Пожиратель Драконов. Часть 3

Глава 61

Волосы, которые, как я помнил, Синорд собирал в тугой пучок, были почти полностью сожжены, а левая сторона головы и вовсе представляла один огромный ожог. Это при том, что он сам был магом огня.

Также на его теле было ещё несколько следов от разного рода повреждений. А самым серьёзным была здоровенная дыра в животе, нанесённая будто бы огромным рыцарским турнирным копьём.

— Синорд, не отключайся! — суровым тоном приказал Кассий, присев рядом со своим советником.

В его ладонях собралась магия, видимо целительная.

— Я помогу, — произнёс я, влив тонну мировой ауры в приказ отмены и отправив его к ранам мага.

Вот только исцеление шло отвратительно медленно, даже несмотря на то что с тех времён, когда я таким же образом лечил Мо в пещере, я стал несравнимо сильнее. И причиной тому была засевшая в ранах мировая посторонняя мировая аура.

Технически это было возможно. Всё-таки, хотя люди могли манипулировать только маной, сами заклинания состояли именно из мировой ауры.

Проблема была в том, что мировая аура в человеческих заклинаниях оставалась нейтральной, «ничейной». И потому очень просто рассеивалась после деактивации или рассеивания заклинания.

Чтобы мировая аура не просто задержалась в ранах, но и сопротивлялась моим попыткам её вытолкнуть, нанёсший эти раны маг-человек должен был быть ужасающе силён.

Настолько, чтобы суметь своей подавляющей мощью придать мировой ауре атрибут. А такого уровня не достиг даже Кассий.

А значит оставалось лишь одно объяснение.

— Пре… датель! — прошептал Синорд, чей разум всё-таки прояснился благодаря нашим со стариком общим усилиям. — Впустил… Майигу!

Лицо Кассия исказила гримаса ярости.

— Что с Моланной⁈ — воскликнул он, подхватив умирающего за грудки.

Останавливать его я, подумав мгновение, не стал.

Не самое правильное поведение, конечно. Со многих точек зрения.

Но он, как и я, наверняка уже понял, что Синорд не выкарабкается. Благодаря оказанной первой помощи он сумел прийти в себя, но засевшая в его теле чужеродная мировая аура продолжала разъедать внутренние органы и ни я, ни Кассий уже ничего не могли сделать.

Более того, своими действиями мы отчасти даже делали хуже. Засевшая в его теле мировая аура нападавших, успокоившаяся и более-менее стабилизировавшаяся за то время, что он добирался до сюда, от наших действий вновь начала бурлить и буйствовать.

А потому, хотя даже я считал, что так обращаться с умирающим, тем более с тем, кто многие годы был советником и другом, также было ясно, что нам нельзя рассусоливаться.

Как бы Синорду ни было сейчас больно, он проделал весь этот путь до Облачного Храма именно для того, чтобы сообщить о катастрофе. Помочь ему это сделать, пусть и таким жестоким образом было, в каком-то смысле, правильным.

Да и вообще, судя по всему, мы стояли на пороге самой настоящей гражданской войны. Не было времени раздумывать о кошерных методах ведения боя и гуманности.

— Схва… тили… — прохрипел Синорд. — Жер… тва. Нис… нис… кха!..

Он вдруг зашёлся жутким кашлем, в котором помимо крови были комочки его же лёгких.

— ГОВОРИ!!! — взревел Кассий.

В воздухе вокруг старика повеяло настолько могучей энергией, что даже мне стало не по себе. А в следующую секунду с помощью восприятия мировой ауры я ощутил, как сотни и тысячи небольших пространственных искажений сформировались и внутри тела Синорда, и внутри тела самого Кассия.

Кашель Синорда прекратился, тело перестало дрожать, маска боли пропала с лица. Прошло несколько секунд и он взглянул на нас уже довольно осмысленным взглядом.

Впрочем, похоже, так только казалось. Потому как то, что он произнёс, слабо стыковались с предыдущими, произнесёнными через силу, обрывочными, но всё-таки вполне осмысленными словами.

Возможно это было связано с тем, что несколько искажений появилось у Синорда и в мозгу.

— Шантаж! Сидит в печёнках! Он поплатится! Старый маразматик! Мы так не договаривались! Подчинитесь или умрите! Бог! Бог! БОГ ИДЁТ!!!

