Пиф-паф

Глава первая

Я перепрыгиваю через кучу собачьего дерьма в центре пешеходного перехода. Какой владелец собаки позволит своей дворняжке выгрузить какашки посреди улицы и не уберет за ней? Безответственный человек, вот кто. Я рада, что заметила это до того, как оно бы покрыло мою туфлю… мою ступню… фу-у-у. При одной мысли об этом я морщусь и с отвращением высовываю язык. Но, с другой стороны, эта куча дерьма, попавшаяся мне сегодня на пути, может быть символом того, насколько дерьмовым было мое утро.

Я опоздала на автобус до дома только — снова — потому, что мне пришлось поссориться с мужиком, который чинил часы. По телефону он назвал одну цену за ремонт, но лишь для того, чтобы выманить лишнюю сотню долларов, которой у меня не было, когда зашла в его магазин. Мне просто нужен был новый ремешок для часов, которые подарила мне бабушка, когда я окончила школу.

Почему все так сложно?

Почему люди такие жадные?

Две сотни долларов за ремешок для часов? Думаю, нет.

Я вздыхаю, опускаю голову, ступаю на пешеходную дорожку и надеюсь, что время пойдет быстрее, и я смогу вернуться домой, в свою уютную комнатку в кампусе. У меня громко урчит в животе. Отлично! Теперь я еще и проголодалась.

Бип, бип.

— Отъебись, мудила, — ругается мужчина из окна машины.

— Да пошел ты нахуй! — кричит в ответ другой мужчина из автомобиля.

Город. Полный отстой.

Я делаю три шага, останавливаюсь, задумываюсь, чем бы заняться в течение следующего часа с небольшим, и вдруг ловлю себя на том, что смотрю на вывеску «Свадебные торты Алессандро». Я мимолетом заглядываю в витрину магазина. Что ж, это может утолить мой аппетит.

Есть еще одна вывеска, объявление, которое вселяет в меня надежду.

«Готовитесь к свадьбе? Проводится БЕСПЛАТНАЯ дегустация свадебных тортов для пар с 11 до 12 часов. Только сегодня!»

Я роюсь в сумочке и нахожу бабушкины часы. Уже десять минут двенадцатого.

До окончания акции осталось всего пятьдесят минут.

Обожаю торты.

Обожаю свадебные торты Алессандро. У Джули был такой, и у Марии тоже, а у Стива и Тайлера, когда они поженились, был торт всем тортам — люди до сих пор говорят о нем. Но эти торты стоят целое состояние, а у меня нет приглашений на свадьбы в обозримом будущем.

Я не помолвлена.

У меня даже парня нет.

Но это же бесплатный торт от Алессандро, а я знаю, что получить его бесплатно можно только в сопровождении моей второй половинки. Джули ясно дала мне это понять, когда я захотела пойти с ней на дегустацию. Но я не была ее женихом.

Мне нужен будущий жених.

И ради такого стоит импровизировать.

Где я могу быстро найти жениха?

Знаю! Просто схвачу первого мужчину, который пройдет мимо меня. Решение уже принято.

Мимо проходит ничего не подозревающий прохожий, и я хватаюсь пальцами за его куртку.

— Что ты делаешь? — его поза неподвижна, а мышцы напрягаются.

Это я должна задавать ему вопросы. Например, что он делает в куртке посреди лета? Но я его не знаю, и задавать такой вопрос, когда мы едва знакомы, кажется слишком дерзким. К тому же, у меня нет времени, потому что я голодна, и каждая проходящая мимо минута для меня драгоценна.

— Не могли бы вы, пожалуйста, отпустить меня? — гаркает он.

Могла бы, но не собираюсь этого делать, потому что, ну торт. И не простой торт — самое вкусное, аппетитное блюдо, созданное человеком, находится в магазине, который так близко от меня, что я почти ощущаю вкус сладкого десерта, раскрывающегося у меня на языке.

Я держу его крепче.

— Отпусти. — Он отчитывает меня, как несмышленого ребенка.

Мне не нравится его тон.

Он вырывается из моей хватки. А я удерживаю его и затем притягиваю к себе.

