Пиф-паф

Глава двадцать вторая

Среда.

День плотских утех.

Прошло четыре дня, и теперь я гордая обладательница двух часов — одни в гостиной, а другие на прикроватном столике. Я снова могу определять время. Каждое утро я радуюсь тому, что цифры так ярко сияют. Такие мелочи.

Знаю, что не виновата в том, что я здесь, но не могу перестать думать о том, что было бы, если бы. А что, если бы этот чувак, ремонтник часов, не попытался меня обобрать? Что, если бы в витрине «Алессандро» не было объявления о бесплатных тортах? Что, если, слишком много «если».

Я закрываю глаза и думаю о том, как мама болтает с полицейскими, присматривающими за ней, папой и Ричардом, обеспечивая их безопасность. Мама, судя по рассказам, которыми она поделилась, выглядит вполне счастливой, а Лэйн дразнил меня. Но я знаю свою маму и знаю, что ее способность изображать фальшивую улыбку, чтобы скрыть беспокойство и боль, просто невероятна. Бьюсь об заклад, из-за стресса она по ночам стирает ковер своей неустанной ходьбой. Она — любитель походить. А, папа, он наверняка грызет ногти до самых корней. Я скучаю по своей семье. Чего бы я только не отдала, чтобы обнять их. Возможно, это могло бы случиться, если бы Рина и Вектор поймали сегодня всех тех плохих парней сегодня.

Я скучаю по своей жизни.

Я скучаю по своим друзьям и университету, хотя мне не очень нравился курс, который я посещаю.

Чем больше я размышляю, тем больше я перевариваю решения, которые принимала на протяжении всей своей жизни. Действительно ли я хотела выбрать экономику в качестве своей специальности? В старших классах я об этом не думала. Как я пришла к такому решению? Я пытаюсь вспомнить, но меня встречает стрекотание сверчков и пустота.

Я даже не знаю, чего я хочу, и кто я такая.

Я сажусь. Качаю головой. Я должна быть достаточно счастлива здесь. Здесь безопаснее, чем в квартире, потому что никто не знает, где мы находимся. К тому же, у меня есть крыша над головой, одежда на теле, еда в животе, Джеза, к которой можно прижаться, и у меня есть Лэйн, но мне не хватает здесь друга, кого-то вроде Сторм.

Что делает Сторм? Хотела бы я узнать, но по какой-то причине мне запрещено выходить на улицу.

Я сама себя с ума свожу. Мне скучно. Почему Сторм не стучится к нам в дверь?

Лэйн занят тем, что изображает из себя бизнесмена, приспосабливаясь к нашему новому прикрытию. Ну, это он мне так говорит, но я не могу не задаться вопросом, действительно ли он работает копом в каком-то недоступном на карте секретном месте?

Аф, аф. Гав, арф.

Я смотрю на Джезу, сидящую у меня на коленях, ее заостренные уши шевелятся.

— Что не так?

Она пристально смотрит мне в глаза, поводит левым ухом слева направо, прежде чем снова лечь и закрыть глаза.

Странная собака.

Я провожу рукой вверх и вниз по ее шерстке. Наверное, мне стоит встать с дивана и принести себе что-нибудь перекусить, а потом выпустить Джезу еще раз сходить в туалет.

Джеза такая счастливица.

Она может выйти на улицу. Чего бы я только не отдала за несколько минут на свежем воздухе.

Неужели будет так плохо, если я схожу куда-нибудь с Джезой?

Мы могли бы сбегать к соседнему дому, просто прогуляться, и постучать в номер двадцать восемь. Сторм показалась мне вполне милой.

Нет, не могу. Лэйн будет рвать и метать.

Я вздыхаю, поднимаю Джезу и отрываю свой зад от дивана. Я еле волочу ноги, направляясь на кухню.

— Тебе нужно выйти на улицу, девочка? — я глажу Джезу под подбородком. — Надо? Мне да.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Думаю, что это означает «да».

