Плейбой

Глава 14

Кэм

— Сыграйте последнюю комбинацию еще раз, парни, — призывает тренер МакИнтайр, зажав блокнот под мышкой. — Если сделаете это безупречно, я отпущу вас, — он ухмыляется. — А накосячите… заставлю играть до тех пор, пока все не исправите.

Мы проигрываем комбинацию, и, как я и предполагал, она далека от совершенства.

Тренер МакИнтайр качает головой и снова указывает на центр ледовой площадки.

— Еще раз.

Мы повторяем комбинацию еще трижды, пока наконец не делаем ее правильно. Он хлопает в ладоши и улыбается.

— Наконец-то. Можете отчаливать.

Я вытираю пот со лба и направляюсь к выходу со льда вслед за остальной командой. По общим меркам тренировка прошла неплохо, но все же мы потрудились, и теперь я весь провонял и хочу в душ.

— Тренировки были намного спокойнее, когда ЛаКонте не орал на нас, — бормочет Броуди, идущий позади меня. — Кстати, а надолго этот ворчун уехал?

— Ненадолго, — бесстрастно отвечает Линк. — Я слышал, он вернется через несколько дней. Уехал в Нью-Гэмпшир повидать семью.

Интересно, Эддисон поехала с ними или они с дочерью остались здесь? Ребята могут говорить о тренере все, что хотят, но, как мне кажется, мы все понимаем, что команда играет лучше, чем когда-либо, и это целиком его заслуга. Придурок он или нет… но в одном тверд. В желании побеждать.

Я беру полотенце и иду в душ. Включаю воду на такую температуру, что она практически сдирает с меня кожу. Я безумно счастлив, что у нас есть выходные без игр. Хотя игры — это единственная возможность увидеть прекрасное лицо Эддисон, которая всегда сидит на своем обычном месте. После той игры, которую она пропустила из-за Ника Пеллеттье, было приятно видеть ее в прошлый уик-энд. Ее и маленькую копию Эддисон.

Когда я ездил домой на Рождество, отец сказал, что нужно следовать за своим сердцем. Проблема в том, что я даже не понимаю, что, черт возьми, это значит.

Так что просто делаю то, что делал всегда. Хоккей. Вечеринки. Сон. И так по кругу.

— Несколько ребят хотят завтра пойти покататься по крытому картодрому¹⁹, — кричит Броуди из душа. — Ты с нами, Харди?

Я выливаю немного геля для душа на ладонь и втираю его в покрытую потом кожу.

— Извини, бро. Я сегодня вечером уезжаю во Флориду. Завтра команда Бо играет в чемпионате. Я сказал Миле, что приеду и посмотрю.

— Ладно, — отвечает Броуди. — В любом случае, ты всегда нечестно гоняешь. В тебе кровь Джексона Харди.

— К черту его. Я бы сказал, кровь Милы Харди, — смеется Линк. — В любом случае, без Кэма у меня будет больше шансов на победу.

Они правы. Я рос с отцом, который занимался гонками, так что мне не привыкать выжимать все из любой машины — даже из простого карта.

Я выключаю воду, беру полотенце и вытираюсь.

— Желаю вам весело провести время. Только не покалечьте себя.

— Не сомневайся, — смеется Броуди. — Я врежусь в Линка.

— Отвали, — ворчит Линк.

Оборачиваю полотенце вокруг талии и иду к шкафчику. Сумка уже упакована в пикап, а время позднее. Мне не хочется ехать посреди ночи.

— Увидимся, ребята, когда вернусь. Не устраивайте вечеринки и не разнесите квартиру, пока меня не будет.

— Не лаем никаких гарантий! — кричат мне в спину, когда я выхожу за дверь.

И с этими двумя уверен, что они не шутят.

Эддисон

Я въезжаю на территорию магазина и отстегиваю ремень безопасности. Меньше всего хотелось готовить ужин на одну себя, поэтому я заказала паршивую пиццу на заправке.

Достаю телефон и отправляю сообщение маме.

Я: Ну как там дела? Как Айла?

Несколько минут нетерпеливо жду ответа, обдумывая, не позвонить ли вместо этого. Родители могут звонить и писать сообщения, но в технике не особо разбираются.

Наконец телефон издает сигнал.

Мама: Два часа назад все было так же. Идеально. Заигралась в игрушки.

Я: Извини.

