Пожиратель Драконов. Часть 3

Глава 64

Грохот взрывов сотрясал тронный зал Данброка уже несколько минут.

Лишившись сколопендры буквально в первую же секунду боя, рогатая и тигр стали куда аккуратнее и, даже если изначально у них были планы на агрессивные и рискованные атаки, сейчас они их засунули очень глубоко.

К тому же двое против одного уже было куда выгоднее для меня, чем трое. И даже полученные в обмен на жизнь Марасанга травмы не могли компенсировать моим противникам отсутствия напарника.

Тем не менее, это не значило, что мне приходилось просто.

Насколько я понял, троица представляла из себя крайне сбалансированную боевую группу и, вероятно, была отправлена именно в таком составе не просто так.

Тигр, очевидно, был бойцом ближнего боя. Благодаря невероятной мощи, заключённой в сравнительно небольшом теле, он был способен мгновенно сокращать дистанцию и уничтожать врага.

Сколопендра была скорее кем-то вроде поддержки или универсального бойца средней дистанции. В добавок к области яда, в которой даже самые могущественные противники не могли чувствовать себя комфортно, Марасанг мог атаковать и сам с помощью своих клешней и хвоста. Даже если он не был настолько же силён, как тигр, покрывавшая всё его тело отрава делала его также очень опасным в прямом столкновении.

А рогатая нудистка, владевшая Даром пламени, была чистым дальником, поливавшим врагов огнём с безопасного расстояния.

Убрав из уравнения сколопендру, я избавил себя от если не самой опасной, то по крайней мере самой коварной силы врага. Тем не менее комбинация из ближника и дальника оставалась более чем выгодной с любой точки зрения.

Спасало меня лишь то, что чёрный лёд Махуаса, почти пятиметровым слоем которого я покрыл адский доспех, отлично противостоял даже пламени уровня Сущности.

От прямых попаданий, конечно, не спасал, тут даже надеяться было бессмысленно. Но яростного огня, распространившегося по всему огромному внутреннему пространству тронного зала, взметнувшемуся до самого потолка и полыхавшего, несмотря на то, что весь кислород был, скорее всего, сожжён за первые несколько секунд, я почти не чувствовал.

И оставалось лишь уклоняться от более точечных атак рогатой, при этом не забывая парировать выпады тигра. Потому что, к сожалению, уворачиваться от ударов Майигу с Даром силы уровня Сущности, тем более с учётом нашей разницы в габаритах, я не мог при всём желании.

Тигр, отталкиваясь от чего-то наподобие моих платформ приказа фиксации, каждым рывком преодолевал скорость звука десятки раз, на мгновение гася вокруг себя пламя.

Как и с ударом Луария, я едва успевал просто реагировать на его движения. О том, чтобы вовремя убирать с линии атаки своё полукилометровое тело можно было лишь мечтать.

Максимум, на что я был способен — это рассчитывать его траекторию, которую, к моему счастью, на таких скоростях тигр мог корректировать очень условно, и встречать его атаки.

При этом блоки лапами, даже с тройной защитой из адской брони, приказа фиксации и чёрного льда, пробивались им на раз-два. А с учётом его размеров ощущалось это так, будто я снова стал человеком, пытавшимся защищаться от летящих пушечных ядер.

Если бы не металл из сердца горного великана, которым были покрыты мои когти и на который я старался принимать все удары, мои лапы даже под адской бронёй давным-давно превратились бы в кровавое месиво. А так пока что я умудрился ограничиться лишь несколькими трещинами и переломами в костях запястий.

Впрочем, всё могло бы быть куда хуже, если бы не мой хвост, ставший неожиданной подмогой. Его я, каюсь, до сих пор по большей части игнорировал, но, как оказалось, очень зря.

Впрочем, тут меня можно было простить, ведь такая удобная штука появилась у меня просто с бухты-барахты. В отличие от настоящих драконов я им не слишком-то умел пользоваться.

А ведь составлявший почти треть моей длины хвост, представлявший из себя, по сути, бронированный сгусток мышц и оканчивавшийся острой пикой из спрессованных чешуек, был почти идеальным оружием.

Длина и немалая гибкость позволяли использовать его для защиты почти всего тела, а также давали возможность хорошенько размахнуться, чтобы кончик хвоста набирал максимальную скорость. К тому же даже переломы костей в его кончике не стали бы большой проблемой, ведь, в отличие от лап, я мог продолжать использовать хвост банально как хлыст.