Минуя кладовую, я подхожу к задней двери, открываю ее и ставлю Джезу на пол. Она быстро бежит через веранду во двор.

Лэйн оставил мне строгие инструкции выпустить ее, подождать, пока она сделает свои дела, и позвать обратно. Ни при каких обстоятельствах я не должна выходить за дверь.

Я со стоном высовываю голову, вздергиваю подбородок и любуюсь ярким солнцем. Вдыхаю свежий воздух. Несколько минут на веранде не повредят. Лэйн ничего не узнает. Он же не читает мысли. Я не могу все время торчать взаперти. Я так сойду с ума.

Стою на пороге.

Всего одна или две минуты.

Я выхожу во внутренний дворик и чувствую, как легкий ветерок овевает мою щеку. Закрываю глаза и улыбаюсь.

Снаружи свежо, чисто и пахнет распустившимися цветами, но, к сожалению, здесь так же тихо, как и внутри.

Я смотрю на Джезу, которая свободно бегает, гоняясь за бабочками. Как было бы здорово почувствовать траву под ногами.

У меня сжимается горло. От осознания этого по спине пробегают мурашки. Слезы застилают глаза.

Я не могу идти дальше, но даже этот момент станет самым ярким воспоминанием о моем дне. Депрессивно.

— Да, ладно, приятель. Позаботься о себе. Увидимся позже, Тобин.

Тобин? Кто такой Тобин? Кто это сказал?

Я смотрю в направлении звука, который, как мне кажется, доносится из дома по другую сторону от нас — того, что без высоченного забора, который, как я полагаю, принадлежит Сторм и Шеймусу.

Мужчина — молодой и очень сексуальный мужчина — идет по двору.

Святая корова.

Его оливковая кожа блестит на солнце. Густые черные волосы растрепаны на макушке. Он высокий — может быть, не такой высокий, как Лэйн, но, тем не менее, высокий. Он тоже мускулистый, но не такой широкий в плечах, как мой ненастоящий муж.

Другой человек.

Привлекательный человек с сочной круглой задницей. У меня слюнки текут.

Миранда, прекрати.

Он может быть преступником, посланным сюда, чтобы пустить пулю в твою извращенную башку.

У меня хватает здравого смысла, чтобы понять, что мне нужно вернуться в дом, но я не отрываю взгляда от парня по соседству. Он восхитителен, а я страдаю от сильного одиночества.

Прошло четыре дня. Я сижу взаперти. Мне часами не с кем поговорить, кроме собаки, а смотреть можно только паршивые бесплатные каналы по телевизору. Мне нужно лекарство, чтобы избавиться от этой боли, когда Лэйна нет рядом.

Он вытягивает руки высоко в воздух — каждый мускул на его спине напрягается.

Я отшатываюсь назад. Прячу руку за спину, не отрывая взгляда от мужчины передо мной. Ищу взглядом одно из кресел, которые, как я знаю, стоят на этой веранде. Я хватаюсь за столешницу, придвигаю стул поближе и сажусь, не отрывая глаз от Капитана Америки по соседству.

Мое сердце подпрыгивает от радости. Сегодняшний день стал намного лучше. Еще один человек. Здесь другой человек.

Парень наклоняется, касаясь пальцами ног. Я возношу безмолвную молитву небесам за то, что они послали его мне в такой мрачный день.

Не уверена, как долго мистер Мускулы растягивается, но вскоре он выпрямляется, лезет в карман и что-то достает. Я вскакиваю на ноги. Почти даю деру. Я не должна здесь находиться. Что, если у него есть оружие? У меня дрожат ноги, пока он не вставляет в ухо наушник. Он не пытается меня убить, просто собирается на тренировку.