Мама: Не извиняйся. Я знаю, что ты по ней скучаешь. Но обещаю, у Айлы все прекрасно. Мы держим ее в тонусе, чтобы не скучала по мамочке.

Мама: Тебе хоть нравится свободное время?

Я: Нет. Просто беру пиццу. Спросишь через час.

Мама: Я в этом не сомневаюсь.

Я кладу телефон в подстаканник и направляюсь внутрь.

Они уехали вчера рано утром, и всего несколько часов назад я получила электронное письмо, что завтра занятия отменяются из-за болезни профессора. А значит, я могла бы поехать. Прочитав письмо, я сразу же поискала рейсы в Нью-Гэмпшир. К несчастью, до того дня, как они должны вернуться, не было рейсов по разумной цене.

Толкнув дверь в магазин, я направляюсь к прилавку, где делают пиццы.

— Здравствуйте, — говорю я, изображая дружелюбную улыбку. Повар здесь слывет ворчливым. — Я заказывала пиццу. На имя Эддисон.

— Да, вот она, — он берет коробку из подогревателя и бросает ее на прилавок.

— Спасибо, — я машу рукой, забирая ее.

— Ага, — ворчит он и возвращается к своим делам.

Я широко распахиваю глаза и направляюсь к холодильникам. Обычно я не пью, но несколько бутылочек пива с пиццей не будут лишними.

— Безумная ночь воскресенья, а? — тянет рядом со мной низкий голос.

Вытянув шею, я вижу, как Кэм берет спрайт.

Взглянув на пиццу в одной руке и упаковку из шести бутылок «Курс Лайт²⁰» — в другой, я морщусь.

— В точку.

Он оглядывается.

— А где Айла?

То, как он произносит ее имя, — без осуждения за то, что меня нет рядом. Просто с любопытством.

Я вздыхаю, вспоминая, что еду в пустой, тихий дом.

— К сожалению, с родителями в Нью-Гэмпшире. Поверь, я не плохая мать. Я бы хотела, чтобы она осталась дома. Но когда они сказали о бассейне и детском музее… да, оставаться дома с мамой ей вдруг показалось не так уж круто.

Он окидывает меня взглядом, шестеренки в голове крутятся.

— А почему ты сама не поехала?

— Потому что занятия начинаются завтра, и я не хотела их пропускать, — я опускаю глаза. — Честно говоря, немного пожалела о своем выборе. Особенно после того, как узнала, что занятия отменили.

Тесса с командой уехала из города. И, если честно, у меня нет других друзей в Бруксе. Так что по сути я одна.

— Поехали во Флориду, — предлагает он, легко произнося эти слова. Будто не собирается везти меня через границу штата. — Команда моего друга Бо, «Восточная Флорида», завтра играет в финале чемпионата. У меня нет тренировки и занятий до среды, так что я сказал сестре, что поеду.

Должно быть, видит замешательство в моих глазах оттого, что сестра хочет, чтобы он поехал на игру друга, потому что ухмыляется.

— Бо — мой лучший друг детства, а еще парень сестры.

— А, — киваю я. — Понятно.

В голове разгорается внутренняя битва, я не знаю, что, черт возьми, сказать. Я не разговаривала с этим мужчиной неделями. Кроме того, если мы где-нибудь остановимся вместе, то окажемся голыми. Это неизбежно.

— Что скажешь? Забирай пиццу, бери сладостей, меняй пиво на газировку, и поедем.

— Когда вернешься домой? — спрашиваю я.

— Рано утром во вторник, — отвечает он. — Нужно на тренировку.

Я забираю родителей и Айлу из аэропорта во вторник вечером. Так что, технически… я могла бы поехать.

— Давай, детка. Что может быть хуже? — он ухмыляется, лениво прислонившись к холодильнику.

— Мы можем снова оказаться голыми, — сухо говорю я.

— Это был бы лучший из вариантов, красотка, — он склоняет голову набок. — Ты одна. Я один. Давай будем одиночками вместе.

Я серьезно обдумываю его предложение. Звучит весело. Черт побери, гораздо лучше, чем сидеть дома одной, вспоминая, что моя лучшая подруга — малышка.

— А как же твой друг? И сестра? Разве они не спросят, кто я?

— Я скажу им правду, — говорит он. — Что ты подруга.

Я закусываю губу, прежде чем наконец открыть холодильник и убрать пиво обратно внутрь. Обогнув Кэма, я беру диетическую колу.

