Резко развернувшись, я успел уловить то, о чём говорил маг.
Ветви Фаоклитеции дрожали, будто под порывами ветра, вот только, хотя тронный зал был по-настоящему огромен, воздух тут был затхлым и спёртым, без единого намёка на циркуляцию.
А затем начался самый песец. Пушистый и толстый, словно десяток бабушек откармливали.
Счёт резко пошёл даже не на секунды, а на десятые и сотые их доли. Ветви Фаоклитеции вдруг начали разрастаться на какой-то космической скорости, и обрастать побегами, которые тоже стремительно удлинялись, заполоняя собой огромный тронный зал. Всё это в полнейшей и жуткой тишине.
И целью этих древесных щупалец были, разумеется, мы.
Десять с лишним километров, отделявших нас от центра помещения и трона богини природы, её ветви преодолели всего за пару секунд.
К счастью, на таких высоких рангах для магов и этого времени было достаточно, чтобы создать даже очень мощные заклинания. И первое нападение зомби-дерева, ведь жизненной силы я в Фаоклитеции до сих пор не ощущал, было отбито совместными усилиями.
Большинство, разумеется, использовало пламя. Но так как далеко не все маги на нём специализировались, можно было заметить и немало других способов обороны.
Несколько магов, видимо специализировавшихся на ближнем бое, повыхватывали из ножен мечи и начали рубить ветви, с помощью магии продлевая их лезвия на сотни метров. Кассий отправлял хворост в иное измерение, ещё один из сильнейших жарил кроваво-алыми молниями, Мо, скооперировавшись с парочкой магов не из числа судей, рубила ветви ветряными лезвиями.
Я, поднявшись над этим всем повыше, слил воедино Дар молний и приказ пламени и дохнул на атаковавшие нас деревянные щупальца шлейфом чего-то, крайне напоминающего плазму.
И поначалу это помогло. Невероятно сухие, несмотря на то, что продолжали бесконечно и крайне активно разрастаться, действительно очень напоминавшие хворост даже по виду, ветви прекрасно загорались, быстро озарив тронный зал светом тысяч мини-факелов.
Вот только даже полыхая как спички, даже сгорая до угольков за считанные секунды, ветви продолжали расти и наступать.
Против них собралась элита мира Драконьих Островов, сильнейшие маги, лучшие даже в Драконьем Троне. Да, пика силы многие не могли достичь из-за ограничений внутреннего мира дворца, но мастерство от количества энергии не зависело.
Тем не менее, не прошло и секунд пяти, как раздался первый вопль боли. Один из магов то ли на энтузиазме, то ли просто по неосторожности слишком выдвинулся вперёд относительно единого фронта обороны.
Обугленные веточки, пробившись сквозь пламя и другие заклинания, оплели его, будто лианы в ужастике, впились в кожу, пробрались в рот, нос, глаза, уши, пробурили себе дорогу под рёбра.
Они продолжали гореть и тонными разваливаться на невесомый пепел каждую десятую долю секунды. Но, словно вампир, учуявший кровь, коснувшись человеческого тела, они начали разрастаться лишь быстрее, и никакое пламя не могло испепелить их окончательно.
Спустя где-то треть секунды бедолагу, хотя его и попытались спасти, вытянуло из рядов магов. Ещё через три секунды его уже мёртвое тело оказалось заброшено, будто уголь в топку, в разверстую пасть Фаоклитеции на верхушке её ствола.
А к этому времени схвачены были уже ещё двое.
«Тим, так не может продолжаться! Она подпитывается энергией от всего древа и скорее всего сможет создавать эти ветви бесконечно! Надо спалить основное тело, только так можно её остановить!» — голос Кассия раздался в голове, почти слово в слово повторив то, что я уже подумал и сам.
«Кто со мной?» — ответил я.
«Гамгант, Синорд и Сальвия, они свяжутся с тобой сразу после меня. Я останусь и постараюсь защитить остальных, а также максимально привлечь к себе её внимание. Но больше секунд тридцати обещать не могу, под подавлением мои сильнейшие заклинания мне недоступны».
«Понял».
«Тим, это Синорд, — я ощутил небольшой укол в мозгу, заставивший меня перевести внимание на невысокого пожилого мага с собранными в пучок на голове волосами в длинном свободном балахоне, — Кассий сказал, что ты будешь нас направлять. Командуй, чтобы мы все двигались вместе!»