Ситуацию, в которой я оказался, определённо нельзя было назвать выгодной. Моё тело, как бы мне не хотелось иного, продолжало покрываться огромными гематомами и ожогами. А продолжавший медленно растекаться по организму яд вовсе не облегчал мою жизнь.

Тем не менее, это определённо было куда лучше, чем если бы я сражался с ними тремя разом. И не только потому, что мне больше не нужно было думать о возможных ударах в спину от второго бойца ближнего боя или выделять энергию на борьбу со всё новыми и новыми порциями яда.

Главной причиной, почему я был крайне доволен собой за то, что рискнул и прикончил Марасанга, было то, что это позволило мне спланировать следующий шаг.

Рогатая и тигр не атаковали в полную силу, я это отчётливо видел. Если точнее, они не выкладывались на максимум, продолжая держать какие-то карты в рукавах.

И скорее всего причиной этого было то, что они ждали, когда подействует яд сколопендры в моём теле. О том, насколько эта дрянь была мощной, они наверняка знали не понаслышке, и теперь не пытались прикончить меня сами, а банально выматывали меня, не давали отдохнуть ни мгновения, чтобы яд распространился по организму и сделал всё дело за них.

В целом вполне здравая и логичная мысль. Тем более с учётом того, что у них уже был наглядный пример того, что может случиться, если в бою со мной полезть на рожон. Разорванный напополам и ушедший глубоко в каменный пол, расплавленный ядовитым ихором, пример.

Вот только они не могли даже предположить уровень моего сопротивления отраве сколопендры.

Очевидна была моя устойчивость, как дракона. Тело одного из самых могущественных родов существ во всех мирах Содружества по умолчанию было невероятно выносливым, да и жизненную энергию, исходившую от меня, они наверняка чувствовали.

Также они могли закладывать определённую «фору» с учётом того, что я мог пользоваться несколькими Дарами, о чём им наверняка было известно.

Тем не менее, вряд ли они даже в самом страшном сне могли подумать, что все три моих родных Дара были полезны для нейтрализации всякого рода гадостей.

Контроль позволял в десятки и сотни раз более тонко, чем это позволяли обычные Дары, манипулировать энергиями любых видов, в том числе и теми, что мне не принадлежали. Пожирание стремилось поглотить и усвоить любую находящуюся в её зоне влияния силу. А жизнь, хотя и имела крайне неприятный побочный эффект, многократно усиливала жизнеспособность организма.

Я действительно не мог вывести яд из тела, продолжая активно сражаться на два фронта против Майигу с собственными Сущностями. И отрава действительно медленно распространялась по артериям.

Вот только ключевое слово тут было «медленно». Пока эта дрянь достигнет важных органов или распространится настолько, чтобы начать влиять на координацию движений, пройдёт ещё не один десяток минут.

К тому моменту я уже давно либо буду мёртв, либо смогу спокойно сесть и помедитировать на трупах своих врагов.

Тем не менее, чтобы не развеивать иллюзий тигра и рогатой, я с какого-то момента начал старательно делать вид, что мне становится всё сложнее и сложнее сражаться. Подставлялся под удары, выплёвывал кровь из прокушенных щёк, двигался медленнее, то и дело «терял контроль» над телом.

И если выражение тигриной морды было довольно сложно считать, то по восторженной физиономии рогатой всё было кристально ясно. Я почти видел, как в её воображении через минуту-другую я попросту свалюсь без сил, а им останется только добить меня и присвоить себе мои Дары.

Это не было причиной, по которой я выбрал её следующей целью. Тем не менее, момент, когда я увижу, как исчезает с её физиономии эта довольная ухмылочка, определённо должен был стать отличным бонусом.

До сих пор, не считая самого первого выпада к сколопендре, я сражался, не используя свои годы жизни. Но сейчас, дождавшись момента, когда я окажусь на минимальном расстоянии от рогатой, на которое меня к ней подпускал тигр, я в одно мгновение сжёг ещё десять месяцев, вложив всю полученную силу в крылья.

Я и так, в отличие от начального момента схватки, не стоял на месте, двигаясь на довольно приличной скорости. А теперь за сотую долю секунды ускорился ещё почти вдвое.

Для того, чтобы схватить рогатую челюстями и проглотить этого было недостаточно. Но вполне хватило, чтобы сломать все их ожидания и прогнозы.

