамью, а сама девушка развалилась в потрёпанном огромном кресле, очевидно притащенном сюда с помойки. Выглядело оно как трон царя воришек.

— Ага, чтобы эти церковные сморчки сразу нас и загребли, нет уж, спасибо. Мы народ не оседлый: если прижмёт, переберёмся куда-нибудь ещё.

— Захотели бы, перебрались, — пожал я плечами. — Чего ж остаётесь во Владимире?

Ответ я и сам знал: тут очень большое движение товаров и людских потоков, идеальное место для таких, как эта ватага. Люди надолго не задерживаются и уезжают, а Катя ещё небось приплачивает всяким «святым» угодникам, чтобы они закрывали глаза на их мелкие шалости.

Видок у девушки был нервный, и она вдруг сипло откашлялась кашлем заядлой курильщицы. Может, как наставница для беспризорников она хороша, но переговорщик из неё никакой.

— Мы должны тут одному клирику, если уедем, нас сразу же всех переловят.

Вот и выяснилось. «Добрые» люди взяли под крылышко.

— Много?

— Шестьсот тысяч. Каждый день проценты отрабатываем. Одна моя девочка не к тому человеку полезла и стащила кое-что важное, чего нельзя было трогать. Вот нас и зачихвостили. С тех пор батрачим, — подвела она итог своим коротким мытарствам.

— Умудрились же вы за пару месяцев нажить себе врагов, — я свёл руки в замок и предложил следующее. — А как на счёт поработать на меня? Вдолгую. А я закрою ваш вопрос.

— Из одного хомута в другой? Нет уж, тут хотя бы ясно: эти пусть и ублюдки, но порядочные. Зачем мы тебе, бордель хочешь устроить? — она враждебно зыркнула своими большими карими глазами и чуть сильнее сжала пальцы на кожаных подголовниках.

— Не обижайся, но ты не в моём вкусе и денег у меня выше крыши. На такую ерунду не размениваюсь. Нет, я предлагаю нечто иное, что по силам вашим талантливым протеже.

— Интересно даже, что же это за такое предложение? Тебя, случайно, не Сказочник кличут? — язвительно ответила Катя.

Я улыбнулся и щёлкнул пальцам. Вокруг нас появился звуконепроницаемый барьер из ветряной, церковной и теневой магии. Последняя образовывала матовую чёрную поверхность, заодно скрывая нас от посторонних взоров.

— Нужно кое за кем проследить, узнать про их планы и при этом не выдать себя.

— Так бы сразу и сказал, — расслабилась девушка, после того как оглянулась вокруг, — а то развёл кисель на восьмом молоке.

— Не всё так просто, нужно поработать в Москве под боком у нескольких знатных родов.

— О нет-нет-нет, — сразу же замахала пальцем девушка и встала со своего места. — Мы таким не занимаемся, с нас три шкуры спустят. Нет, ничем не можем помочь.

— Не мельтеши, выслушай. Я устрою жизнь каждой твоей девчонке и разовью их талант теневика.

— Ну и как ты себе это представляешь? У них прозвон по всем поместьям, особенно в Москве! Они ж не дураки там? — намекнула она про антитеневые артефакты. — Мы даже близко не подойдём — нам головы оторвут.

— Ты пойдёшь в частную школу для слуг, а девчонок распихаем по пансионам. Там для работы они наберутся опыта и манер. Те, кто не справятся с обучением, могут идти на все четыре стороны, а кто закончит — получит билет в новую жизнь, — убеждал я её согласиться. — Мы поможем устроиться в нужные места. Как только я покончу со своим врагом — все будут свободны. А кто захочет и дальше работать на меня — поговорим отдельно.

— Для некоторых это займёт от двух до четырёх лет минимум, — возразила Катя. — Что это за враг такой, что ты готов столько ждать?

— Узнаешь потом.

— Нет, давай сейчас, — настояла она. — Я хочу знать, во что ввязываюсь.

— Шуйские.

— Ох…

Она медленно прошлась туда-сюда, думая, как быть. То, что я предлагал, было самым обычным шпионажем, который практиковали все рода. Однако не каждый рисковал вот так внедрять своих людей, потому что это было опасно и в случае поимки, можно было получить официальный повод к войне. А вот теневые воришки имели все шансы сбежать, если выдадут себя.

— Они проверят нас ауроскопом, когда будем устраиваться, — словно прочитав мои мысли, указала на несостыковку девушка. — Горничная с пятьюдесятью процентилями тени, не подозрительно ли?

