Плейбой

Глава 24

Эддисон

Я натягиваю Айле на голову капюшон и прячу

руки в карманах. Сегодня холодно, — 1 градус, и это шок для моего организма. Когда я жила в Новой Англии, зимой это даже не считалось²⁸ холодом. Но теперь, когда привыкла к мягкой зиме Джорджии, это пытка.

— Ты уверена, что хочешь пойти? — тихонько говорит мама. — Нет ничего зазорного в том, чтобы отказаться от поездки. Твой папа поймет.

— Мы пропустили два последних матча, мам, — я вдыхаю поглубже и медленно выдыхаю. — Кроме того, Айла хочет посмотреть на команду папы.

— И на Кэма. Я хочу посмотреть, как играет Кэм, — она вытягивает шею, чтобы заглянуть за спину матери. — Он очень занят, играя в хоккей. Я могу его навещать.

— Ясно, — отвечает мама, потрепав ее по голове.

Мне не нужно смотреть на мать, чтобы знать, что она обеспокоенно косится на меня. Но жизнь не может просто остановиться из-за паршивой ситуации, в которую я себя загнала. Шоу должно продолжаться. И дочки Баррена ЛаКонте должны явиться, чтобы поддержать его и команду.

Даже если это будет убивать меня изнутри.

Едва я распахиваю большую стеклянную дверь и выхожу на улицу, как горячий воздух сменяется морозным. Я чувствую, как сердце начинает колотиться, а ноги подкашиваться.

Я увижу Кэма впервые за несколько недель. И очень отстойно, что я не смогу к нему прикоснуться.

Кэм

Мы разминаемся, и хотя толпа шумит, я слышу лишь глухой гул, а все лица расплываются.

Все онемело. Мое тело. Мозг. Эмоции. По сути, вся моя жизнь.

Я буду топить себя в океанах спиртного и кучах травы и затевать драки, чтобы оставаться собой, если придется. Онемение гораздо лучше, чем думать о ней.

Я живу по инерции. Хожу на занятия. На тренировки. Я появляюсь в день игры. Но как только все заканчивается, я топлю себя во всем, что только могу найти. Я не знаю, что это за чувство в желудке, но оно точно не может быть нормальным.

Проблема в том, что когда я возвращаюсь домой и падаю в кровать, начинается круговорот мыслей, и я почти чувствую ее рядом с собой. Слышу ее голос, дыхание. Ее прикосновения, черт возьми, преследуют меня словно призрак. И когда я закрываю глаза, она прямо там. Но когда просыпаюсь утром, меня настигает холодная, суровая реальность того, что ее нет.

Эддисон вдохнула в меня жизнь. А без нее я чувствую себя ходячим мертвецом.

Игра начинается, и хотя он не должен этого делать, Броуди все еще защищает меня как может. Как бы хреново это ни звучало, я бы предпочел, чтобы он этого не делал. Я бы хотел, чтобы он позволил самому сражаться.

Через несколько секунд после начала игры я завладеваю шайбой и направляюсь к воротам, когда меня с силой впечатывают в плексиглас²⁹. Ублюдок еще и ухмыляться смеет.

— Я сломаю тебе чертову ногу, чтобы больше не мог кататься, — скандирую я, желая подраться.

Он, возможно, подумал, что поступать подобным образом — круто, но я граната, готовая взорваться в любую секунду. И ни перед чем не остановлюсь.

Он снова толкает меня, прежде чем проехать мимо. Двигаясь со всей силой, я врезаюсь плечом в его тело, отправляя в полет, прежде чем он приземляется на лед. Противник торопится подняться, но это уже не имеет значения. Двое товарищей по команде направляются ко мне, как и следовало ожидать.

Один хватает меня за майку, но я несколько раз бью его прямо в нос, прежде чем тот отступает. Когда ко приближается следующий, я наношу удар в лицо, и он отступает, не желая драться.

К этому времени горстка моих товарищей сражается с игроками другой команды, и это превращается в настоящую кровавую баню. Я чувствую, как боль возвращается, но на мгновение, когда избивал этих ублюдков, она притупилась.

Я чувствую на себе ее взгляд и смотрю на ту самую ложу, где раньше всегда сидели Айла и Эддисон, до нескольких недель назад.

Эддисон закрывает Айле глаза руками, защищая от происходящего. Брови сдвинуты к переносице, когда Эддисон незаметно качает головой, и я вижу разочарование на ее лице.

Когда я отворачиваюсь, меня охватывает стыд. Не потому, что Эддисон пришлось увидеть, как я делаю из себя посмешище. Нет, насрать. Она — причина того, что я так себя чувствую.

А потому, что милая девочка рядом с ней скорее всего сильно испугалась. Я никогда не хотел, чтобы Айла видела во мне монстра.

Эддисон

Наконец, игра возобновляется, и после того, как страсти немного утихают, большая часть игроков отбывают штрафные минуты, включая Кэма.

Очевидно, что Кэму больно. И этим он все только усугубляет. Ну что ж, догадайтесь что. Мне тоже больно. Но я не бегаю и не пытаюсь со всеми подраться.

Правда, он этого не знает. Не понимает, насколько сильно болит мое сердце. Не понимает, что вынуждена напоминать себе каждый день: у меня есть дочь, которой нужна моя любовь, даже когда кажется, что я умираю медленной и мучительной смертью. Кэм ничего этого не знает. Да и не может. Ведь это я во всем виновата.