Тигр, только что отлетевший для очередной комбинации разгон-атака, бросился за мной. Однако, в отличие от ситуации со сколопендрой, он находился позади меня и любой удар, который он бы мне нанёс, во-первых, оказался бы сильно смазан из-за уменьшившейся разницы скоростей, а во-вторых только подтолкнул бы меня вперёд, прямо на рогатую.

И он это явно понял, а потому вместо того, чтобы атаковать, догнал меня, схватил за кончик хвоста и, уперевшись в свою вариацию приказа фиксации, изо всех сил Сущности силы потянул на себя.

Я, нёсшийся вперёд на скорости в пару десятков махов, от такого резкого замедления едва не выблевал все внутренние органы. А сидевшее в левой глазнице Око Шуары на самом деле вылетело, подобно ядру впечатавшись в пол в нескольких десятках метров от рогатой.

Движение вперёд ещё продолжалось, но уже было более чем очевидно, что сожрать её мне не удастся. Вот только это был не единственный способ убить суку.

Из моей раскрытой пасти вместо каких-либо продуктов жизнедеятельности вылетела крупная, заранее подготовленная порция крови. И тут же замёрзла в воздухе, превращённая Даром чёрного льда в пятиметровую заострённую сосульку.

Из рук рогатой вырвался настоящий поток пламени, бывшего жарче поверхности солнца. Сосулька начала стремительно плавиться.

Вот только тех пары сотен метров, что разделяли нас, было недостаточно, чтобы полностью растворить замороженную чёрным льдом драконью кровь, дополнительно укреплённую приказами фиксации и охлаждения. А у рогатой, чьё тело с точки зрения физической силы не сильно отличалось от тел высокораноговых магов-людей, не хватило бы скорости реакции, чтобы увернуться.

Несущаяся по инерции на скорости почти в десять тысяч километров в час ледышка не пронзила её насквозь. Немного увернуться рогатая всё-таки смогла.

Но мне было достаточно и того, что её правая рука и внушительный кусок правой груди оказались оторваны от тела. С учётом того, что и живучесть рогатой тоже вряд ли была на достойном уровне, этого должно было оказаться вполне достаточно, чтобы вывести её из игры на ближайшее время.

Тигр, яростно взревев, дёрнул меня за хвост ещё раз, и на этот раз настолько сильно, что оторвал жёсткую пику на его конце вместе с ещё где-то парой десятков метров плоти. Вдобавок внутренние повреждения от настолько резкого замедления были куда серьёзнее, чем мне бы хотелось.

А ещё пламя, которым рогатая пыталась расплавить сосульку, попало в том числе и мне в морду, из-за чего адская броня сильно оплавилась, перекрыв мне видимость. Глаз я сумел сохранить лишь потому, что, наученный горьким опытом, закрыл веко ещё до того, как плюнул в рогатую своей кровью.

Тем не менее, цели своей я добился. Мы с тигром остались один на один.

Ещё один обмен моих немалых травм на жизнь врага. Хотелось верить, что я смогу провернуть тот же трюк и в третий раз и остаться в живых после этого.

Однако вместо того, чтобы броситься в очередную атаку, мой противник вдруг остановился и поднял руку.

— Подожди!

Я был не против пообщаться. Каждая секунда затишья была для меня шансом немного подлатать уже успевшее настрадаться тело.

— Что такое? Остался один и понял, что запахло жареным?

— Не надо этой бесполезной бравады, — ощерился тигр. — Тебе передышка тоже не будет лишней. Раз мы остались один на один, я хочу предложить тебе кое-что.

— Что?

— Поединок Смертельного Голода.

Когда он просто говорил про предложение, я искренне думал, что он реально тянет для чего-то время. Даже специально расширил восприятие мировой ауры, чтобы уловить малейшее изменение в состоянии разорванной напополам сколопендры и рогатой, а также не упустить ничего в окружающем нас пространстве.

Однако то, с какой интонацией он произнёс эти три слова, почему-то за секунду заставило меня поверить в его искренность. Я ощутил в его голосе дрожь предвкушения, гордость победителя, восторг истинного бойца, а ещё… страх.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Мой мир называется Картанг. Один из немногих миров, где нет и не было людей. А причина в том, что Картанг — слишком жестокое и опасное место, где такие маленькие и слабые существа ни за что не смогли бы выжить.

На самом деле даже монстрам и Майигу там было очень трудно. Особенно во времена моей молодости, когда госпожа Амала ещё не стала нашим Руйгу.

