Конец 1918 или начало 1919, Петроград.
Дорогой Владимир
Ильич!
Очень прошу Вас принять и выслушать Александра Ивановича Куприна по литературному делу.
Привет!
Январь 1919, Петроград.
Дорогой Владимир
Ильич!
Возвращаясь с фронта, рабочие-коммунисты жалуются, что их агитация в пестрой массе Красной армии не имеет того успеха, которого они ожидали.
Эти жалобы агитаторов имеют весьма серьезное значение, и я прошу Вас остановить на них Ваше внимание. Лично я полагаю, что агитация коммунистов имела бы гораздо более солидный успех, если б сами агитаторы отправлялись на работу вооруженные не только одной голой теорией, но и фактами из области государственного творчества Советской власти, фактами, которые делают теорию жизненно убедительной.
Я давно уже настаиваю на необходимости издания информационного журнала, который занимался бы подсчетом и разъяснением всего, что Советская власть сделала — за год — положительного в разных областях социальной жизни. Голос мой остается гласом вопиющего в пустыне — увы! — не безлюдной, — и все-таки я упорно продолжаю убеждать Вас и всех: необходимо дать агитаторам-коммунистам или информационный журнал, или хотя бы брошюру-очерк деятельности Сов[етской] власти за год; в этом очерке должно быть изложено кратко и вразумительно все, чего достиг в 18 году Ком[иссариат] народ[ного] просвещ[ения] и другие комиссариаты, Комитет государственных сооружений и т. д.
Есть немало фактов, коими Совет[ская] власть может даже похвастаться, особенно по ведомству Луначарского. Эти факты должны быть известны агитаторам, и Вы сделали бы доброе дело, внушив, кому следует, чтоб немедленно было приступлено к составлению указанного очерка.
Наконец — если и очерк окажется неосуществимым— дайте агитаторам лист, с кратким перечнем всего, что достигнуто за год работой различных комиссариатов. Надеюсь, Вы понимаете, как это необходимо.
Далее: не находите ли Вы теперь удобным возобновление «Новой жизни»? Если — да, то хорошо бы, чтоб эта газета вышла одновременно с газетой меньшевиков, — настаивать на одновременности меня побуждают соображения отнюдь не материального характера.
На-днях закончим печатание перечня книг, предположенных к изданию «Всемирной литературой». Я думаю, что не худо будет перевести эти списки на все европейские языки и разослать их в Германию, Англию, Францию, скандинавские страны и т. д., дабы пролетарии Запада, а также Уэллсы и разные Шейдеманы видели воочию, что российский пролетариат не токмо не варвар, а понимает интернационализм гораздо шире, чем они, культурные люди, и что он в самых гнусных условиях, какие только можно представить себе, сумел сделать в год то, до чего им давно бы пора додуматься.
Будьте здоровы!
29 марта 1919, Петроград.
Исполкому
Полюстровского Волостного Совета
Дорогие товарищи!
Вы распорядились выдать поэтессе Грушко и мне три пуда квашеной капусты.
Товарищи! Это очень любезно, но слишком много, и я прошу вас распоряжение о квашеной капусте немедленно отменить, а в противном случае — берегитесь! — я начну спекулировать этой капустой. Ну, я, может быть, и не стану спекулировать, Н. В. Грушко тоже не станет, а за гражданку Прасковью Николаеву мы оба не можем поручиться.
Серьезно говоря, товарищи, я очень прошу вас распоряжение о выдаче Прасковье Николаевой трех пудов капусты — отменить и впредь не давать ей продуктов в таком огромном количестве.
А за распоряжение ваше относительно молока для Н. В. Грушко и ее ребенка — сердечно вас благодарю!
Будьте бодры и здоровы!
29. III. 19.