Первый шаг Некроманта. Том 5

Глава 7 Малая дружина

Рюмин встал со своего места и сжал кулаки.

— Мне это решительно не нравится. Что за круговая порука? Вы ещё больше убеждаете меня в незаконности ваших действий.

— Послушайте, Захар. Мне абсолютно всё равно, согласитесь вы или нет. Я здесь только потому, что ваша сестра попросила, и у меня нет желания уговаривать вас на этот шаг. Хотите — я озвучил условия, не хотите — тогда просто разойдёмся, но учтите, — я поправил рукав рубашки. — Когда кое-что обо мне всплывёт, и вы как миленький за мной прибежите извиняться, умоляя принять обратно — я ни за что вас не возьму.

Рюмин поджал губы и усиленно думал.

— У вас времени ровно до момента, когда я выйду вон из той двери, — я показал на выход, не желая больше сюсюкаться с этим гордецом. И так времени в обрез со всеми свалившимися заботами, так ещё и капризный щёголь мозги делает.

Я отодвинул стул и обычным своим шагом дошёл до двери. Когда взялся за ручку, раздалась отрывистая фраза.

— Я согласен.

— Быстро и по существу, — попросил я его и убрал руку, повернувшись к стрелку.

— Я спал с Еленой.

— Вот как, — поднял я бровь.

— Это не то… — запнулся Захар и заиграл желваками. — Я ей не родной брат, настоящий Захар умер ещё младенцем, и тогда Рюмины купили меня у многодетной крестьянки. В общем, я дворянин не по крови. У вас теперь два повода уничтожить меня. Надеюсь, этого достаточно? — блеснув в гневе глазами, сказал он.

«Его манера держаться, прямая осанка и тонкие черты лица — никогда бы не заподозрил подлога», — сказал я себе, — «но как же он жаждет попасть в этот императорский эскадрон, даже репутацией рискнул».

— Да, ты принят, считай это лучшим решением в своей жизни. Я теперь твой командир, и ты беспрекословно слушаешься меня. Даже если приказы покажутся нелогичными или идут вразрез твоим убеждениям. Мы поняли друг друга?

— Да, как в армии, я справлюсь, — кивнул он.

— Будешь стараться, возьмёшь свои девяносто девять процентилей за год-полтора.

— Так быстро? А как же Бреши? Надо сначала ещё выбить гравитацию…

— Не надо, у нас уже всё есть, — перебил я его. — Для начала свяжись с Антоном Соловьёвым, он тебя ознакомит с деталями. Будешь тренироваться и жить теперь с нами.

— Хорошо, спасибо.

Я покинул дом Рюминых и первым делом до обеда забежал к артефактору Олегу Веремею, велев ему подыскать трёх подающих надежды подмастерьев для Елисея.

— Только таких, чтобы он их не забраковал.

— Будете расширяться? — ощупывая себя за ухо, спросил ремесленник.

— Да, я хочу перевезти всё оборудование в наше поместье. Сделаем одну большую мастерскую с четырьмя столами, общим хранилищем и инструментами, — освободившиеся помещения я хотел пустить на склады.

Была одна интересная идея с формированием комплектов для ликвидаторов: всякие одеяла, палатки, фляги, ремешки, подсумки и прочие товары для моей торговой лавки в Павловской крепости.

Скупать всё необходимое можно здесь и в близлежащих городах по дешёвке, потом формировать в один лот и, как накопится достаточное количество, перевозить в Вологодскую губернию. За ассортиментом товаров там уже Феликс будет следить и координировать. Моя задача — выделить мощности.

— Вон оно как, — почесал затылок и вздохнул старый мастер.

— Можем поставить и пятый стол, — намекнул я.

— Кхм, — прочистил горло Олег, явно не желающий покидать насиженное место. — Тут уж, барин, хоть уволь — не могу. Своя рубашка она всяко ближе к телу. Не могу я всё бросить. Вам, то бишь, готов служить и всё, как договаривались, только без переездов этих, старый я.

— Ну, тогда в гости заглядывай, я тут ещё три недели пробуду. Можешь пожить у нас, лишние руки не помешают.

— А вот за это спасибо, Артём Борисович, обязательно зайду, непременно зайду, — пожав мне крепко руку, ответил он.

— Тебе спасибо за мастеров.

Олег достал мне не три, как просил, а целых пять артефакторов без собственных мастерских. Отец уже с ними переговорил и отправил по своим городам, чтобы они нашли там подходящие для покупки помещения или целиком готовые зачаровальные дома с оборудованием.