Картанг устроен так, что всем: монстрам, Нейрагу и даже Маийгу нужно есть, чтобы продолжать выживать. Если довольствоваться лишь энергией, то, хотя смерть не приходила, тело очень быстро слабело и в конце концов становилось невозможно даже встать с места.

А найти еду было непросто, особенно для тех, кто был особенно большим. Так появились Поединки Голода.

Когда двое разумных монстров встречались и понимали, что их силы примерно равны, а значит их бой мог затянуться, что затрачивало слишком много сил, которые могли понадобиться для чего-то другого, они могли заключить договор.

Каждый «откусывал» у другого часть энергии, после чего, вне зависимости от исхода, они расходились. Поединком Смертельного Голода же именовалось такое же противостояние, но заканчивающееся лишь гибелью одного из участников.

Мне в Поединках Голода не было равных. Я был лучшим. И я обожал это. Но когда Амала пришла к власти и Картанг вошёл в Содружество, смысл в Поединках Голода отпал.

И никто из тех, кого я знал, больше не соглашался сразиться со мной в Поединке Голода. Все и так знали, что скорее всего проиграют, а рисковать просто так никто не хотел.

Иногда кто-то из моих друзей соглашался, но это всегда был лишь один «укус». Они трусили идти дальше, боялись потерять слишком много. И со временем я забыл про эту древнюю традицию.

Прошло уже несколько тысяч лет с тех пор, как я участвовал в настоящем Поединке Смертельного Голода и я бы даже не вспомнил об этом сейчас, если бы не ощутил в тебе что-то невероятно знакомое, из тех, почти забытых времён.

Признаю, что не воспринимал тебя всерьёз, когда ты только появился. Даже если не учитывать ту информацию о тебе, что мы получили от Луария, ни я, ни Марасанг, ни Даншую не верили, что выходец из мира-претендента, несколько лет назад не способный даже с судьями Драконьего Трона справиться, станет для нас угрозой.

Сейчас, когда я увидел, на что ты способен, когда ощутил твою ярость, твою мощь и твой ГОЛОД, я искренне прошу прощения за своё отношение и свои слова.

Я не знаю, кто из нас победил бы, продолжи мы сражаться. Мы оба явно ещё не показали всё, на что способны, и, уверен, твои травмы не помешают тебе воспользоваться первой же возможностью, чтобы вонзить в меня свои клыки.

Но, глядя на тебя сейчас, я не могу не думать о том почти забытом чувстве. Не могу не думать о том, насколько болезненны будут твои укусы, и о том, насколько же сладок будет вкус твоей энергии.

Я не буду унижаться, прося тебя о чём-то. Но я чувствую, что эти мои эмоции тебе тоже знакомы и понятны. И потому я предлагаю тебе сойтись в Поединке Смертельного Голода, первом для тебя и, возможно, последнем для меня.

Я слушал его и странным образом ощущал, что каждое произнесённое им слово — правда. Он не хитрил, не тянул время, не искал каких-то возможностей, не заманивал меня в ловушку.

В нём, изначально таком расслабленном и даже шутливом, проснулся почти забытый первобытный инстинкт зверя, задавленный тысячами лет в комфорте на вершине пищевой цепочки. И это было заметно даже по его тону и поведению.

От того вальяжно разлёгшегося на пьедестале Данброка кошака не осталось и следа. Передо мной стоял настоящий хищник, гордый, могучий, бесконечно уверенный в себе, но при этом не смотрящий свысока на мир вокруг.

И, не скрою, мне хотелось согласиться. Хотелось пойти на поводу у исходящей от него дикости, такой незнакомой и в то же время невероятно понятной и какой-то родной.

Однако я пришёл сюда не просто так и не мог позволить себе лишних рисков.

— Хотя я потрепал твоих напарников, они — Майигу. И ещё могут исцелиться и снова на меня напасть. Так что я откажусь.

Многих ответов я от него ожидал. Но точно не этого:

— Съешь Марасанга. Поглоти его Дар. Я, чтобы было честно, съем Даншую.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Они — не мои напарники. Мы объединились, потому что так приказали наши господа. Но сейчас мне плевать на любые приказы. Так что и на них тоже наплевать.

Мои губы сами собой изогнулись в кровожадной ухмылке. Желание попробовать этого тигра на вкус перекрыло все возможные контраргументы.

— Как твоё имя?

— Ригтар.

— Я сражусь с тобой в Поединке Смертельного Голода, Ригтар.