На этом даже те силы, что дало ему заклинание Кассия, видимо, кончились. Тело мужчины затряслось в конвульсиях, на губах проступила бело-жёлтая пена, глаза закатились.

Через несколько секунд он был уже мёртв.

— Золотая сволочь, — прошипел сквозь зубы Кассий, опуская тело Синорда обратно на землю и ладонью прикрывая ему глаза.

— Думаете, он говорил о Луарии?

— Не о ком больше. Право и возможность открыть межмировой портал внутри Драконьего Трона есть только у глав фракций. Я здесь, Торнеция слишком предана Данброку, чтобы даже подумать о подобном, а Цердот, даже если и мог решиться на что-то подобное — слишком большое ссыкло, чтобы творить беспредел под носом у Луария, если бы тот был ни при чём.

Я поднялся.

— То есть либо один, либо двое глав фракций предали Драконий Трон и Данброка. Супер. И он что-то говорил о жертве и… «Нис»? Или может быть «Низ»? Внизу? Что-то внизу в Драконьем Троне? Подвал? Её держат в каком-то подвале? — я потёр переносицу. — Ох, никогда не был силён в загадках. Кассий, вам это что-то говорит?

— Не уверен, — покачал головой старик. — Как будто бы что-то вертится на языке, но не могу вспомнить. И вообще да, в Драконьем Троне есть темница на нижних этажах. Хотя я вообще не уверен, что он имел в виду именно это.

— А что насчёт последнего? Что вы вообще с ним сделали?

— Новое заклинание, разработал когда помогал Моланне изучать магию жизни. Я поместил все повреждённые участки его тела в отдельное измерение и заменил их как бы отражениями моих собственных здоровых органов. Вот только повреждений оказалось слишком много и ему начала вредить уже моя магия.

— Мозг, похоже, тоже задело.

— Да. И у меня есть предположение, что эти его обрывочные выкрики были повторением того, что он недавно слышал и что запало в память.

— Тогда, получается, Синорд присутствовал при каком-то споре, — задумчиво протянул я. — Можно предположить, что одной из сторон спора был Луарий?

— Вполне, — выдавил сквозь зубы Кассий. — По крайней мере его это «старый маразматик» в мой адрес я слышал не один и не два раза. А теми, с кем он спорил…

— Были Майигу, — кивнул я, подтверждая, что не только он об этом подумал. — Скорее всего мы догадываемся правильно. Лаурий заключил с какими-то Майигу, видимо из другого мира, сделку, но что-то пошло не так. Синорд это увидел и запомнил и даже умудрился сбежать, чтобы доставить эту информацию нам. Но во время побега его слишком потрепали и теперь нам нужно разгадывать этот грёбаный ребус.

— То, что в стане наших врагов разлад, нам определённо на руку. Но я очень боюсь, как бы на фоне этого конфликта что-нибудь не произошло с Моланной.

— Когда Синорд сказал, что её схватили, чтобы принести в жертву, он ещё был в своём уме. Так что в момент его побега её жизни вряд ли что-то угрожало. Но мы не в курсе, сколько времени прошло и как могли измениться их планы. Вполне возможно, что её прямо сейчас привязывают к какому-нибудь каменному жертвеннику!

— Успокойтесь, молодой человек, — Кассий тоже встал и положил руку мне на плечо. — Я тоже уже показал свою злобу, но этим всё-таки делу не поможешь.

Сам того не заметив, я начал испускать столько мировой ауры, что она просочилась в голос против моей воли и пока я был в человеческой форме. Гнев клокотал внутри, сжигая внутренности похлеще любой жизненной энергии.

— Единственное, что может меня успокоить, — пробормотал я, не в силах разжать зубы, — это медленное пожирание всех, кто посмел поднять на неё руку или лапу. Заживо. Чтобы ублюдки видели, как их тела постепенно исчезают у меня внутри. Нельзя терять ни секунды. Отправляемся прямо сейчас! Где находится эта ваша твердыня?

— Я поддерживаю ваш настрой, молодой человек, но для начала нужно подготовиться. Провести разведку, собрать силы, составить план. Мало какие войны заканчиваются за один день.