Я делаю долгие глубокие вдохи, хватаясь за грудь. Я в порядке. Все в порядке. Джеза радостно играет. На дрожащих ногах я добираюсь до кресла и сажусь обратно, ожидая, что этот парень начнет бегать на месте или приседать на траве, но он не делает ничего из этого. Вместо этого он осторожно и целенаправленно двигает руками в медленных движениях, в то время как его ноги остаются на месте. Это красиво и умиротворяюще, и я делаю долгие, глубокие вдохи, просто наблюдая за ним.

Тай-чи. Он похож на ангела, когда занимается им. Изящно.

Джеза выбегает на веранду и трется о мою ногу, а я бездумно протягиваю руку и провожу пальцами по ее шерсти, прежде чем она снова убегает. Я бросаю взгляд на парня по соседству. Пот стекает с его лба по лицу, а затем стекает по выступающим грудным мышцам, прежде чем продолжить стекать по его кубикам. Он останавливается. Выпрямляется. Он наклоняется к задней части своего дома — зачем, понятия не имею — и трясет руками, поворачивая шею из стороны в сторону, выдергивая наушники из ушей. Поворачивается и смотрит прямо на меня.

Ох, черт!

Я подавляю свой страх.

Он улыбается. Делает несколько шагов вперед и останавливается. Одаривает меня дерзким подмигиванием.

Я чувствую, как горят мои щеки, когда я краснею.

Он машет мне, прежде чем вернуться к дому, и скрывается из виду.

— Джеза, — зову я. — Время игр закончилось. Теперь пойдем в дом.

Она со всех ног бежит к двери.

— Хорошая девочка, — говорю я тем глупым, пронзительным голосом, который я обычно презираю. Которым люди разговаривают с младенцами или животными. — Для тебя здесь сейчас слишком жарко. — Так и есть. Парень по соседству весь вспотел после занятий тай-чи. — Хочешь чего-нибудь прохладного? — я возвращаюсь в дом, запираю дверь и направляюсь прямиком к холодильнику. Вода. Мне нужно что-нибудь, чтобы утолить жажду; на улице оказалось гораздо жарче, чем я думала.

Я беру с полки бутылку, отвинчиваю крышку и залпом выпиваю, пока Джеза пыхтит у моих ног.

— Давай, девочка. Тебе это тоже понадобится.

Она бежит по коридору впереди меня к прачечной, где Лэйн расставил ее миски.

— Попей, — говорю я, наливая ей воды из своей бутылки.

Бах, бах, бах.

Дверь дребезжит. О, черт. Я поставила бутылку на гладильную доску. А что, если это тот парень тай-чи? Он подмигнул. Он помахал мне. Он заметил, что я наблюдаю за ним. Я с трудом сглатываю и на цыпочках добираюсь до входной двери. Поворачиваю голову направо и заглядываю сквозь одну из стеклянных панелей.

— Лия, это Сторм. Ты дома?

Я подпрыгиваю, но затем облегченно вздыхаю. Фух. Это не он.

— Иду, — кричу я.

Открывая дверь, я улыбаюсь так широко, что у меня горят губы. Сторм такая же очаровательная, какой я ее и запомнила. У нее идеальные волосы, ни одна прядка не выбилась из ее прически. На ней еще один яркий игривый топ, на этот раз оранжевого цвета. Ох, она такая милая. Она безопасна. Чутье подсказывает мне, что она совершенно безобидна.

— Не хочешь зайти? — спрашиваю я. К черту. К черту Лэйна. Она же прямо щенок. Я доверяю своей интуиции. Я правда не думаю, что она представляет опасность, а я одинока, очень одинока.

— О, с удовольствием. Спасибо.

Я жажду человеческого общества. Это сделает меня счастливой, а Лэйн не хотел бы, чтобы я была несчастна. Я уверена в этом. Он бы хотел, чтобы я была счастлива, он уже говорил это ранее.

— Я как раз собираюсь приготовить себе обед. Ты голодна? — спрашиваю я, когда захожу на кухню.