«Гамрант, - ещё один похожий укол, на этот раз от высокого мага лет пятидесяти на вид с огненно-рыжей шевелюрой в немного похожем на мой чёрном костюме. — Я тут, жду команды».
«Приятно познакомиться с вами, уважаемый Майигу. Я — Сальвия. Приказывайте, мы за вами!»
Последней из назначенных Кассием моих помощников была совсем молодая на вид, не больше лет тридцати, девушка, полненькая, даже очень, но ещё приятно полненькая, не до состояния бегемота. Правда, облегающее платье она надела всё-таки зря.
У всех троих под подавлением дворца природы остались сорок первые ранги, и больше сорок первых рангов среди остающихся обороняться магов не осталось. По сути Кассий отдал под моё шефство всю боевую мощь экспедиции.
Так как они были сильнейшими, я успел заметить, какую магию они использовали. Синорд — пламя, Сальвия сражалась в ближнем бою, рубя ветви наиболее подходящим для этого оружием — здоровенным двуручным топором, а Гамрант мастерски управлялся с молниями.
Набор действительно очень подходящий для прорыва.
«Прорываемся в коконе», - я настолько длинных и осмысленных сообщений мысленной передачей пока отправлять не умел. Тем более что приходилось напрягаться ещё и для того, чтобы общаться сразу с тремя людьми.
«Стихии — основа».
«На спину».
«Топор отсекает лишнее».
«Десять секунд».
К счастью, меня поняли, и поняли правильно. Когда я, окружив себя максимально узким и плотным, насколько только было возможно, коконом из молний и пламени, Синорд и Гамрант поспешно заскочили мне на загривок, тут же начав усиливать мою защиту своей магией. Сальвия же осталась просто внутри кокона, готовая в любой момент начать рубить прорывающиеся внутрь ветви.
На всякий случай на всех троих я наложил приказ охлаждения, а на полненькую магессу ещё и приказ вспышки, чтобы она могла реагировать на угрозу и передвигаться быстрее. А затем, сосредоточившись на поддержании оборонного купола, устремился к Фаоклитеции.
Стоило нам покинуть зону сражения людей, как сзади донеслась мощнейшая вспышка энергии. Оборачиваться я уже не стал, прекрасно всё видел с помощью восприятия мировой энергии.
Кассий, дождавшись, когда мы будем достаточно далеко, создал что-то наподобие ловушки, только наоборот. Магов окружил куб с ребром примерно в полкилометра, внутри граней которого пространство оказалось растянуто в десятки, а то и сотни тысяч раз.
Ветви, входящие в пределы этого куба, будто бы застывали, замедляясь до скорости едва бредущей старушки. На самом же деле двигались они с той же скоростью, просто каждый метр превратился для них во многие километры.
При этом маги продолжали жарить своими заклинаниями. И так как ветви уже не могли использовать одно из двух своих главных преимуществ — скорость, второе преимущество — бесконечное разрастание, перестало на что-то влиять.
Скорее стало только хуже, ведь хвороста для магического костра с каждой секундой становилось только больше. А с учётом того, что Мо и другие маги ветра могли поддерживать внутри куба достаточную концентрацию кислорода для поддержания горения, такая оборона могла держаться очень долго.
Вот только сделать что-то Фаоклитеции в ответ они бы уже не смогли. И единственными, кто теперь был в силах решить эту ситуацию, были мы четверо.
Другое своё слово Кассий тоже сдержал. Почти сразу после появления куба я вдруг ощутил странное, ни на что не похожее, подпитывавшее монстра во мне, желание развернуться и броситься обратно. Будто бы я не ел месяц, а там, внутри, стояла тарелка с бабушкиными пирожками только из печки.
С какого-то момента я даже с помощью восприятия мировой ауры с трудом мог ощутить его пространственный куб под тысячами тонн древесины. Но это чувство никуда не делось и не уменьшилось даже с удалением от источника.
Не знаю, что это было и как Кассий это сделал. Вероятно дело было в одном из многочисленных колец, унизывающих его пальцы, при ближайшем рассмотрении оказавшихся артефактами.
Но, раз уж меня так колбасило, то Фаоклитеция, не только являвшаяся чистокровный Майигу, но и потерявшая любой намёк на сознание и действовавшая будто на одних инстинктах, должна была искуситься наверняка.