— Это экстренный случай. — Просто вылетает у меня изо рта. Честно говоря, это не совсем ложь, это и есть экстренный случай. Осталось всего сорок семь минут, чтобы съесть столько торта, сколько сможет вместить мой желудок, и пятьдесят восемь минут до отправления следующего автобуса. — Мне нужна твоя помощь.

— Почему с этого не начала?

В его словах есть смысл.

— Сюда, — говорю я и, отпустив его руку, устремляюсь к двери.

— Хорошо.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что он следует за мной. Так и есть. Слава Богу.

Дзинь, дзинь, дзинь.

— Добро пожаловать в «У Алессандро», — приветствует нас женщина. Она высокая, худая, как зубочистка, и держит в руках маленький золотой поднос с несколькими квадратными приманками в центре.

— Здравствуйте. — Я улыбаюсь, ожидая, когда парень в куртке подойдет ко мне. Когда он это делает, я провожу рукой по его спине и кладу голову ему на плечо. — Я Миранда, а это Питер, мой жених. Мы ищем идеальный свадебный торт.

— Замечательно. — Ее бирюзовые глаза сияют от радости. Она протягивает поднос в мою сторону. — У нас есть шоколад, карамель и фрукты. Вот… — Она указывает на поднос. — И еще много чего на выбор в нашем дегустационном зале.

— О, дегустационный зал. Звучит заманчиво. — Я облизываю губы. — Дорогой, я, пожалуй, попробую шоколадный. Ты должен выбрать карамель, начнем с этого.

— Что? Подожди. Что здесь экстренного? — спрашивает он.

Я притворно хихикаю:

— Ох, он такой шутник, этот парень. — Я снимаю руку с его талии и игриво тычу его в бок. — Питер — пожарный. Всегда шутит о чрезвычайных ситуациях. — Пожалуйста, подыграй, пожалуйста. Мой желудок сжимается от внезапной нервозности. Будь пожарным, будь пожарным.

— Пожарный? — бормочет он, почесывая затылок.

— Понимаю. — Продавщица тортов, похоже, не в восторге.

— Итак, куда пройти, чтобы попробовать все остальное? — Нам необходимо сменить тему.

— Пожарный? — снова бормочет мужчина.

Я задерживаю дыхание. Он не собирается мне подыгрывать. Я не поем торт, а я умираю с голоду, настолько сильно проголодалась.

Продавщица тортов делает шаг влево, затем поворачивается на шпильках, пока не встает боком.

Пожалуйста, прочитай мои мысли, ненастоящий жених Питер. Ты пожарный. Ты мой жених. Мы здесь, чтобы выбрать свадебный торт, чтобы мы могли бесплатно поесть лучшие торты в городе.

— Я не по…

— У нас не так много времени, малыш, — перебиваю я его, прижимаясь к нему всем телом и прижимаясь грудью к его груди. — Тебе нужно будет бороться с пожарами и спасать людей, потому что ты пожарный. — Я поднимаю на него глаза и молю Бога, чтобы он сжалился надо мной. — А мне нужно купить кольца и посмотреть букеты. Нам нужно поторопиться.

— Спасибо вам за вашу работу, — говорит продавщица.

— Не за что, — нерешительно отвечает он.

— Пожалуйста, следуйте за мной. Кстати, меня зовут Стейси.

— Приятно познакомиться, Стейси.

Я обнимаю своего ненастоящего жениха. Делаю шаг вперед. Он тоже делает шаг. Он движется. Я двигаюсь.

Ура, ТОРТ.

Не совсем понимаю, почему он это делает. Может, тоже проголодался.

Бок о бок, шаг за шагом, мы приближаемся к двери, которая, клянусь, окружена ангельским светом и волшебной пыльцой фей.

Дзинь, дзинь, дзинь.

Звук раздается у моего уха. В кармане пиджака у парня звенит, и он быстро отходит от меня, прежде чем достать телефон из внутреннего кармана.

— Хаггерти слушает. — Следует короткая пауза. — Вот дерьмо! — Он бросает на меня суровый взгляд, прежде чем броситься обратно, тем же путем, которым мы пришли, в спешке роняя телефон на ковер.

Я смотрю, как он уходит. Смотрю на его брошенный телефон, а затем поворачиваюсь лицом к Стейси, на лице которой неуверенная улыбка, которую может изобразить только сожалеющий человек.