— Артём! — окликнули меня на улице перед тем, как я хотел уже нанять извозчика.

— Володя, привет, — это оказался Скаржинский, высунувшийся из своей кареты. — Я как раз к вам, садись, подвезу.

От предложения я отказываться не стал, потому вскоре мы уже вырвались за город и по просёлочной дороге добирались до имения Барятинских.

— Везу бумаги твоему отцу на подпись, — кивнул он, выглядел аристократ довольней, чем обычно и тут я вспомнил о его просьбе.

— По поводу нашего разговора, кстати, — напомнил я ему. — Извини, но я не торгую сестрой, так что наши договорённости остаются в силе: пятьдесят на пятьдесят.

Какая бы ни была Анна оторва, она всё же родной мне человек. Продавать женщин в брак за какие-то преференции не было чем-то диким и в моём прошлом мире, но я не хотел марать руки. Да и кто я такой, чтобы распоряжаться её жизнью? Для этого у неё есть отец и мать. А я так, младший братишка.

— Понимаю, — с полуулыбкой посмотрел на меня Скаржинский. — Я особо и не надеялся, так — забросил удочку.

— Помирился, что ли? — догадался я, ибо тот не мог сдержать эмоций.

— Есть немного.

— Поздравляю, — искренне порадовался я за него.

— А ты что же? — намекнул он на конфликт с Софи, о котором узнал от Рюминой.

— Вроде тоже, — я неопределённо помахал ладонью.

— Вот-вот, теперь ты понимаешь меня?

Вскоре мы сменили тему, и остаток поездки обсуждали дела. Владимир попросил меня заглянуть в «Прайд», там один богатый промышленник намекал, что ищет оптового поставщика артефактов.

Скаржинский объяснил, что этот джентльмен специализируется на редких стихиях и сбывает свои товары в Персии и Бухаре. А это заявочка на высшую лигу — получить лицензию на международную торговлю артефактами весьма сложно.

— Хорошо, я загляну, — заверил я Владимира, и мы разошлись у входа в дом.

Он отправился внутрь, а я в обход к своей мастерской. Работа там уже вовсю кипела. Ворота в наше поместье, можно сказать, и не закрывались: сюда одна за другой приезжали телеги со стройматериалами и рабочими.

Их кое-как распихали по избам в крестьянской деревне, а магов земли, специализировавшихся на строительстве, расселили по комнатам в нашем доме. Отец хотел ускорить процесс и не отрывать гридней от тренировок.

— День добрый, — сказал я, входя в натопленное помещение и снимая пальто.

— Артём Борисович, голубчик, — подошёл ко мне Елисей и схватил за руку. — Век не забуду, уважили старика, отомстили иродам… — он хотел было плюхнуться на колени, но я его придержал.

— Погоди ты поклоны бить, — строго сказал я старику. — Пронские многим зла сделали. Отплатишь работой своей и усердием. В ногах правды нет, давай присядем, разговор к тебе есть.

Я довёл низкорослого мастера до стула и тот на ватных ногах присел, смахнул накатившую слезу, шмыгнул носом и справился с нахлынувшими эмоциями.

О поражении Пронских знали уже во всём Громовце. Только и слухов ходило о том, какую контрибуцию заплатили бывшие «владельцы» города. Елисей же получил отмщение за отравленную семью. Чувство торжества справедливости подарило ему уйму энергии. На ней-то я и хотел отправить старика в полёт к предстоящим изменениям.

— Вот что имею тебе сказать, — начал я, усаживаясь рядом на стуле, кроме нас внутри никого не было. — Брешь, что была закрыта возле родительского дома, достаёт досюда своим местом силы, смекаешь?

— Да, барин.

— У тебя талант к разным стихиям, но я думаю, пора тебе выбрать что-то одно, хватит скакать туда-сюда. Настоящее мастерство не терпит суеты.

Старик нахмурил густые брови и принялся разглядывать свои заскорузлые пальцы.

— У тебя уже есть тридцать процентилей ветра — работай теперь только с ним. Потом сходишь в церковь, пройдёшь обряд забвения сначала на один атрибут, а как не останется места и другой удалишь.

Старику жалко было расставаться со своими умениями. Ведь он в первую очередь прославился как многостихийник, а тут ему говорят переучиваться.

— Получишь в распоряжение трёх подмастерьев, — продолжил я. — Вот их и натаскаешь перед удалением, понял?

Елисей быстро поднял на меня взгляд, и в нём читалась благодарность. Так я давал ему шанс передать свои знания дальше, не потерять бесценный опыт впустую.