— Обед? Сейчас? Уже больше половины второго. — У нее такие белые зубы, что им самое место в рекламе зубной пасты. — Если собираешься каждый день любоваться юным Тобином, тебе нужно обязательно есть до двенадцати.

Сторм видела меня. Подождите, как она могла меня увидеть? У нее же высокий забор.

— Я не любовалась, — говорю я.

Я на самом деле не любовалась. Просто было здорово увидеть реального человека, а не свое отражение.

— А я любовалась, — признается она.

Я прищуриваюсь:

— Как? У вас ведь такой высокий забор.

— У меня есть несколько вырезанных отверстий, дорогая. Я в этом уже поднаторела.

— Значит, ты можешь заглянуть в наш двор, посмотреть через них?

Она кивает.

— О, хорошо. — Хм. Это настораживает. Возможно, это также опасно, учитывая мое нынешнее положение, но Сторм кажется нормальной, доброй… У меня хорошее предчувствие на ее счет. Возможно, она просто одинока, как и я.

— Я пытаюсь забеременеть, понимаешь, и у меня много проблем с неудачными попытками. Обеденный перерыв помогает мне настроиться на приятный лад. — Сторм облокачивается на скамейку. — Тобин великолепен. — Она наклоняется еще ближе, словно собирается поведать мне какой-то фантастический секрет. — К тому же, он любит внимание. — Она приподнимает и опускает брови. — До того, как мистер Литтл возвел этот старый добрый забор, я целыми днями сидела на улице, скучая в одиночестве, и смотрела на него. Он знал, что я наблюдаю за ним, но никогда ничего не говорил. Однако, когда он заканчивал свою тренировку, он всегда уходил, нахально подмигнув мне и помахав рукой. — Сторм прикусывает нижнюю губу. — Я ужасна, не так ли? — Ее щеки заливаются румянцем.

— Нет. Вовсе нет. — Не то чтобы я не делала того же, что и она. — Хотя я бы не подумала, что ты такой тип.

Возможно, интуиция меня не так сильно подводит, как я думала. Я перевожу взгляд со Сторм на свадебную фотографию. Лэйн. Он не выглядел бы таким счастливым, как там, на стене, если бы знал, что я пригласила Сторм войти.

— Никогда не знаешь наверняка, Лия.

В ее словах есть смысл. Не знаешь. И я ее не знаю. Вот дерьмо. У меня что, неприятности? Я смотрю в ее кристально-голубые, приветливые глаза и внутренне смеюсь над своими глупыми сомнениями. Сторм безобидна. Она не представляет угрозы. Лэйн превратил меня в параноика по любому поводу и без.

— Тебе лучше поесть. Я могу посидеть и немного с тобой поговорить, если хочешь, — говорит она.

— Буду рада.

— Я тоже. Этот район такой тихий, тебе так не кажется?

Кажется. Сторм воспользовалась моими мыслями, невысказанными ранее, и сказала все именно так, как есть. Я киваю.

— Мне становится одиноко, — откровенно признается она. — Шеймус работает допоздна, и в нашем большом доме только я. Я подумывала вернуться на работу, но Шеймус говорит «нет», потому что мне нужно сосредоточиться на снижении уровня стресса, чтобы наконец-то забеременеть.

Она хочет ребенка. О, я тоже хочу ребенка! Ну или… так мне сказали.

— Мне жаль, что у тебя проблемы. — Мне жаль; ей, должно быть, тяжело и она такая одинокая. — Наверное, это очень утомительно — пытаться забеременеть, когда у тебя слишком много свободного времени.

— Это то, что есть. Не всем может повезти с первой, второй или даже третьей попытки.

— Нет, не всем. Это правда. — Мое сердце болит из-за Сторм. Я думаю, что из нее, с ее заботливым характером и нежным присутствием, получилась бы отличная мама. Возможно, я смогу выслушать ее проблемы и стать плечом, на которое можно опереться, пока я здесь застряла. Лэйну не обязательно об этом знать. Нет. Я не обязана ему говорить. Я могу быть полезной ей, если она того захочет. — Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, моя дверь всегда открыта для тебя.