— Итак, где находится дегустационный зал?

Я так близко.

— Простите, Миранда, но это предложение только для пар, и поскольку ваш партнер ушел…

— Тушить пожар.

— Мне жаль. — Она не выглядит такой огорченной, какой я себя чувствую. Мне нужно вернуть его. Нет, это безумие. Но, наверное, мне стоит вернуть его телефон. В конце концов, он потерял его из-за меня.

Да, мне нужно вернуть его телефон.

— Мне пора. — Я отправляю шоколадный торт в рот. Делаю два шага и беру его телефон. И бегу. Жую, пока бегу. Останавливаюсь. Я издаю стон, потому что этот торт такой вкусный, что я замираю на месте. Затем я проглатываю его, прежде чем засунуть телефон в сумку. Вскоре я направляюсь в том направлении, куда ушел Хаггерти.

Сегодня мне следовало надеть кроссовки, а не сандалии.

Шлеп, шлеп, шлеп…

Мои сандалии издают столько шума, что погоня совсем не незаметна. Черт возьми, он услышит мои шаги за милю и, вероятно, побежит еще быстрее. В конце концов, я та самая цыпочка, которая только что пыталась использовать его для дегустации торта.

Если судить по романтическим комедиям, то обычно в фильмах есть сбежавшая невеста, но, похоже, я нашла себе подставного сбежавшего жениха. Впрочем, меня это не удивляет, потому что любой мужчина, которого под надуманным предлогом затаскивают с тротуара в магазин, никогда не задерживается там надолго. Просто я очень хотела торт. А теперь у меня есть его вонючий телефон. Я набираю воздух в легкие и поворачиваю налево.

Лавировать между прохожими нелегко. Везде люди.

— Эй! Смотри, куда прешь, — кричит кто-то.

— Извините, — кричу я, продолжая искать Хаггерти.

Что там у него за история такая? Мне нужно знать. Почему он сказал: «Вот дерьмо!», затем посмотрел на меня и убежал? Он вообще знает, что забыл свой телефон?

Я резко поворачиваю за угол. Одна розовая сандалия соскальзывает с ноги и падает прямо в ливневую канализацию. Ее уже не вернуть.

— Да черт возьми, — выдыхаю я, и я бегу — ковыляю — молясь, чтобы не наступить в жвачку или собачье дерьмо.

— Вот дермище! — вскрикиваю я, когда моя босая пятка скользит по сточной канаве. Подпрыгиваю, обхватив пальцами лодыжку и зажмурив глаза. Я делаю глубокий вдох.

Мне нужно найти Хаггерти.

Опуская ногу на землю, я ступаю на дорогу.

— Ой, — стону я.

Грубый асфальт. Ну почему? Почему именно сегодня?

Я ковыляю. Бегу трусцой, а затем перехожу на спринт. Снова препятствия. Припаркованные машины. Мне нельзя останавливаться. Я их оббегаю. Куда делся Хаггерти?

Я фыркаю, обегая другой автомобиль и останавливаясь. Прямо? Налево? Вправо? Три варианта, и я не уверена, какой из них выбрать.

Налево. Нет, направо. Нет, прямо.

Миранда, решай уже.

Тогда налево.

И я иду налево.

Раздаются звуки фейерверка. Сейчас день, так зачем кому-то устраивать фейерверк в городе? В этом же нет смысла, но я продолжаю бежать по длинной улице, мимо торговых точек, навстречу шуму. Внезапно я останавливаюсь как вкопанная.

Мне следовало повернуть направо.

Я не готова к крови или пронзительным крикам, наполняющим воздух.

Мне следовало повернуть направо.

На земле сидит мужчина. Его плечи сгорблены. Он выкрикивает слова, которых я не понимаю. Рядом с ним сидит другой мужчина. Я не вижу его лица. Подкрадываюсь ближе.

Хаггерти!

Я должна бежать. Крови так много, а крики не прекращаются. Но я не оборачиваюсь. Вместо этого я спрашиваю дрожащим голосом:

— Что случилось?

Снова этот свирепый взгляд. У Хаггерти действительно чертовски страшный взгляд, сопровождающийся раздувающимися ноздрями. Он издает дикое рычание.

Почему он рычит на меня?