— Ладно… ты договорился. Но мы не станем заниматься сексом.

— Почему, черт возьми?

— Потому что секс все усложняет. Мы уже занимались сексом несколько раз. Больше нет.

— Милая, не знаю, забыла ли ты о наших встречах, но в них не было ничего сложного, — он тянется за моими вещами, собирая в руке пиццу и газировку. — Давай найдем закуски, прежде чем отправиться в путь.

Пока он неторопливо направляется к ряду сладостей, ноги нервно несут меня следом.

Я отправляюсь в путешествие с Кэмом Харди.

Путешествие, где мы проведем вместе несколько ночей.

Что может пойти не так?

Кэм

Я жду в пикапе у ее дома. После того, как убедил Эддисон поехать во Флориду, она сообщила, что прежде чем мы покинем город, нужно остановиться у ее дома, чтобы она могла оставить машину и взять сумку для ночевки.

После разговора с отцом на Рождество я сказал себе, что просто оставлю ее в покое. И что, даже несмотря на то, что это Эддисон отталкивала меня, однажды она попросит остаться, и я не смогу. Потому что придет день, когда профессионалы позовут меня. А когда это произойдет, у меня не будет времени на девушек.

Но потом я увидел ее, вьющиеся волосы были собраны в небрежный хвост, и что-то внутри щелкнуло. Мне нужно быть рядом с ней. Я не принял отказа.

Она закрывает дверь, запирая ее за собой, и направляется к грузовику с небольшой дорожной сумкой в руке. Открывая дверь, я спрыгиваю с пикапа и бегу к пассажирской стороне.

— Я возьму, — говорю я, беря сумку, а затем открывая ей дверь.

Когда Эддисон забирается на сиденье, то смотрит на меня с застенчивой улыбкой на лице. Прислонив голову к кожаному сиденью, она вздыхает.

— Что, черт возьми, я делаю?

Проведя большим пальцем по ее подбородку, я наклоняюсь и целую девушку в щеку.

— Составляешь компанию и спасаешь нас обоих от скучной ночи.

Она так сладко пахнет. И я люблю, как ее волосы вьются вокруг лица. Она естественно красива — это точно.

— Ну, полагаю, тогда пора ехать, не так ли? — она смотрит на меня.

— Да, мэм, — мягко говорю я. — Пристегнись.

Закрывая дверь, я задаюсь вопросом, как, черт возьми, должен держать руки подальше от этой прекрасной леди.

Тем более что сегодня ночью мы будем делить один и тот же номер в отеле.

Черт.

Эддисон

Поездка начинается довольно тихо. Мы оба не знаем, что сказать или с чего начать. Но примерно через двадцать пять минут я оказываюсь погруженной в разговор, который, похоже, не собирается заканчиваться.

— Наверное, ты таааак расстроена, что моего отца не будет несколько дней, да? — хихикаю я.

— Бля-ин, — он осекается. — Эм… да, конечно. Я ведь его самый большой поклонник.

— Ха, — выпаливаю я. — Ну да.

Он смотрит на меня. Каштановые волосы всегда кажутся идеально уложенными, хотя я знаю, что он не старается.

— Честно говоря, иногда он не так уж и плох. А в другие разы чертовски ненавидит меня.

Я знаю, что мой отец — жесткий ко всем игрокам. Но также знаю, что он не самый большой поклонник Кэма просто из-за его выходки, когда тот подарил Айле волка, каким бы безобидным он ни был.

— Случайно не в один из тех раз, когда был груб, кое-кто решил подарить его внучке чертового волка? — я смотрю на Кэма с понимающим выражением, когда его челюсть сжимается. — Да… я так и думала.

— Он никогда ничего не говорил об этом… но, черт, я знал, что твой отец в ярости, — он вздрагивает. — У него случился бы сердечный приступ, если бы он узнал, что ты со мной сейчас.

— Вероятно, — тихо говорю я. — Но даже ты сказал, что бывают времена, когда он не так уж плох. Так что, возможно, просто возможно, он не ненавидит тебя так сильно, как мы оба думаем.

— Ага, конечно, — он смеется. — Единственный раз, когда он был наполовину мил, это, во-первых, а Хэллоуин, и, во-вторых, когда я помог выиграть ту игру против «Северной Каролины».

Я напрягаюсь, понимая, что он имеет в виду игру против Ника. Конечно, папа был доволен Кэмом, если тот помог команде одержать победу. Эта игра значила для папы все.