Так и произошло. Хотя нас ветви преследовать не перестали, их количество было раз в десять меньше, чем тех, что атаковали куб.
Этого было более чем достаточно, чтобы, использовав пару фигур высшего пилотажа и заложив несколько виражей, через семь секунд я оказался в полукилометре от пьедестала, на котором стояло тело богини природы.
И только тогда инстинкты Фаоклитеции, похоже, забили тревогу. Раньше нас атаковали ветки-щупальца, порождаемые лишь одной из десяти её основных ветвей. Да и то не все.
Теперь на устранение приближающейся угрозы переключились ещё три основных ветви. И с учётом того, что, чем ближе к источнику, тем сильнее энергия, обрушившийся на окружающий нас кокон из молний и пламени поток даже сравнить было нельзя с тем, что изначально напал на весь отряд.
Вот когда Сальвии, до сих пор ни разу не пустившей в ход свой топор, пришлось поработать. Несмотря на то, что защитную магию поддерживали мы втроём и несмотря на то, что я замедлился почти со скорости звука до где-то ста пятидесяти километров в час, уже через несколько секунд магесса, вынужденная метаться туда-сюда по пламенному кокону, была вся покрыта испариной.
Ветви уже не просто били по нам со стороны Фаоклитеции. Они окружали нас, покрыв пламенный кокон ещё одним, древесным. И с каждым мгновением он становился всё плотнее и плотнее, настолько, что в конце концов начал походить на сплошной кусок дерева, а не на скопище тоненьких веточек.
И этот кокон давил на защиту из огня и молний, пропихивал сам себя внутрь, горел, превращался в пепел, но не останавливался ни на секунду.
Мне для поддержания жизнедеятельности дышать по сути было не надо. И магическое пламя также не нуждалось в источнике кислорода для горения. Но при этом оставалось, что оно сжигало воздух внутри кокона.
Так что не было ничего удивительного в том, что довольно быстро вслед за Сальвией и оба мужчины начали демонстрировать признаки асфиксии.
Я чувствовал, что все трое параллельно использовали магию воздуха, чтобы наколдовать ещё немного драгоценного кислорода. Но он слишком быстро сгорал в настолько жутком пламени, уже достигшем температуры выше жара поверхности Солнца.
Если мы не успеем добраться до тела Фоаклитеции раньше, чем они потеряют сознание и я останусь один, шансов продержаться в одиночку против богини природы, пусть и уже давным-давно мёртвой, у меня было немного.
Во-первых, хотя их ранги опустились до сорок первых, по сравнению с сорок первыми рангами великих судей снаружи они были как профессиональными боксёры перед детьми. Ведь разница между рангами заключалась не только в количестве маны.
Так что, хотя я и был сильнее их, и скорее всего даже сильнее всех троих вместе взятых, поддержку они мне оказывали по-настоящему весомую.
А во-вторых, даже если забыть о фактических уровнях силы, они закрывали бреши, которые я неизбежно оставлял. Позволяли сосредоточиться на основной задаче и не думать о десятке вещей сразу, что было едва ли не полезнее чистой убойной мощи.
Потому позволить им отключиться и тем паче сдохнуть было никак нельзя.
Чертыхнувшись, я начал вливать мировую ауру в Дар жизни. Хотя я и не думал, что придётся так рано использовать новую силу, открывшуюся мне после того, как все мои родные Дары достигли первого класса, иного выхода, похоже, не было.
Как и говорил Данброк, сложно было объяснить, что такое Сущность, не овладев ей самостоятельно. И мне до этого уровня пока что было далеко.
Но штука была в том, что первый класс Дара можно было в каком-то смысле назвать квази-Сущностью. По крайней мере сила, которая должна была открываться только по достижении полноценной стадии Сущности, стала мне частично доступна и сейчас.
И сила эта заключалась в создании своего маленького мира.
Дар был силой, полученной от мира. И хотя позволял творить настоящие чудеса, идущие вразрез с законами физики и логики, продолжал подчиняться правилам мира.
Закон, наоборот, был силой, доминирующей над миром. После воплощения Руйгу он становился основой, вокруг которой заново выстраивалась реальность.
Сущность была чем-то промежуточным. С её помощью можно было как бы отобрать у мира часть территории, временно установив на ней свои правила.