— Мне нужно доложить об этом? — спрашивает Хаггерти, не отрывая от меня взгляда.

— Что? Нужно доложить об этом? — Откуда мне знать? Почему он спрашивает меня? Наверное, это потому, что у меня его телефон.

— Я разговаривал не с тобой. — Он отводит взгляд, и меня охватывает облегчение. Напряженность в его взгляде исчезает. Но телефона у него все еще нет. Как он мог доложить об этом кому-то?

— Нет, не можем, — наконец отвечает другой мужчина. — Мы понятия не имеем, кто, блядь, в нас стрелял. Мы не хотим раскрыть наше прикрытие, если уже его не раскрыли. Мы так усердно работали. — Голос другого мужчины звучит твердо, но с придыханием.

— Все в порядке, сквозная. Я проверил. Смогу тебя залатать. — Тон Хаггерти полон уверенности. Почему он не волнуется? Я вот волнуюсь. В ноге мужчины дыра, и кровь льется на дорогу. Хаггерти — врач? Профессионал своего дела? В этого человека стреляли?

— Ага, звучит отлично. Помоги мне подняться, Хаггерти.

Раненый вскрикивает. Хаггерти стонет. Я стою и смотрю на десятки людей, одетых в деловую одежду. Людей, которые маниакально спотыкаются, визжат, уползают, как испуганные мыши, в бетонные здания. Мне тоже следовало бы поскорее убраться отсюда, но я этого не делаю. Вместо этого я стою неподвижно и дрожу, словно холодный воздух проникает мне под юбку. Но прохладного ветерка нет. День жаркий, как в Аду. Однако мое тело, похоже, этого не замечает, потому что зубы стучат с такой же скоростью, с какой дрожат ноги. Мне нужно убегать.

Беги, Миранда.

— Убирайся отсюда, окей? Здесь опасно. — Холодный, жесткий взгляд. Мне не нравятся глаза Хаггерти. Ни капельки.

— Убегаю! Да. Конечно. — Мой голос дрожит. Мне нужно двигаться. Я не могу пошевелиться. Почему я не могу пошевелиться?

— Уходи! — кричит он, стоя с рукой мужчины на шее.

— Куда мне идти? — Я не знаю, что делать.

— Куда угодно, только не оставайся здесь!

Бах! Бах!

— Блядь! — Хаггерти кричит, бросая мужчину и себя на землю.

Я тоже падаю. Лежу плашмя, прижимаясь щекой к шероховатому асфальту, слишком напуганная, чтобы посмотреть в направлении шума.

— Нас обстреливают, — кричит Хаггерти.

Ни хрена себе!

В меня стреляют средь бела дня, на оживленной улице, в меня стреляют двое незнакомых мне мужчин.

— Ползу по-пластунски. Найди укрытие, — рявкает Хаггерти в мою сторону, прикрывая мужчину своим телом.

Я замерзла, моя щека все еще прижата к асфальту, а сердце колотится так сильно, что боюсь, оно прорвется сквозь кожу и сбежит без меня. У меня онемела голова. Ноги покалывает.

Меня подстрелили?

— Мне нужно увезти ее отсюда. Я не могу оставить ее здесь. — Низкий голос Хаггерти пугает не меньше, чем его суровые темные глаза.

— Это еще больше все усложняет, — говорит мужчина.

— С тобой все будет в порядке?

Хаггерти спрашивает меня или мужчину?

— Встретимся в квартире. Если я не приеду, они меня прикончат, и я точно труп. Подожди двадцать четыре часа, прежде чем звонить, и убедись, что находишься как можно дальше отсюда, — кричит мужчина.

— Договорились. Удачи, напарник. — Наступает пауза. — Смотри, чтобы тебя не убили, Бретт.

— И тебя тоже, — отвечает он.

Бах, бах!

— Пресвятая Богородица. Помоги мне! — кричу я.

— Прекрати орать. — Хаггерти. Его рука хлопает меня по спине. Его пальцы цепляются за мою футболку. Меня подбрасывает в воздух. — Обними меня.

Я делаю как он говорит. Как будто от этого зависит моя жизнь. Но моя жизнь действительно зависит от этого.

— Беги, — кричит он.