Какой был выбор? Будущее Кэма и опека над моей дочерью — две совершенно разные вещи. Здесь нет никаких полутонов. Когда речь идет об этом, выбор очевиден. Я никогда бы не стала рисковать мечтами Кэма, так же как и никогда бы не допустила возможности потерять дочь.

История научила меня одной горькой правде: существуют люди, которые приходят в твою жизнь и остаются физически, и существуют те, кто уходит из жизни, но навсегда оставляют в ней след. Кэм, возможно, относится к последним, но я никогда его не забуду. И никогда не хотела бы забыть. Рядом с ним я была любима безо всяких условий. Он любил меня такой, какая я есть. Ему не нужно было меня под себя подгонять. Для него… я была идеальной.

Вчера я встречалась с Тессой на ланче. Хотелось бы сказать, что было приятно, но это не так. И как бы ее ни любила, она не понимает, что я переживаю. В основном потому, что не могу рассказать всю правду. Она просто считает, что я делаю неправильный выбор. Не понимает, что его и вовсе нет. А если бы и был, я бы никогда с ним не рассталась.

Я чувствую, как отдаляюсь от всего, кроме Айлы. Даже разговаривать с кем-то еще слишком утомительно. Я погружаюсь во тьму… и Кэм не может из нее вытащить. Но у меня нет иного выхода, кроме как мужественно встречать боль и смотреть в лицо бедам. Я не могу сдаться. Айле нужна я. Я должна собраться и преодолеть все препятствия.

Если бы только существовало средство от разбитого сердца.

После игры я изо всех сил стараюсь сбежать, надеясь избежать встречи с Кэмом. Я знаю, что если Айла его увидит, то подбежит и спросит, когда он снова придет, а я достаточно хорошо его знаю, и понимаю, что это разобьет сердце.

К несчастью, на игре оказалось несколько старых знакомых родителей, и, когда игра закончилась, они решили излить мне душу.

Я вопросительно смотрю на маму, широко распахнув глаза.

— Я должна отвести Айлу домой и уложить спать. Увидимся дома.

Сначала она смотрит на меня, как на сумасшедшую, но потом до нее доходит, и мама исступленно кивает.

— Да. О, да. Конечно.

— Это не… — начинает Айла, грозя выдать нас, но я обрываю ее.

— Было приятно с вами увидеться. Всего доброго!

Я быстро подхватываю Айлу и направляюсь к выходу.

После игры игрокам еще предстоит пройти интервью, так что я должна быть в безопасности.

— Мамочка! Я хочу дождаться Кэма! — Айла начинает пинаться — чего никогда этого не делала, сидя у меня на руках. — Отпусти меня!

— Айла Роуз, что на тебя нашло? — отчитываю ее как можно тише, чтобы не привлекать внимания. — Нельзя так со мной разговаривать. Мы идем домой. У Кэма много дел. Извини, малышка. Сегодня никак.

Она опускает голову и прижимается ко мне.

— Прости, — произносит она убитым голосом.

Я хочу ответить, но Айла неожиданно спрыгивает с моих рук.

— Вот он! Мамочка, он там!

Я пытаюсь ее схватить, но дочь ускользает, проскальзывает между людьми в вестибюле.

— Айла! — сердито кричу я. — Айла! Вернись. Там незнакомцы!

Когда теряю из виду ее светлые кудряшки, я вижу, как Кэм подхватывает Айлу. Она обвивает его шею руками и прячет лицо на плече.

Его взгляд тускнеет, и я чувствую, как сердце вновь пронзает боль. Все, чего могла бы пожелать, прямо передо мной, но я не могу этого иметь.

Расправив плечи и выдохнув, я подхожу к ним.

— Айла, ты не можешь просто убегать от меня. Здесь люди, которых мы не знаем, — говорю я, потирая переносицу. — Ты же понимаешь.

— Твоя мама права, малышка Айла, — мягко говорит он. — Ты всегда должна быть с мамой или с теми, кого хорошо знаешь, хорошо?

Она кивает, прежде чем взглянуть на меня. Прижимаясь головой к его груди в объятиях, она говорит:

— Прости, мамочка. Я просто увидела Кэма и мне стало так радостно, — она поднимает на него глаза, касаясь лица рукой. — Где ты был? Я думала… думала, ты забыл про меня.

Он плавно ставит ее на пол и приседает.

— Я никогда не забуду о тебе, Айла. Никогда, — Кэм обнимает ее, прижимая хрупкое тельце к груди. — Прости, что не навещал тебя. Я тоже скучал.

У меня ком в горле, и говорить трудно, но я изо всех сил стараюсь:

— Пойдем, милая. Нам пора. Уже поздно.

Она грустно опускает плечи, но в последний раз обнимает Кэма, прежде чем подойти ко мне и взять за руку.

— Пока, Кэм, — шепчет она. — Я люблю тебя.

Я вижу, что он пытается не расплакаться. Айла никогда и никому такого не говорила. По крайней мере, насколько мне известно.

— Пока, Айла. Я тоже люблю тебя, — взгляд Кэма прикован к дочери, он даже не смотрит в мою сторону.

И если когда-нибудь задумывались, как выглядит разбитое сердце, взгляните на мое, чьи осколки разбросаны по полу.