— Подготовка? — я снова почувствовал, как внутри закипает гнев. — ПОДГОТОВКА, СУКА⁈ А ты не думал, старый идиот, что, пока ты будешь корпеть над планами и объявлять общий сбор, её могут убить? Изнасиловать? Принести в жертву чему бы там ни было? Или ещё что-то такое, о чём мы не в курсе или даже представить не можем⁈

— А лучше, чтобы мы заявились туда, накинулись на неизвестного врага и бесславно полегли, не сумев вообще ничего для неё сделать⁈ — он тоже явно был зол.

Вот только если моя ярость питалась решимостью и питала её в ответ, то его злоба исходила из страха, и, чем больше он злился, тем страшнее ему было. Пожалуй, мне всё-таки стоило сделать скидку на то, что, в отличие от меня, последние годы жизни старика были вполне мирными.

— Кассий, — начал я, постаравшись немного успокоиться. — Вы сказали, что что-то поняли из нашего «спарринга». Если это действительно так, то вы поймёте меня и не станете пытаться «подготовиться как можно более тщательно».

— Подготовка — это… — начал было старик, наставительно подняв палец, видимо почувствовав, что я начал уступать.

Я его бесцеремонно прервал. Похоже, мягкая тактика тут не работала.

— Это твоя дочь, идиот! — рявкнул я так, что он аж вздрогнул. — Я знаю все твои доводы. Возможные риски, последствия недостаточной подготовки, отсутствие сведений о враге и прочая невероятно полезная и высокопарная чушь! Я не знаю твою жизнь, не знаю, через что тебе пришло пройти и что испытать, не знаю, почему ты так трясёшься насчёт того, что надо действовать наверняка и с максимальным шансом на успех. И, если честно, мне плевать. Потому что я знаю ещё кое-что. Если мы отправимся спасать Мо сейчас, то, возможно, погибнем все трое. Но если мы промедлим и, вызволив её, узнаем, что с ней что-то сделали, её, моя и твоя сохранённые жизни превратятся в ад.

— Разве жизнь в любом случае не лучше смерти? — тихим, но твёрдым тоном спросил Кассий.

— Ты столько прожил и по-прежнему боишься умереть больше, чем жить в агонии? Я уже чувствую, как меня сжигает изнутри ненависть к самому себе за то, что я стою тут и препираюсь с тобой вместо того, чтобы нестись в Драконий Трон. Уверен, где-то под шелухой из перестраховки ты чувствуешь то же самое. Действительно не понимаешь, насколько хуже станет, если эти мысли претворятся в жизнь? Как ты будешь смотреть в глаза своей дочери?

— Мне хотя бы будет, куда смотреть, — скрипнув зубами, ответил старик. — Если она выживет. Разве наши мучения не будут стоить её жизни?

— Если бы дело было только в мучениях, — вздохнул я. — Ты подумал, что будет её ждать, если мы опоздаем? Каково ей будет понимать, что ты не спас её, не защитил, не уберёг — и всё только потому, что хотел подстелить себе соломки? Хотя я не знаю, что изменится в будущем, но сейчас именно ты для неё самый важный человек. Не я, несмотря на всё, что было. И что она будет думать и делать, когда окажется, что самый важный и близкий человек просто предал её⁈

— Не подменяй понятия! Я её не предавал и не собираюсь! Я сделаю всё что угодно ради неё!

— Ради неё или ради себя?

Его будто плетью ударили.

— Что… что ты такое говоришь?

— Ты не хочешь её потерять. Насколько я понял, то, что ты её удочерил — огромное исключение и до сих пор ты никогда так не делал. И я вряд ли смогу понять те чувства, что ты испытываешь по отношению к ней. Так что не ври хотя бы самому себе. Ты хочешь перестраховаться и спасти её именно потому, что не переживёшь такую потерю. А что при этом придётся ей пережить — это уже вопрос второй.

Он замер, опустив голову, стиснув зубы, сжав кулаки. Будто злящийся на весь мир ребёнок, которому запретили делать что хочется. Ну, я по своим бабушке и дедушке помнил, что старики могли быть куда большими детьми, чем взрослые, так что не удивительно.

И следующая реакция Кассия тоже была совершенно детской.

— Можно подумать ты думаешь только о ней!