— Мы этот вопрос поможем решить, — уверенно кивнул я, признавая его справедливость. — Все будут устроены — здесь я могу дать гарантии, но важно сохранить свои способности в секрете и успевать с обязанностями. Никто не будет так часто проводить проверки уже нанятых слуг.

Катя не могла не согласиться на это предложение. Больше никто в её жизни так не придёт и не решит все проблемы разом. Эти дети никому не нужны, даже с такими шикарными талантами. Церковь может и вовсе переловить их всех и насильно провести обряд забвения. Тогда весь теневой атрибут «тю-тю». Они иногда это использовали для мягкой борьбы с нарушителями в качестве первого предупреждения.

— К Шуйским пойду я, — твёрдо заключила Катя. — Не хочу, чтобы кто-то из них пострадал, остальных посылать не надо.

— Не будем, — пожал я плечами, — у нас есть множество других целей — всем хватит.

На самом деле я хотел определить барышень по всем, кто мало-мальски дружил с Шуйскими, и через них узнавать всю информацию касательно этих уродов, вплоть до сплетен. Пора бы уже иметь свои глаза в столице, а то братец Александр единственный из Барятинских, кто там живёт, но мы с ним в контрах.

— Хорошо, по рукам, — я пожал её ещё не успевшую огрубеть ладонь и передал пачку ассигнаций.

— Тут только пятьдесят, — пересчитав, нахмурилась она, — для уплаты долга нам нужно…

— Знаю, я сам всё улажу — это вам на переезд. Начинайте собираться прямо сейчас. Потом будете получать деньги через моих людей. А теперь нам надо идти, и советую не играть с огнём, мы поняли друг друга?

— Более чем, — она склонила голову под моим взглядом, думаю, остальное ей расскажет Маришка, нет смысла в демонстрациях силы.

Катя осознавала, что как простолюдинке с редким даром, ей только и остаётся быть игрушкой в руках дворян, но одни могут не ценить свои приобретения и сломать её, а другие тщательно ухаживать и сдувать пылинки. Уж лучше идти ко вторым, если хочешь как-то устроить свою жизнь. Потребности девушки были выше её социального статуса. Пусть скользкая дорожка воровства и давала ей свободу, но что она такое без денег и защиты? Барятинские могли одарить и тем, и другим.

Желание тащить своих девчонок за собой — вот что в ней было ценно. Я эту породу людей знал: в лепёшку расшибуться за тех, кого считают своими.

«Мне как раз таких не хватает».

Когда мы вернулись в гостиницу, Ломоносов удивлённо спросил.

— А ты и вправду пойдёшь отдавать эти шестьсот тысяч? Нам же сейчас не с руки такие траты.

— Нет, конечно, — отмахнулся я.

— Тогда как же… — друг не совсем понял, к чему я давал такие обещания.

— Ваня, а зачем мы тогда с этим Феофаном возились, по-твоему? Пусть он и разбирается, епископ он или шавка какая? Связи, мой дорогой, связи…

И действительно, стоило мне написать через Мамона Его Святейшеству про «вопиющий случай шантажа сироток» и в город нагрянула инспекция. Для начала они поговорили с Катей и попросили передать фальшивую взятку, а потом отпустили её и развернули продолжительную воспитательную беседу с применением твёрдых предметов. Тот клирик всё понял и прозрел, раскаявшись в содеянном, за что был переведён в другое, менее злачное место.

Меж тем мы вернулись в Громовец и я нашёл себе занятие помимо одного лишь высокоуровневого зачарования. Аничков на правах старшего товарища соизволил обучить меня мастерству комбинированных умертвий, вроде тех взрывающихся некропсов, что он использовал против меня. Мы засели в конюшне на старом месте, где Пётр раньше любил надраться, и плели фигурки животных.

Некромант любезно подарил мне мешочек с останками: в основном там были клыки и обломки костей. Из них я мастерил сердцевину, а дальше уже оплетал каркасом из соломы, делая некое подобие игрушки. В момент созидания важно было каждый узелок напитывать особым заклинанием, манипулирующим составом маны.

Это была низшая ступень «игры» с магической энергией. Высшую я уже успел прочувствовать от Распутина, когда тот вывалил ману из ментального тела наружу в виде частичек и навёл морок, скрывая себя от чужих глаз. Злосчастную технику манипуляции маной применили и на мне, образовав сгусток в голове, парализовавший разум.

Такие приёмы считались грязными, но действенными, а в войне, как говорится, нет никаких правил, есть только побеждённые и победитель. Тут прослеживалась связь и с ваниным недугом, потому мне нужно было освоить эту ветвь некромантии.

