Пленники тайги

10. «Скальп рыжего брата»…

Сборы были недолги, но очень хлопотны и, с точки зрения Семена, довольно бестолковы. Как заводные вся свита миллионера носилась по лагерю таская к столу ружья, патроны, амуницию. В бой рвались все, даже меланхоличный повар вдруг проявил редкую кровожадность.

— Степаныч, ты мне дай какой-нибудь пистолет. А там он от меня не уйдет. — умолял он полковника.

— Да куда ты рвешься, Вася? Ты же для медведя будешь слаще мороженого, вон какой аппетитный, — отшучивался артиллерист, выбирая патроны для своего ружья. Впрочем, кандидатура повара отпала сама собой. Во время разговора тот вдруг вскрикнул и выругавшись шлепнул себя по обнаженной левой руке.

— Вот зараза, как тяпнула! — сказал он, потирая укус.

— Комарики, запели, родные. — философски заметил Золотов, одевая красивую портупею с большим охотничьим ножом на поясе.

— Да нет, муха. — возразил повар. — Но так больно!

Они продолжили разговор, Василий по прежнему уговаривал взять его если не загонщиком, то хотя бы приманкой. Но через пару минут поднявший на него глаза Степаныч вдруг присвистнул и спросил: — Это что у тебя с рукой?

Теперь и все остальные обрат или внимание что левая рука шеф — повара покраснела и распухла. Еще за пять минут ее разнесло просто до жутких размеров. К этому времени Семен, тщательно обыскав вытоптанную площадку рядом со столом поднял с земли и показал всем невесомый трупик какого-то насекомого.

— Муха белоножка. Вот, видите ноги в полосочку.

— Что же она, родня мухе Цеце? — спросил обескураженный Золотов.

— Нет, кусает она здорово, но такое я вижу первый раз, — признался Семен.

— Т-типичная аллергическая реакция, — успокоил всех доктор. — Счас я, Вася, т-тебе укольчик вколю и будет полегче. К вечеру все пройдет.

Так что обескураженный Василий остался в лагере, к удивлению Семена не пошел на охоту Паша, остальные же выступили в поход. Кроме Золотова и полковника конечно же увязался с ними и доктор. Прихватили они и рыжего Сергея со своим дурным догом на поводке, хотя Астахов и пробовал возражать.

— А этого то зачем берем? Он что, на зверя обучен?

— Нет, зачем, а что, помешает? — безмятежным тоном спросил Золотов.

— Да распугает нам всю дичь, он же дурной! Лай подымет и все, прощай охота.

— Сергей, одень на него намордник, — велел кинологу Степаныч. Брать с собой на охоту необученную собаку казалось Астахову глупостью, но одевать при этом на нее еще и намордник — глупостью в квадрате. Но вспомнив инструкции Попова Семен пожал плечами и первый тронулся в путь с неизменной Найкой на поводке. Дорога постоянно вела в гору, охотник шел легко и неслышно, чего нельзя было сказать об остальных «медвежатниках». Первое время Золотов с любопытством и изумлением разглядывал природу вокруг себя. Он не мог себе и представить что она может быть столь прекрасна в своем многообразии. Кедровник кое где перемежался с березами, по неглубоким ложбинам обильно росла смородина и багульник. Оранжевые венчики жарков попадались уже редко, а ведь еще три дня назад вся тайга полыхала красно оранжевым цветом, полностью оправдывая второе название цветка — огонек. Но на смену этому царствующему цветку тайги пришли другие: бордовые родственники пионов — «Марьино-коренье», небольшие, аккуратные светло — сиреневые лилии саранок и десятки других видов, складывающихся в один пестрый ковер. Трава еще только начала свой рост, к осени она вымахает выше человека, а пока мягко пружинила под ногами людей обильно сбрасывая на сапоги ночную росу. Комаров было еще сравнительно мало, но сотни огромных мух с жужжанием сновали между деревьев не обращая, впрочем, ни какого внимания на людей. Павшие деревья густо покрывал бархатистый мох, предательски скользнувший под ногой растянувшегося во весь рост доктора. Десятки птичьих голосов выводили свои разнообразные песни, и все это было залит золотистым утренним солнцем. От избытка кислорода у Золотова даже закружилась голова, но затем все это прошло. Вскоре и Золотову и остальным его спутникам стало не до красот природы. Может Астахов взял через чур быстрый темп, может сказывалась общая нетренированность городских людей, но ни кто не смог составить конкуренцию охотнику. Минут через двадцать Семен остановился и оглянулся назад. Весь его небольшой отряд сильно растянулся. Даже спортивный с виду миллионер изрядно вспотел и запыхался. Полковник не смотря на свои израненные легкие, не отставал от него, хотя шел только лишь на самолюбии. Метров на пятьдесят от них отстал синолог со своим Лордом, на него кроме всего прочего навьючили еще и большую телекамеру. Замыкал же процессию доктор, после первых же шагов в сибирских джунглях припомнивший ночное неудачное приземление на копчик, и окончательно задохнувшегося от невероятно богатого кислородом воздуха.