— Последнее, что я хотел бы сделать, это заставить тебя чувствовать себя неловко, но если это не слишком личное… не могла бы ты рассказать предысторию? Между ним и Пеллетье, — он смотрит на меня на мгновение. — Заметил, что вас не было на той игре.

— Заметил? — я не могу скрыть удивления в голосе.

— Я всегда замечаю тебя, Эддисон. Я всегда вижу, когда ты рядом.

Я перевожу взгляд в окно. Полагаю, сейчас самое подходящее время, чтобы погрузиться в историю с бывшим. Это не то, о чем мне нравится часто говорить, но я понимаю, почему ему любопытно, кто такой Ник и почему нас не было на той игре.

— Ник — отец Айлы, — я выдыхаю. — И бывший игрок отца. Скажем так… он оказался не тем человеком, за которого мы его принимали. И папа не очень его любит.

— Он с ней видится? — тихо спрашивает он в темном салоне грузовика. — Айлой, я имею в виду. Он видится с ней?

— Нет, — говорю я, заламывая руки.

— А он, эм… когда-нибудь пытался?

— Ну, — сглатываю я. — Когда мы еще жили дома, то время от времени видели его и семью в городе. Они никогда не признавали ее, и я не настаивала, — грустный, короткий смешок, смешанный с горечью, срывается с моих губ. — После того, как я сказала, что беременна, он ответил, что либо я сделаю аборт, либо мы расстаемся. Это было самое легкое и лучшее решение, которое я когда-либо принимала.

Я чувствую, как знакомая боль формируется в животе. Вина, желание изменить историю Айлы, сделать менее болезненной для нее в будущем.

— Мне жаль. Наверное, это было непросто, — он тянется ко мне, берет руку в свою. — Родить ребенка…

— Так и было. И, честно говоря, я пыталась позвонить сразу после ее рождения, но он заблокировал мой номер, — я смотрю вниз, качая головой. — И если это не делает меня достаточно жалкой, я приходила к его дому. Просто хотела убедиться, что он на сто процентов уверен, что не хочет знать дочь, понимаешь?

— И?

— Он и его семья в основном хотели откупиться от меня и семьи деньгами, чтобы мы уехали из города. Его отец — мэр. Они не хотели, чтобы кто-то узнал, что их идеальный мальчик стал отцом в старшей школе, — я сглатываю ком, образовавшийся в горле. — Я никогда не видела таких холодных людей. А она их родная кровь. Он тоже ее создал, — я вздыхаю. — Я никогда не смогу этого понять.

— Это ужасно, — почти шепчет он, нежно сжимая мою руку. — Мне так, так жаль, Эддисон. Но этой девочке так повезло, что у нее есть ты в качестве мамы, — он замолкает. — Ты всегда будешь ее защищать.

— Вот что значит быть родителем, — говорю я. — Или, по крайней мере, таким он должен быть. Возьми в пример даже сегодняшний день. Я безумно скучаю по ней. А прошло всего пару дней.

Так открыто говорить о ситуации с бывшим я могла только с Тессой и мамой. Я никогда много не рассказывала об этом папе, потому что, честно говоря, он злится, и это только причиняет боль.

— Знаешь что? Я думаю, у нас есть время для одной остановки., — говорит он игриво. — Что скажешь?

— Живем лишь раз, верно?

— Живем, черт возьми, лишь раз, — напевает он, быстро сворачивая на обочину. — Тогда у меня есть для тебя сюрприз. Потому что я слышал об этом месте на «Фейсбук», и мы как раз проезжаем мимо. Нет лучшего времени, чем настоящее, верно?

У меня такое чувство, что он пытается разрядить обстановку. Или подбодрить меня. В любом случае, я и нервничаю, и взволнована тем, куда бы он меня ни привез. И хотя сейчас веселюсь, в глубине души я думаю, что нужно быть осторожной. Любая женщина может влюбиться в эту улыбку.

Кэм — тот тип парней, в котором легко потерять себя. А я не могу себе этого позволить. В конце концов, мне еще нужно найти себя.

Кэм

Я не понимаю этого чувства в груди, когда она смотрит на меня. Или покалывания на коже, когда рука касается ее кожи. Или почему, черт возьми, я расплываюсь лужей у ее ног, когда та восторженно говорит о дочери.

Соберись, мудак.

