Поэты-радищевцы

Расторглись массы грозных туч:

На светло-яхонтовом своде

Златой блистает солнца луч;

Всё дышит радостью в природе,

С улыбкой всё встречает день.

В вертепы скрылась мрачна тень;

Мечтанья, призраки нощные

И мглою облеченный страх

На черных врановых крылах

10 Несутся в пропасти земные.

К нам свет низлился с теплотой —

И твари снова оживились;

Предметы с новой красотой

Пред око смертного явились.

Восторгом дух его объят,

Сердечны чувства в нем горят

К творцу миров благоговеньем.

Порядок, стройность естества

В благих нам свойствах божества

20 Неложным служат увереньем.

Но чей мы образ в солнце зрим?

Монарх! тебя изображает

Оно восходом нам своим;

Оно живит и освещает,

Мрак нощи гонит пред собой;

Российский край блажен тобой:

Ты добрым дни даешь златые,

С небес ты свел Астреин век;

Тобой стал счастлив человек,

30 Войдя в права свои святые.

Ты в милостях, в наградах щедр;

Но — если б к гибели несчастных

Из адских зло возникнув недр,

Явилось в видах здесь ужасных, —

Перун разить его готов.

Твой правый суд есть суд богов!

Вельможа гордый с беспомощным

Пред ним не разнствует ничем;

Во гневе праведном твоем

40 Достойна месть грозит порочным.

Злосчастный некогда Калас —

Слепого жертва суеверства! —

Подвигнул муз фернейских глас

Противу лжи, противу зверства:

Великий Генриха певец,

Коснувшись глубины сердец,

Склонил Европу удивлениу

Восстать противу общих зол,

Поставить истине престол,

50 Почтить природы власть священну.

Калас на севере другой

Твое владычество прославил:

Гоним разгневанной судьбой,

Он в лютых муках жизнь оставил;

А варварство, гордясь, рекло:

«Для пользы общей нужно зло;

Потребен бич и истязанье,

Где разум правду слаб познать:

Коль ревность должно показать,

60 Невинный гибнет пусть в терзаньи!»

О ангел мира! Царь сердец!

Возмог ли ты без содроганья,

Благий быв подданных отец,

Внять гласу крови и страданья?

Ах, нет! Твой скиптр виновным мстит

И пламенны перуны мещет...

Екатерина зрит с небес

На ток пролитый горьких слез...

И кто ж из злых не вострепещет?

70 Монарх! ты — образ божества:

Ты в действиях ему подобен.

Как изверг гнусный естества,

Погибнет тот, кто в сердце злобен;

Но слабых различишь от злых.

Хоть слабость в следствиях своих

Вредна для общего блаженства,

Различна в чувствах с злом она.

В удел нам бренность лишь дана:

О! коль мы чужды совершенства!

80 Я суд твой истинный воспел,

Я робкими дерзнул устами

Вещать гремящих славу дел —

Вещать... но лиры мне ль струнами

Или звучащей муз трубой

Воспеть достойно пред тобой?

Одни лишь пылки ощущенья,

В моем разливши сердце жар,

Принесть тебе стремятся в дар

Сей слабый знак благодаренья.

90 Твоей державною рукой

От стрел вражды спасен я ныне;

Исчезли бедства предо мной,

И я в восторге рек судьбине:

«Ты мне с улыбкой кажешь вид;

Я счастлив: всё мне то твердит;

Но милостей чтоб быть достойным,

Дай больше средств полезным быть,

Царю, отечеству служить

И петь на лире гласом стройным!»

В ком некогда пылал небесный, чистый пламень,

Кто был любитель муз, кто добродетель чтил,

Кто сладость дружбы знал, несчастного любил, —

Того остывший прах здесь кроет хладный камень.

Но дар всевышнего — свет, в мраке заключенный,

К источнику его из тлена возлетел.

О друг! напрасно ты, уныньем отягченный,

В природе смерть одну и разрушенье зрел.

Волк, видя, что пастух овец своих стрижет,

Лисице говорил: «Что, кумушка, ты скажешь:

Ужель тому ушей ослиных не привяжешь,

С скотины кто своей вдруг кожи не сдерет?»

Лиса, подумавши, дала ему ответ:

«Коль правду, куманек, сказать не постыдимся,

Мы оба в пастухи с тобою не годимся:

С привычкой нашею кто стадо сбережет?»