— Да, ходьба в гору это что-то, — повалившись на землю и отдышавшись заметил взмокший Степаныч. — Завтра вот в эти мышцы, — он хлопнул себя по бедрам, — словно по иголке воткнут. Последний раз я так ишачил в гору еще в Афгане, а уж одиннадцать годков прошло.

Полковник вытащил было позолоченный портсигар, но Семен тут же остановил его.

— Не кури. Зверь где-то близко, Найка его уже чует.

Действительно, собака вся вытянулась в струнку и, насторожив уши, уставилась куда то вглубь леса.

— Вы здесь оставайтесь, а я схожу посмотрю что и как, — велел Астахов. После этого он с озабоченным видом оглянулся по сторонам, затем отойдя метров на пять в сторону разбил ударом ноги замшелый пенек и сгребя в ладонь пригоршню трухи, подкинул ее в воздух. До этого всем казалось, что в тайге стоит полный штиль, но легковесные крупинки плавно потянулись в одну сторону. Им повезло, к зверю они подходили как надо, ветер дул на них.

Минут через двадцать Астахов так же бесшумно появился из кустов с несколько озадаченным выражением лица.

— Ну как, есть там что то? — спросил Золотов.

— Да есть, — не очень довольно ответил Семен. — Только может это Попову с вертолета показалось, что медведь большой, а я бы этого не сказал. Типичный пестун двухлетка.

— Ну, а взять то его можно? — спросил Степаныч.

— Почему нет. Он в ложбине кормится, сейчас поднимемся чуть выше, потом влево, — после этого Астахов обернулся к Сергею. — Ты со своим дураком останешься здесь, подойдешь только после выстрелов.

Рыжий несколько обиделся за подобный расклад, но на это ни кто не обратил внимание. Проведя троих охотников еще метров триста Астахов знаками приказал им разойтись в стороны и так же жестикуляцией объяснил, что первым стреляет Золотов. Сам Астахов остался как бы в центре получившейся дуги. С это позиции он хорошо видел и зверя, и Золотова, мелькала вдали защитная куртка полковника. Вот только доктор словно растворился в тайге, а за него Астахов несколько опасался. Охоту испортит ладно, главное чтобы сам под выстрелы не попал.

Они подошли к зверю совсем близко, метров на сто. На противоположном краю поляны не очень большой и довольно щуплый медведь, такие обычно выступают в цирке, мирно объедал верхушки сибирского растения, по виду напоминающего обычный лопух. Кроме верхушек он интересовался еще и корнями, буквально выгрызая их из земли. Это занятие настолько поглотило его, что бурый хозяин леса совсем не обращал внимания на то, что творится рядом. Золотов уже поднял свой карабин, но Астахова по прежнему больше всего интересовал сгинувший в зеленом море доктор. Наконец тот дал о себе знать, но совсем не так как хотел бы этого Семен. Слева, метрах в тридцати от Астахова раздался сильный треск, потом глухой удар. Медведь подпрыгнул сразу всеми четырьмя лапами, на секунду повернулся в сторону охотников, а затем со всех ног кинулся бежать из ложбины к ближайшим кустам багульника.

В эту же секунду грохнул выстрел. Золотов целился наверняка, но своим шумом доктор спугнул зверя и пуля только ранила его, заставив кувыркнуться через голову. После этого медведь снова припустился бежать, но прозвучал гулкий выстрел помпового ружья полковника, зверь нелепо подпрыгнул и взреве закрутился на месте, волоча перебитую заднюю ногу. Лишь третий выстрел, уже Астахова, заставил его упасть и замереть на земле.

Наступившая тишина вскоре снова нарушилась выстрелом, и опять откуда-то со стороны врача. Не заботясь уже о добыче, Астахов бросился со всех ног в ту сторону откуда так странно давал о себе знать доктор. Нашел он его выползающим из большой воронки образовавшейся от падения вывернутого с корнем кедра.

— Ты что это? — Спросил Астахов, разглядывая странный, четвероногий метод передвижения доктора.

Тот со смущенным видом поведал Семену свою короткую, грустную историю.

— Да я… хотел повыше залезть, а эт-тот обломился, — он показал рукой на огромное выше его роста поверженное корневище, — и я т-туда.

Астахов представил себе как доктор летит в яму и не мог удержаться от смеха.

— А что ж стрелял потом? Вылезти что ли не мог?

— Нет, это я случайно на курок нажал, когда вылазил. Я с-сам даже испугался.

Картина происшедшего оказалась настолько забавна, что Астахов смеялся всю дорогу до подстреленного зверя. Доктор снова начал прихрамывать, уже не от копчика, а от зашибленного колена. Но все свои беды и болячки он забыл лишь только увидел поверженного медведя. С шустростью муравья он осмотрел облазил всю тушу, а потом начал фотографировать на фоне трофея довольных победителей, и с помощью Семена себя в том числе.

Возбужденным охотникам этого было мало. Они жаждали запечатлеть себя более солидном виде, на телекамеру.