Мне никогда не было дела до чьего-либо счастья, кроме счастья семьи. Но с ней? Я бы сделал все, чтобы заставить ее улыбнуться.

— Ботанический сад? — она резко оборачивается. — Я всегда хотела в него попасть. Я думала, что огни сняли, так как Рождество уже прошло.

— Видимо, держат их до конца января.

Я любуюсь тем, как Эддисон рассматривает огни. Они прекрасны, без сомнения. Но не так красивы, как она, увидевшая их впервые.

Тысячи мерцающих огней раскинулись по всему парку. На деревьях и на кустах.

— Я почти чувствую себя как дома, — шепчет она. — Кроме того, что мы гуляем в легких толстовках, а дома была бы полная снегозащитная экипировка.

Судя по тому, как Эддисон произносит «дома», я чувствую, что она скучает по Нью-Гэмпширу. И я ее не виню. Джорджия и Новая Англия — два совершенно разных места. Уверен, это была большая перемена.

Она идет впереди меня, останавливается и смотрит на огромную арку, покрытую огнями.

Я обнимаю ее за талию и кладу подбородок на плечо.

— Спасибо, что поехала со мной, красавица.

Слегка вытянув шею, она смотрит на меня.

— Спасибо, что позвал. Вероятно, я бы уже съела три или четыре печенья и в десятый раз созванивалась по «Фейстайму» с мамой, чтобы увидеть Айлу.

— Милая, я знаю, что ты сказала, что не будет никакого секса, но мне очень, очень нужно тебя поцеловать.

— Кэм, — говорит она, едва шепча, — не следует меня целовать. Нам не нужно все усложнять.

Отступив, я поворачиваю ее лицом к себе. Медленно отводя в темноту за аркой, большим пальцем поднимаю подбородок.

— Да, я говорил себе это неделями. Но знаешь что? Теперь с этим покончил, — положив другую руку на дерево за ней, я наклоняю голову. — Какой смысл пытаться держаться подальше, когда я хочу только тебя?

Она моргает.

— Кэм, ты не имеешь в виду то, что…

— Имею. Правда.

— Откуда у тебя такая уверенность? — говорит она, бросая вызов. — Откуда знаешь, что через неделю или две это не сойдет на нет? Что не потеряешь интерес?

— Потому что до тебя мне никогда не было ни до кого дела, — я переношу руку на ее щеку. — С тех пор, как потрясла мой мир в первую ночь вместе, ты не выходишь из головы.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты не понимаешь. Я не могу рисковать. Мой отец. Айла…

— Твой отец переживет это. А что касается Айлы, то меня не пугает то, что ты мать. Вовсе нет.

Она смотрит на меня, и свет падает на залитые слезами щеки.

— Если это игра, я хочу ее покинуть.

— Не игра. Я докажу это.

Я не теряю времени и крепко ее целую. Ее губы сплетаются с моими, а руки касаются спины.

Изо рта Эддисон вырывается тихий стон, и я его проглатываю.

Отстраняясь, я прислоняюсь лбом к ее лбу.

— Нужно идти, прежде чем я трахну тебя у этого дерева, и кто-нибудь нас увидит, — я отступаю, увлекая ее за собой. — Не думаю, что кто-то из нас хочет отправиться за решетку за непристойное поведение в общественном месте, — чувствуя, как член набухает под молнией, я морщусь, поправляясь. — Хотя это, безусловно, стоило бы того, чтобы почувствовать, как ты обхватываешь мой…

Она прижимает палец к моим губам, расширяя глаза.

— Заткнись! Рядом люди!

— Хорошо. Надеюсь, им понравилось смотреть, как ты вся краснеешь, — я шевелю бровями. — Мне так уж точно. Хотя я бы предпочел, чтобы ты приберегала это только для меня.

Она слегка бьет меня, но я обнимаю девушку за плечи, когда мы идем к остальным огням. Это кажется невероятно правильным. Ну и что, что я ничего не знаю о детях и ее отец убьет меня? Мы разберемся с этим.

Надеюсь.

— Здесь действительно волшебно, — шепчет она. — Жаль, что Айла не может этого увидеть. Она бы сошла с ума.

— Она увидит это когда-нибудь. Мы оба покажем, — говорю я, прижимая ее ближе к себе, помещая маленькое тельце под руку. — Обещаю.

И самая страшная часть обещания?

Я говорю правду.