Особенность состояла в материализации манапотока при помощи частицы смерти, заключённой в каждом некроманте, неважно отчуждённый он или сопричастный. Это ключевое звено, что позволяет манипулировать жизнью. По «договору» с костлявой мы вправе пользоваться её силой, жертвуя либо конечности, либо свою боль в ежедневном сражении за жизнь.

Она-то и придавала чёрный цвет мане, вытекающей из ладони. А пароль ко всей технике — простенькое заклинаньице, передающееся от учителя к ученику. В этом плане разнообразие моих умений зависело от хороших знакомств с некромантами. У каждого надо взять понемножку и потом выстроить свою методологию. Пока что у меня отлично получалось работать только с отравляющими веществами и многозадачным управлением мёртвых существ.

Когда мой первый соломенный пёс был связан по всем лекалам, я прямо в конюшне и призвал его. На пятом шаге это оказалось легче лёгкого. Контроль здесь такой же, как и с обычными трупами — выстраивание «манамостика». Единственный напряг — эта тварь в состоянии вырваться на свободу и навредить своему хозяину. В остальных случаях некроморфы, химеры и прочие чудища просто обмякали на месте, переставая жить.

Мой пёсик побродил по конюшне, пугая коней до истошного ржания, и затем по команде прыгнул в руку, уменьшившись в размерах прямо на лету. Фигурка легла в ладонь, и я хмыкнул: «Удобненько. Многоразовое использование — это ещё один плюс».

Затем мы проделали то же самое, но с оговоркой на «начинку». Здесь уже было поинтереснее. Ядро (зуб или кость) нужно было поместить в шар огня и нагнетать туда поток чёрной маны. Сложность состояла в доведении непослушной струйки до предмета закалки. Она всё время развеивалась под воздействием жара, сопротивлявшегося любому вторжению.

Больше похоже на какую-то игру. В конце концов, я уловил принцип управления и справился. Аничков ещё странно хмыкнул и потёр подбородок. Я так понял, это было молчаливое одобрение. Испытали мы новоиспечённого камикадзе на остатках деревянных стен, что ещё не разобрали крестьяне себе на бытовые нужды. Бабахнуло знатно. Брёвна разлетелись в щепки и загорелись.

Я прибрал этот беспорядок големом и сел там же с усердием мастерить ещё одно умертвие, даже язык высунул.

— Мне кажется, этого достаточно, — подметил Пётр, наблюдая за моими действиями, но кто сказал, что у меня есть тормоза, когда на кону исследовательский интерес?

В общем, во второй раз в панике прибежало полдружины, думая, что на нас напали. А вместо досок мужики теперь получат только щепки. Нас же спас вовремя накинутый барьер.

— Всё нормально, идите, — махнул я сплюнувшему на землю Ярополку, тот пробасил, что «предупреждать должно, барин» и укатил обратно на плац.

Секрет вот в чём: у меня атрибута огня в два раза больше, чем у Аничкова, а это значит, что и насытить им могу погуще, без риска, что ядро умертвия развалится. Техника вышла занятной. Такой можно штурмовать всякие укрепления. Единственный минус — одноразовое использование, ну и я решил отказаться от соломы — неудобно. Перешёл на крошечные фигурки из глины.

Под контроль с первого раза удалось взять аж десять умертвий. Дальше уже ощущались определённые проблемы. Одиннадцатый слетел с катушек, закономерно получил по зубам и отправился на корм остальной стае.

— Да как ты это делаешь? — в сердцах вздохнул Аничков, и я, кажется, понял в этот момент, что тогда имела в виду Софи. Некромант сейчас выглядел обескураженным так же, как она.

Какой-то «новичок», пусть и способный, с ходу ставит тебя на место, и годы тренировок летят в топку. Но Аничков был старше Уваровой и потому не придал этому чрезмерного значения. Он осознавал себя как цельную личность со всем плюсами, минусами и ограничениями, что накладывает на нас жизнь. Всегда кто-то будет сильнее.

Стая умертвий мне понравилась. Взял на заметку и остаток дня мастерил фигурки, попутно попросив Егорку смотаться за новым ремнём. Аксессуар был с патронташем для умертвий. Такие продавались специально под нужды некромантов. Вообще, в Громовце был широкий ассортимент одежды с кармашками, но я не ставил всё на одну технику, как другие некроманты. Мой магический арсенал гораздо шире.

Под конец дня случилось ещё два события. Одно хорошее — Веремей вернулся с добытыми ингредиентами для атланта, а второе даже не знаю, как охарактеризовать: в имение приехал сначала Олег, мой старший брат, а потом и Дмитрий с Никитой, похожие друг на друга как две капли воды.

«Почему никто не сказал мне, что они близнецы?»