— Куда там Сергей пропал? — спросил удивленный полковник, все поглядывая в сторону леса. Словно читая его мысли из-за кустов багульника показался сначала Лорд, а потом и сам его рыжий хозяин. При этом на лице его сияла до идиотизм радостная улыбка, а на руках сидел совсем маленький медвежонок.

— Во, смотрите я кого поймал! Лорд его на дерево загнал!..

Договорить он не успел. Сергей отошел от опушки леса метров на тридцать, чуть больше ему еще предстояло пройти, но тут со стороны леса стремительно вырвалось что-то большое, огромное, темно — бурого цвета. Первым все понял Астахов.

— Беги! — крикнул он, вскидывая карабин. Ошалевший собачник оглянулся назад и, увидев несущуюся на него медведицу, выпустив медвежонка, рванулся влево. Увы, его подопечный дог в этот же самый миг со всех лопаток припустился бежать вправо. Но крепкая физическая связь в виде поводка не дала им убежать далеко, а натянувшись струной опрокинула навзничь и Лорда и Рыжего. В этот момент Астахов мог еще выстрелить, но могучий дог первым вскочив на ноги, ошалело заметался по поляне, волоча за собой тщетно пытающегося подняться на ноги Сергея. Выстрел не прозвучал и через какое то мгновение ревущая бурая туша подмяла кинолога.

Все это произошло так быстро, что ни Золотов, ни Степаныч не успели схватить оружие. Свирепый рык животного и отчаянный крик боли словно подстегнули их. Расхватав ружья они кинулись было к месту схватки, но Астахов свирепо крикнул на них:

— Назад!

Все трое охотников замерли, смотря на застывшего с поднятым карабином Астахова. Никто из них не мог понять чего ждет Семен, а он поджидал Найку. Лайка стремительно неслась к терзавшему телохранителя зверю, в то время как его дог содрав с руки хозяина поводок с отчаянным воем рванул куда-то в сторону леса. Подбежав к медведице Найка не стала вступать в предварительные переговоры, а сразу вцепилась в мохнатую задницу зверя. Взревев еще громче та оставила терзаемое тело и, приподнявшись, обернулась в сторону боли. Только этого и дожидался Астахов. Прогремевший выстрел был безукоризненно точен. Голова медведицы дернулась, рев ее оборвался и тяжелая туша зверя всей своей массой обрушилось на тело Сергея.

Еще свирепствовала в неистовой ярости Найка нападая на уже мертвую медведицу, а все четверо охотников со всех ног бежали к месту драмы. Лишь теперь, вблизи, горожане смогли оценить разницу между убитым им пестуном двухлеткой и матерой, старой уже медведицей. Своей огромной, еще подергивающей агонии тушей, она почти целиком придавила Сергея, лишь из-под громадной головы зверя виднелось что-то багрово — красное.

— Взяли! — крикнул Астахов, хватаясь за переднюю лапу медведицы. Нагнувшегося над ее телом Золотова болезненно поразил резкий, неприятный запах зверя густой волной ударивший по обонянию финансиста. Он так же невольно покосился на полуоткрытую пасть с желтоватыми кривыми зубами, на которых застыла белая пена вперемешку со слюной. Пуля Астахова попала в ухо медведю и оттуда еще чуть-чуть подтекала кровь. Дружными усилиями они отвалили непомерно тяжелую тушу и застыли над растерзанным телом охранника.

Медведица поймала кинолога на четвереньках и одним движением лапы сняла скальп, лишив Сергея своей рыжей шевелюры. Вся одежда на телохранителе была беспощадно измочалена и пропитана кровью. Никто из стоящих над телом Сергея не сомневался, что он уже мертв, но внезапно тот слабо простонал, а потом сделал безуспешную попытку встать.

Ошеломленные охотники поспешили ему на помощь, и вскоре Сергей пошатываясь стоял на ногах. Вид его был ужасен: лицо залито кровью, глаза безумные, так же с кровавым оттенком в белках. Сзади, на шее болталась скальпированная шевелюра кинолога, левая рука почти до локоть оказалась изжевана до кости, но он был жив!

Вскоре Семен понял, что именно здоровущая, полупрофессиональная телекамера спасла жизнь Рыжему. В момент падения сумка с телекамерой, висевшая на спине Сергея, сбилась вперед и попав в пасть медведицы уберегла его шею от последней ласки медвежьих клыков. Растерзав железный корпус видеокамеры зверь переключился на руку телохранителя, а тут уже подоспела Найка и выстрел Семена.

Золотов и Степаныч подхватили тяжелое тело Сергея и поволокли его в сторону лагеря. Сзади семенил озабоченный доктор на ходу выкрикивая свои команды.

— Надо его как можно быстрей доставить в лагерь, вколоть противошоковое! И немедленно в больницу, иначе он просто истечет кровью!..

Астахов же остался на месте драмы. Надо было собрать разбросанное оружие, кроме того он не удержался и вспоров живот вырезал из тела медведицы самое вкусное — печень, отдав покрытые жиром кишки Найке.

— Ешь, — сказал он ей, — ты честно заработала. Если бы не ты, сейчас этот дурик был бы уже мертв.