Пленники тайги

27. Искусство разведения костров

Проспал Астахов не так много, уже на рассвете Найка разбудила его сдержанным рычанием. Высунув голову из своего убежища Семен посмотрел на собаку и потянулся к ружью.

Торчащие уши и вся стойка лайки говорили о том, что она чувствует совсем рядом зверя.

— Тихо, Найка, тихо. — пробормотал он и пробравшись вперед осторожно выглянул из-за камня. Сосем недалеко от них, в каких то ста пятидесяти метрах паслось небольшое стадо горных козлов: старый самец с огромными гнутыми рогами, две самки и несколько козлят разного возраста. Старый самец не прельстил Астахова, а вот молодой козел, уже явно готовившийся вскоре составить конкуренцию вожаку, охотнику понравился больше. Семен осторожно прополз еще метров десять, благо ветер дул на него, тщательно прицелился. В последний момент вожак все-таки что то почувствовал, резко вскинул голову. Но выстрел уже прозвучал, и стремительно сорвавшееся с места стадо рванулось прочь от Астахова, оставив одного из своих членов биться на земле в предсмертных судорогах. Поднявшийся на ноги Астахов посмотрел на собаку, пробормотал: — везет нам с тобой, Найка. — отправился свежевать добычу.

За этим хлопотным, но приятным занятием он как-то совсем забыл про своих попутчиков. Лишь уже варя в котелке свежую козлятину он подумал: «А как там, интересно, эти?»

Странно, находясь в каменном плену Астахов думал что как только выберется наружу, так сразу покинет это проклятое место. Теперь же он не спешил. Его приободрило то, что звери снова возвращались в долину. От тумана над болотом осталась лишь легкая дымка, и Семену даже показалось, что он рассмотрел вдалеке тот самый остров, последний приют геолога. Выглядело все это угнетающе: чахлые, редкие лиственницы торчащие в разные стороны, общий серый фон с проплешинами зеленых марей и зеркальцами мелких озер. Но вчерашнее клокочущее «одеяло Харги» выглядело в сто раз страшней.

Уже позавтракав и наскоро зашив беспощадно разодранную рубаху, Астахов вскинул на плечи свой рюкзак, приятно отягощенный свежим мясом, и отправился напоследок посмотреть на место своего невольного заточения. Осыпь он увидел издалека, она впечатляла своими обьемами, но к своему удивлению Семен не увидел проделанного им лаза. Внимательно осмотрев весь завал охотник понял в чем дело и похолодел от ужаса. Этой ночью лаз Астахова навеки замуровал огромный камень, до этого просто нависавший над бывшим гротом. Сам не зная того Семен подкапывался под него, выбирая мелкие камни и лишая его хрупкого равновесия. Ночью выбравшись на волю он даже не понял этого, просто не разглядел в темноте. Именно падение громадного монолита охотник ощутил сквозь сон, разминувшись ним на какие то полчаса.

Вытерев выступивший со лба пот Астахов внимательно осмотрел расщелину по которой карабкались вверх Золотов и его свита, и пробормотал:

— Похоже они все таки выбрались.

Долину же он покинул через то самое «звериное» ущелье. К его удивлению тела оленихи Семен в нем не обнаружил. Лишь выбравшись из окружения скал и увидев на земле знакомые отпечатки широких лап Астахов улыбнулся. Медведь все ж вернулся за столь легкой добычей. К полудню Семен вышел к реке, огляделся по сторонам и подумал: «Ну и куда же они подались, вверх, или вниз по течению?»

Астахов не торопясь двинулся вдоль берега, внимательно присматриваясь к окрестностям. Примерно через полкилометра он обнаружил то что искал. В зарослях тальника белели свежие раны выломанных стволов.

«Пашина работа, — подумал Семен. — Топора у них нет, но этому жлобу он и не нужен».

У самой воды валялись ветки с ошкуреных стволов, на песчанно-галечной отмели различил охотник и несколько слабых отпечатков знакомых следов. Остановившись в этом месте Астахов скинул рюкзак и, вытащив бинокль, долго рассматривал окрестности. Убедившись что это ничего не дает, Семен оставил Найку у рюкзака, а сам полез в горы. Потратив почти час Астахов выбрался на самую высокую вершину этих скал и методично начал осматривать лежащую ниже его долину. Воздух после грозы был по особенному чист, петляющая рек просматривалась на многие километры, да и ландшафт в этих местах казался более сглаженным чем у Аяла, сопки пониже. Шли часы, а Астахов не покидал своего наблюдательного пункта, терпеливо рассматривая местность справа и слева от себя. Он был далек от мысли увидеть лодку и людей, нет, он ожидал совсем другого. От напряжения болели глаза, к вечеру они начали слезиться. Но когда солнце наклонилось к линии горизонта, Астахов в очередной раз приник к окулярам бинокля и радостно рассмеялся. То что он заметил на горизонте было подобно тоненькой ниточке, поднимающейся от земли и тающей в небе. Ни кто из горожан не заметил бы этой странной аномалии, да и не понял бы что это такое. Но Семен точно знал, что это не что иное как дым от неумело разведенного костра.