— Я этого и не говорил, — пожал я плечами. — Все люди эгоисты, и всегда думают о себе в первую очередь, так уж мы устроены. Я просто не скрываю этого. И сейчас я думаю вот что. Я не хочу жить, сожалея о том, чего не сделал. Я не хочу, чтобы рядом со мной была женщина, к которой я испытываю огромную вину. Я не хочу, чтобы рядом со мной моя женщина не могла чувствовать себя в безопасности. Чтобы боялась, что в следующий раз я не смогу её защитить снова. Чтобы её снедали разочарование, презрение, неуверенность, которые она бы выливала на меня. Разумеется, я думаю о Мо. Но как невозможно думать за другого человека, так невозможно и желать что-то за другого. А те, кто говорит иначе, врут. Окружающим или себе — уже не важно.

— Красивые и одновременно отвратительные слова, — хмыкнул Кассий.

— Так бывает, когда человек абсолютно честен.

Несколько секунд мы простояли в тишине. Хотя я действительно был готов броситься спасать Мо прямо сейчас, помощь Кассия была бы незаменима и, потратив уже столько усилий и времени, чтобы его убедить, я был готов подождать ещё немного.

И, наконец, старик поднял на меня слегка влажные глаза.

— Хорошо, что ты предлагаешь? Неужели действительно хочешь просто ворваться в Драконий Трон и вступить в бой с Луарием и теми Майигу, что он притащил?

— Да, — кивнул я. — Но не совсем.

Огромный, более чем двухкилометровый корабль Драконьего Трона, похожий на половинку огромной груши, нёсся на полном ходу сквозь облачный океан.

На борту было лишь пятеро. Я, Кассий, уже знакомая мне по вторжению во дворец природы семилетней давности Сальвия и ещё двое магов из числа восемнадцати сильнейших.

Экипаж был высажен в Преддверии Облачного Храма и всеми процессами старик руководил лично, используя пространственную магию в качестве множества фантомных рук.

Все мы стояли на капитанском мостике, напряжённые, молчаливые, глядящие в марево облаков. Предательство Луария поразило магов до глубины души. Если бы не тело Синорда с до сих пор не развеявшейся мировой аурой в ранах, они бы вообще вряд ли в это поверили.

Тем не менее, такие улики подделать было невозможно, а значит и не поверить в вину сильнейшего мага мира было невозможно. И, когда я объяснил свой план, все трое без промедлений согласились присоединиться, заставив Кассия в смущении потупить взгляд.

Вообще путь от Облачного Храма до Драконьего Трона даже на невероятно быстрых кораблях, защищённых от нападений драконов благословением Данброка, должен был занимать два — два с половиной дня.

Но Кассий, выжимая из возможностей корабля всё до последней капли, наплевав на риски перегрева и невероятно быстро износа деталей, а также вливая в двигатели собственную энергию, разогнал колоссальную махину почти вчетверо относительно его обычной максимальной скорости.

Так что прошло лишь немногим больше половины дня, когда вдалеке с помощью восприятия мировой ауры я ощутил парящую в пустоте башню.

Твердыня Драконьего Трона имела шестигранную форму и немного походила на Пизанскую башню. Если бы Пизанская башня была пять километров в высоту и километр в поперечнике.

Впрочем, по сравнению с кораблём, на котором мы летели, она не выглядела особенно внушительно. Да и даже моя драконья форма не казалась бы на фоне твердыни особо маленькой.

Одним словом, от центра всего мира я ожидал большего. С другой стороны, в твердыне ведь не разводили драконов, не растили лечебных трав и не размещали прибывающих с делегациями Майигу, а её население, даже с учётом всех слуг, насчитывало лишь несколько десятков тысяч человек.

При том, что это было полностью искусственное сооружение, смысла в каких-то титанических габаритах как будто бы и не было.

К тому же это заметно облегчало нам задачу.

«Чувствую защитный барьер», — переслал я мысль Кассию. — « Сможешь пробиться?»

«Пробиться? Я этот барьер устанавливал! Если Луарий считает, что сможет остановить меня моим же творением, то он ещё больший идиот, чем можно подумать. Готовьтесь к катапультации! »

За мгновение до того, как корабль врезался в окружавший твердыню магический купол, всё вокруг нас вдруг будто бы поблёкло на секунду — и барьер остался позади.

А ещё через мгновение все мы пятеро уже очутились в воздухе вне корабля. Всё для того, чтобы пронаблюдать, как огромная половинка груши на скорости примерно в два с половиной маха врезается в верхнюю часть твердыни.

Контратака на предателей мира Драконьих Островов началась.