— Их тебе Веремей отберёт — и чтоб всех принял, без вот этого вот всего, — вспомнил я непокладистый характер мастера, до меня ни один ученик у него не приживался.

— Ну, разве что Веремей, энтот могёт, — кивнул дед.

— Вот и хорошо, и есть ещё кое-что.

Камнезор выслушал мою вторую задачу, и с каждым словом его глаза всё больше и больше ползли на лоб, но он терпеливо молчал и ждал.

— Справишься?

— Я не советую, барин, не надо так делать, богом господом прошу, одумайтесь. Артём Борисович…

— Всё уже решено, Елисей.

— Но тогда, но тогда… — он встал со стула и прошёлся по мастерской, потирая левый кулак о ладонь. — Хорошо, сделаю, — наконец, успокоился он, и я, накинув пальто, вышел, оставив его в грустной задумчивости.

Дома мы перекусили в узком семейном кругу. Отец теперь передвигался в инвалидной коляске. Возить его поставили Мишку Шатуна. Я вернул его обратно, потому что парень был туповат, и всё, что можно для меня уже сделал. Теперь его задача — затаскивать Бориса по ступенькам, возить, куда скажут и помалкивать. Работëнка непыльная.

Ольга за столом выглядела сегодня оживлённей обычного. Даже поинтересовалась моим самочувствием, хотя до этого мы предпочитали не замечать друг друга. Нападение на родовое гнездо не выбило её из колеи, скорее наоборот — она оживилась, принимала активное участие в организации труда, делала закупки и гиперопекала мужа.

Вскоре, однако, выяснилась причина этого возбуждения.

— Мы арендовали на двое суток зал в Громовецком дворце, в честь победы дадим бал. Я хочу, чтобы вы все обновили свой туалет. Там будут все высокопоставленные лица города и наши старые друзья.

— Которые забыли о твоём существовании лет эдак на десять? — спросила матушку Анна, без интереса ковыряясь вилкой в жареном рябчике.

— Ну не всё так плохо, дорогая, — Ольга поправила салфетку, — обстоятельства…

— Они просто предали тебя и никуда не приглашали, а теперь ты хочешь их всех вместе собрать, зачем? Выслушивать их грубую лесть?

— Чтобы утереть им нос, да маменька? — обратился я к баронессе, та встретилась со мной взглядом и приосанилась ещё больше.

— Да, я хочу, чтобы они скакали вокруг меня, как обезьянки. Увивались и искали оправдание своему поведению, а я милостиво буду принимать их, но не всех. Потому что я заслужила это. Такой ответ тебя устроит, дочь?

Борис накрыл своей ладонью руку Анны и сказал.

— В триумфе нет ничего плохого, да и к тому же от нас этого ждут. Таковы правила игры.

— Дурацкие правила, — она отодвинула от себя обеденное угощение и отпила маленький глоток из бокала.

— О, ты не будешь? Давай сюда, — сказал я, как обычно заваленный тарелками и пустыми блюдами.

Ольга гневно окликнула нового официанта и обругала за нерасторопность. Вскоре мне расчистили пространство и принесли десерт: вкуснющая шарлотка, пирожные безе и медовик.

— Пап, надо сегодня закрыть вопрос с посвящением, — похлопав себя по пузу, обратился я к Борису, тот попыхивал сигаретой возле приоткрытого балкона, но наружу не выходил — холодно.

— Аничкова тоже? — уточнил он, и я, немного подумав, кивнул. — Хорошо.

Он докурил, и Миша Шатун подхватил одной рукой коляску, а другой своего барина. Мы спустились на первый этаж, и, проходя мимо кухни, я услышал знакомые громогласные взрывы хохота. Мои ребята набились в помещение и что-то обсуждали с дородной Степановной. Кухарка сидела за столом, положив руку на подбородок, и смотрела, как воины уминают её стряпню с таким видом, будто это её дети.

— Все на улицу, — заглянув к ним, сказал я. — За Ломоносовым тоже сбегайте.

Ваня вне наших походов предпочитал усесться перед камином за интересной книжечкой и коротать своё время в покое. Мы собрали на плацу всех дружинников и отроков, что были. Неподалёку стояло семеро костров — это наши погибшие, по обычаю их должно сжечь и закопать прах на Барятинском кургане. Там веками хоронили защитников рода.

— Сегодня мы проводим в последний путь семерых наших братьев, — начал свою речь Борис, перед выстроившимися в ряд бойцами. — Они пали смертью храбрых и достойны теперь жить вечно.