Так как полноценного воплощения ещё не произошло, мир тут же начинал сопротивляться, желая вернуть себе своё. Но силы Майигу, обрётшего свою Сущность, было вполне достаточно, чтобы подавлять это сопротивление, в своём личном мире обретая огромную мощь.
Звучало, правда, куда пафоснее, чем было на самом деле. Возможно, на уровне Фаоклитеции Сущность и правда могла породить отдельный мир, чему дворец природы был отличным доказательством.
Но на моём уровне это было чем-то из разряда несбыточных мечт. Всё, на что я был способен — это расширить свои «полномочия» на расстояние где-то метров в сот от тела.
И то при максимальном «расширении» я мог поддерживать такой мир от силы секунд десять. А чтобы продержаться хотя бы минуту, требовалось сократить область до пятидесяти, а лучше тридцати метров.
Хорошо ещё, что плотности мировой ауры в моих тканях было достаточно, чтобы почти без потерь проводить энергию Сущности сквозь них и проецировать область именно телом. Иначе центром области был бы сам Дар, и тогда с моей тушей я бы банально мог не поместиться внутри области полностью.
А так даже тридцатиметровой области оказалось достаточно, чтобы захватить всех троих магов.
Кислород нужен человеческому организму не сам по себе. Он является ключевым элементом в жизнедеятельности клеток, без него организм, и в особенности мозг, быстро умрёт из-за того, что не сможет усваивать содержащуюся в этих самых клетках.
Вот только если жизнедеятельность клеток, мозга, да и всего тела поддерживается за счёт некоего внешнего источника, то кислород неожиданно становится не нужен.
Внутри моего маленького мирка Сущности жизни я мог распоряжаться жизненной энергией по своему усмотрению. И направить сущие крохи, тысячные доли того, что необходимо моему собственному организму, в тела трёх магов было проще пареной репы.
Их лица быстро приобрели здоровый цвет, прекратились кашель и удушье. К счастью, профессионализм маги с многолетним, а возможно и многовековым стажем не потеряли, и, несмотря на удивление, легко читавшееся на лицах, тут же с удвоенной силой приступили к исполнению своих текущих обязанностей.
А через несколько секунд сквозь огненный кокон проступили очертания ствола Фаоклитеции. Мы добрались до цели, буквально прожгли себе путь сквозь бесконечное количество ветвей.
И теперь оставалось «самое простое». Каким-то образом убить уже мёртвый пенёк.
«Слезайте!»
«Теперь сами».
«Закройте меня!»
«Ветви снаружи».
Благо, и на этот раз ничего повторно объяснять не пришлось.
Маги-мужчины слетели с моей спины, распределившись по сторонам. Сальвия встала прямо у меня за спиной.
Я сам же, приземлившись прямо перед стволом Фаоклитеции, наплевав на тут же начавшие оплетать меня ветви и навис над ней. После чего, раскрыв челюсти пошире, вставил их в круглую пасть богини природы будто распорку, чтобы она не смогла её закрыть и, собрав как можно больше энергии, дохнул смесью из пламени и молний прямо в нутро жуткого пня.
Фаоклитеция, конечно, изнутри была деревом ровно настолько же, насколько была им снаружи. Но, раз уж она продолжала жрать людей, то можно было предположить, что её пасть даже сейчас, после смерти, сохранила какой-то функционал, а значит и уязвимой была побольше сухих ветвей.
Я не мог быть уверен в этом наверняка, ведь с зомби-деревьями я до сих пор никогда не сражался. И проверить это было никак невозможно. Ни мои глаза, ни восприятие мировой ауры не давало по этому поводу никаких подсказок.
Но это подсказывал мне здравый смысл, а также интуиция, а интуиции я привык доверять. И это доверие оправдалось. Не прошло и мгновения, как из недр засохшего пня донёсся отчаянный и яростный вой.
Ветви продолжали сжимать меня, пытались пробраться под чешую, залезть в глаза и пасть. Но защита адской брони вкупе с естественной жёсткостью моей плоти, а также поставленные дополнительные уровни обороны из чёрного льда и приказа фиксации пока держались.
И я уже подумал, что победа у меня в кармане.
А потом мне в спину, пробив насквозь грудь и разорвав сердце, ударило копьё из молний.