И бегу. Сбрасываю вторую сандалию и двигаюсь в том же ритме, что и Хаггерти. Прижимаюсь к его боку, надеясь, что его большое тело сдержит еще несколько пуль, которые могут быть выпущены в нашу сторону.

Большие серые здания мелькают у меня перед глазами. Когда мы добираемся до последнего здания в квартале, меня бросает то в одну, то в другую сторону от Хаггерти. В поле зрения не видно ни машины, ни человека.

Куда все подевались?

— Залезай! — кричит Хаггерти.

Залезать? Что?

Я перевожу взгляд в том же направлении, что и его голова… вверх. Что? Он хочет, чтобы я взобралась на стену здания по шаткой лестнице, которая выглядит так, словно была установлена в конце семнадцатого века?

Внезапно чья-то рука ложится на мою голую задницу. Стринги скользят по моей щелке под развевающейся черной юбкой, когда меня вталкивают на ступеньку.

— Прекрати. Убери руку с моей…

— Поднимайся. — Его единственное слово пронизано решимостью. Он не отступит.

Я карабкаюсь.

Скрип, скрип, скрип.

Ох, боже мой. Эта лестница вот-вот оторвется от стены бетонного здания и упадет. Я знаю, что так и будет. Пожалуйста, пускай все это прекратится. Мне не нужны ни торты, ни город, ни телефон парня в куртке, в которого стреляют. Я хочу домой.

Я на полпути к вершине. Наклоняю подбородок, пока не смотрю через плечо. Земля далеко. Я смотрю на небо. Небо слишком близко.

— Двигайся. Не останавливайся. — Хаггерти прямо за мной.

— Я не могу. Она сейчас сломается.

Бах, бах.

Я кричу. Хаггерти во второй раз запускает руку мне под юбку и подталкивает меня вверх. Мои ноги спотыкаются. Руки соскальзывают. Сейчас упаду.

— Держись за лестницу. Перестань оглядываться назад.

— Я не смогу этого сделать.

— Сможешь. Миранда, верно? Именно так ты сказала в магазине.

— Ага.

— Ты можешь это сделать. — Его пальцы сжимают мою плоть. — Просто продолжай.

Бах, бах.

Я снова кричу, но на этот раз передвигаю ноги так, словно маньяк-убийца пытается меня пристрелить.

Холодный ветерок касается моей щеки. Запах соленой воды щекочет мне нос. Мои глаза расширяются. Океан. Я вижу океан в нескольких километрах отсюда. Вот черт! Я так высоко.

— Залазь на крышу и ляг плашмя.

Я переваливаюсь через выступ и прижимаюсь к земле, как сплющенный блин.

Закрываю глаза. Молюсь Богу, прося у него прощения за каждую ужасную мелочь, которую совершала в своей жизни. Например, что схватила человека на улице, чтобы удовлетворить свою жадность.

Мое запястье внезапно начинает пульсировать. Так сильно давит, что моя кожа начинает гореть, словно какой-то придурок скручивает ее в китайский жгут. Он подхватывает меня руками под ягодицы и поднимает с ног, кряхтя, когда принимает мой вес.

— Будет больно, но это лучше, чем быть застреленной, — спокойно инструктирует Хаггерти, так спокойно, что я начинаю сомневаться, не супергерой ли он какой-нибудь.

— Ма-а-а-а-ать твою-ю-ю! — я ору, когда Хаггерти бросает меня в узкую дыру. Реальную дыру в крыше. Я падаю. Глаза крепко зажмурены. Я кричу, как маленькая сучка. — Я же сейчас умру!

Бам.

У меня перехватывает дыхание. Я словно пораженная падением на поверхность, которая не совсем мягкая или твердая.

Хаггерти падает рядом со мной.

Тишина.

— Ты дышишь? — говорит он едва слышно.

Думаю, да.

— Что-нибудь болит? — спрашивает он.

Все. Все болит.

— Можешь открыть глаза?

Я слишком напугана.

— Здесь мы в безопасности. Когда будешь готова, сядь.

— Когда буду готова? Когда я буду готова? Сесть? Не думаю, что смогу пошевелиться в течение нескольких дней. Ты только что сбросил меня с крыши в чертову дыру.

Он чуть не убил меня. Кто, черт возьми, этот человек? Неужели я умру из-за потерянного телефона и бесплатного торта.