Все мрачно смотрели перед собой, задумавшись о будущем.

— Но есть и хорошие вести: мой сын, Артём, наберёт сегодня новую малую дружину. Если у кого-то есть сомнения или возражения о его пригодности к этому делу лучше скажите сразу.

Никто не колыхнулся под твёрдым взглядом главы, и Борис продолжил.

— Выйди ко мне, сын, — на глазах у всех я встал перед отцом, — дай сюда руку, — он вложил в неё семейный перстень и сказал следующее. — Воевода, я наделяю тебя правом собирать верных воинов и вести их под своим знаменем. Пусть твои дела прославят наше имя. Клянусь поддерживать тебя, пока ты следуешь чести и защищаешь род наш и землю.

— Я принимаю эту радостную ношу, — ответил я и принялся по одному вызывать к себе сычовцев, чтобы те перед всеми гриднями и отроками уже давали клятву мне. Первым вышел Ломоносов и встал на одно колено.

— Присягаю на верность тебе, мой господин и барон. Обещаю следовать за тобой в бою и в мире, не щадить жизни своей ради твоей славы и защиты твоих владений. Клянусь быть щитом и мечом, стойким против врагов и надёжным в час испытаний. Буду хранить верность тебе и твоему дому, пока дышу. Да станет эта клятва моим долгом, моим словом и честью, которую не запятнаю ни страхом, ни соблазном. Пока жив мой меч — жив и мой долг перед тобой, барон.

— Отныне ты часть моего дома, и я обязуюсь заботиться о тебе.

Ломоносов встал, и мы обнялись, перед тем как подошёл следующий кандидат. По правилам крещение обычно проходится боем, но мои ребята уже всё доказали своими недавними действиями. Всё прошло гладко и спокойно. Отец зажёг костры, и все отдали дань уважения умершим.

В это время вереница гружёных телег выезжала из поместья. Моя «посылка» в Бастион: болванки ножей, двести килограмм пороха, сто единиц огнестрела, среди которых десять стволов от пушек, сто комплектов артефакторной брони по тридцать процентилей каждый и столько же клинков с аналогичной силой. Моя армия мортикантов требовала перевооружения. Кстати, Терех за неделю одну Брешь закрыл, как и обещал.

Мне также досталось два трофейных миллиона из пяти. Остальное отошло семье. Как раз хватит рассчитаться с сычами и с Софи.

После церемонии всем объявили выходной от тренировок. Отец ушёл к себе, гридни же в складчину послали за питьём в город гонца, а я хотел смотаться на своё старое место, где раньше осваивал магические навыки, и попробовать взять под контроль дематериализацию.

— Артём, есть минутка? — попросил меня Ломоносов, когда все расходились по своим делам.

— Да, только недолго, — согласился я.

Мы прошлись в сторону яблоневого сада, что был завален грязновато-жёлтыми листьями, а на ветках иногда виднелись частично или полностью подгнившие плоды — то, что не успели собрать. Деревья росли рядами, потому мы пошли по дорожке между ними, прямо под кронами. Отсюда открывался потрясающий вид сужающегося вдаль пространства.

— В общем, он дал тебе передышку в год, — не стал тянуть Ломоносов.

— Спасибо, что не месяц, — выдохнул я, зная, зачем Ваня меня позвал поговорить тет-а-тет. — За год я как-нибудь управлюсь с подготовкой. Ты сам как?

— Сносно, — поправил очки Иван, — жить можно, но насчёт активной магии пока спорно.

— Он дал подсказку, где может быть следующая цель?

— Ещё нет.

— Я поговорю с Бенкендорфом, придётся ему рассказать про Тур’Загала и прочих тварей, нам нужна статистика появления Брешей по всей стране.

— Ты же понимаешь, что нам придётся после Северной расстаться?

— Да, я думал над этим, — как ни печально признавать, но единственный, кто может искать детей Обскуриана — это Ломоносов.

Он должен будет отправиться в путешествие в другие страны и оттуда через друида дать сигнал об обнаруженном демоне. А в это время моя миссия — стать как можно сильней, богаче и влиятельней. Пересекаться мы будем только на убийствах сыновей бога смерти.

— Тогда давай проживём оставшиеся три месяца на полную катушку, — предложил я своему первому настоящему другу в этом мире и протянул ему руку.

Ваня крепко её пожал, как всегда улыбаясь своей робкой интеллигентной улыбкой.

— Согласен.