— Очень мило, что ты это предлагаешь. — Она хлопает ресницами. — Ты очень добра.

— Мы соседи. Обе застряли дома. Мы можем составить друг другу компанию.

— Я бы этого хотела. — Ее и без того ясные глаза заблестели еще больше. — Так вы с Реттом собираетесь когда-нибудь попробовать завести детей? Вы такая милая пара. Ваши малыши были бы просто супер.

— Мы пытаемся. — Я стараюсь говорить так, будто в моем сердце та же пустота, что и во время признания Сторм, но не думаю, что у меня это получается, потому что она смотрит на меня с некоторой опаской. Я снова пытаюсь выразить свою печаль. — Я не люблю говорить об этом, потому что это вгоняет меня в депрессию, но Ретт, ну… его причиндалы… — Я наклоняюсь вперед, как будто хочу рассказать какой-то большой секрет. — Все его пловцы плавают задом наперед, вверх ногами и по кругу. Правда в том, что у него клоунские плавки задом наперед, вверх ногами.

— О, нет. Это ужасно.

— Да. — Я вздыхаю. — Мы ходим к врачу по бесплодию. Уже какое-то время, и Ретту приходится принимать эти специальные таблетки и все такое, думаю, чтобы его маленькие сперматозоиды не путались.

— Ох, бедный Ретт. Он, должно быть, чувствует себя ужасно.

— Да, так и есть. Он знает, как сильно я этого хочу.

— Значит, в остальном у тебя все хорошо?

— О, да. — Я перевожу дыхание и беру себя в руки. Я хочу улыбнуться, даже рассмеяться, но не могу. Я должна быть правдоподобной. — У меня яичники-чемпиона. По-настоящему умные. Я каждый месяц выбрасываю кучу этих молокососов, как мощные бомбы, но у Ретта? — Я использую свои указательные пальцы, чтобы изобразить его сперму, бешено ими шевелю, а затем направляю их в сторону скамейки, только для того, чтобы закружить их по кругу. — У них просто нет направления, у этих маленьких глупышек.

Шторм прижимает руку к груди. Смех клокочет у меня в горле, но я закрываю рот и с трудом сглатываю. Это послужит тебе уроком, Лэйн, за то, что ты заставляешь меня скучать и так часто надо мной издеваешься.

— Я уверена, что у тебя будет ребенок, которого ты так хочешь, Лия. Они вылечат его своенравную сперму. Я верю, что так и будет.

Я прочищаю горло:

— А как насчет вас, ребята. Вы обращались за какой-нибудь помощью?

— Нет. — Она качает головой. — Ни к одному врачу, занимающимся бесплодием. У меня правда была очень напряженная работа, и мой терапевт считает, что из-за нее у меня возникли некоторые проблемы. Он сказал, что, поскольку я взяла трехмесячный отпуск, у нас скоро все должно наладиться. Надеюсь, это продлится недолго.

— О, так это отличная новость. Я буду держать пальцы крестиком ради тебя.

— И я ради тебя. Буду молиться, чтобы лекарство подействовало, и сперматозоиды Ретта нашли правильный путь к твоему зачатию.

— Он это оценит. — Я выдавливаю из себя слова.

— Ты в порядке?

— Да, нормально. Но разве тебе иногда не хочется из-за этого плакать?

— О, нет. Не плачь. Все будет хорошо. — Сторм проводит рукой по скамейке в моем направлении. — Это случится.

— Я лучше сделаю себе сэндвич.

— Конечно.

У меня появился друг, вернее, двое друзей, если считать того горячего парня из соседнего дома, который подмигнул мне, а Лэйн ничего не узнает.

Это будет моим маленьким секретом.