34. «Альпинистка моя гуттаперчевая…»

Утром команда Золотова поднялась очень рано. Северная ночь не располагала к неге и блаженству. Температура опускалась очень сильно, изо рта даже валил пар, и именно холод, а не присмиревшие комары подняли путников.

— Холодрыга какая! Лето ведь, июнь, — удивлялся ежившийся от холода Золотов. Он покосился на поднявшегося с лодки полковника, но тот молчал. Степаныч в это время решал две загадки: почему после вчерашней ссоры его не придушили в сне, и говорить ли Золотову про свою вчерашнюю встречу со «старым знакомым»?

«И чего я вчера ничего ему не рассказал про Астахова? Теперь он тем более спустится на меня. А, хотя, что я так переживаю? Вчера он меня отлаял, намекнул что может так же как с Зыбуном. Хрен с ним, что будет то и будет»!

Золотов же в это утро поднялся в удивительно прекрасном настроении. Быстро разогревшись интенсивной разминкой он повеселел и, осмотревшись по сторонам, весело заметил:

— Какое утро! Красотища! Солнце, воздух, моцион — сдохнет даже чемпион!

Паша утробным хрюканьем отозвался на стихотворный экспромт хозяина, Степаныч же выглядел очень мрачным.

— Жрать охота. Жилье бы какое встретить, а то мы сейчас даже и если подстрелим что, есть все равно не сможем. Если только по методу Семена не займемся каннибализмом.

— Нет, Степаныч, это нам не грозит. Старую козлятину я не ем, да тебя и вареного то не прожуешь.

Паша снова хрюкнул, а Золотов вроде бы даже не обратил внимание на обиженное лицо полковника.

— Ну что ж, как пройдем, вдоль берега, или попробуем срезать? спросил он показывая рукой в низину. Степаныч и Паша уставились на зеленое покрывало тайги, полковник высказался первым.

— Какая разница? Я и по тайге сейчас бы прошелся. Меня уже тошнит от этих скал и этой реки.

Но Паша высказался совершенно в противоположном мнении. Он ткнул пальцем в Степана, затем в сторону тайги и, сделав круговой движение рукой, выразительно замычал рубану рукой куда-то в сторону Антарктиды. Это было настолько забавно, что Золотов расхохотался, а полковник в ответ выдал короткую матершинную очередь.

— Ладно, пошли к реке, — решил Золотов улыбаясь. — Пешкодралом мы до Нового года будем здесь шарашиться.

Паша быстренько разыскал в подлеске и выломал три шеста, а затем они двинулись к скалам. Примерно через час команда Золотова вышли к реке чуть ниже того места, где Степаныч обстреливал Астахова. Все это время полковник шел не снимая пальца с курка и нервно оглядываясь по сторонам. Золотова несколько удивляло такое поведение своего телохранителя, но задавать вопросы он опасался. В последнее время бывший артиллерист казался обнаженным куском нервов, и каждое невинное замечание воспринимал в штыки. Река по прежнему просматривалась максимум на полкилометра, дальше ее течение скрывал поворот.

— Тут вроде бы потише, — сказал Золотов, показывая рукой на тот самый остров, спасший в свое время Астахова.

— Но здесь не спустишься, — возразил полковник.

— С каких это пор ты стал бояться высоты? — усмехнулся финансист. И сделал он это очень даже зря.

— Я боюсь! — взорвался артиллерист, и перекинув за спину ружье начал спускаться вниз. В одном месте он чуть было не оборвался, но удержался, и оказавшись на небольшой отмели издевательски помахал остальным спутникам рукой.

— Ну, давайте, теперь ваша очередь! Слабо?

Финансист уже давно пожалел, что подначил полковника, но делать было нечего, и он, матерясь в душе, так же полез вниз по скалам. Природная физическая сила и тренированность помогли ему и здесь, вскоре он уже стоял внизу, рядом с полковником и наблюдал как медленно и неуклюже спускается по тому же пут немой шофер.

— Человек — паук, — съязвил Степаныч, — с этой лодкой на спине он вылитый тарантул.

До подножья оставалось совсем немного, метра три, когда небольшой выступ, благополучно выдержавший и Золотова и Степаныча просто развалился под ногой стодвадцатикилограммового гиганта, отягощенного еще и лодкой. На пару секунды Паше удалось зацепиться руками, но и эта его опора не выдержав тяжести буквально рассыпалась под его пальцами. Шарахнувшиеся в сторону от камнепада оба попутчика Паши уже сбоку наблюдали грузное падение тела великана.

Приземлился он на ноги, но тяжелая лодка перевесила и не устояв Паша с плеском обрушился в воду. Бросившиеся на помощь Золотов и полковник помогли гиганту снова выбраться на берег. Мокрый, злой он с ходу замахнулся громадным кулаком на Степаныча.

— Ты чего, обурел что ли?! — возмутился тот. Но Паша ткнул пальцем вверх, а затем в него.

— Подумаешь! Ты же сам не хотел идти тайгой, вот теперь кувыркайся, засмеялся Степаныч.

— Хватит вам собачиться, давайте лодку накачивать! — прервал их Золотов. Уже по ходу этого надоевшего всем дела финансист обратил внимание, что Паша, отошедший в сторону по малой нужде, слегка прихрамывает.

— Ты чего это шкандыбаешь? — спросил он шофера. Тот ткнул пальцев в колено.

— Ну-ка, засучи штанину, — велел финансист. Внешне коленка выглядела нормально, ни чуть не больше другой.

— Сильно болит? — поинтересовался Степаныч. Паша скривился в раздумье, потом отрицательно покачал головой.

— Ну и ладно, — с облегчением вздохнул Золотов.

Через полчаса они отплыли, а буквально через пятьсот метров, за первым же поворотом снова выбрались на берег. Остановили их те же самые пороги, так явно угрожавшие Астахову и Найке. Осмотрев новое препятствие Золотов только покрутил головой.

— Приплыли, мать твою!.. — сплюнув, выругался Степаныч.

— Ладно, сдувать лодку не будем, здесь ее вытащить можно, а там попробуем снова спустить к реке, — решил финансист.

Они поднимались на верх, неся лодку и не подозревая даже о том, что кто-то пристально наблюдает за всеми их действиями.

Загрузка...