Похороненный дневник

Глава 33

Дядя Лео сдержал свое обещание. Он внес Джаспера в хижину и уложил на обеденный стол. Тетя Вельма хлопотала у дровяной печи.

— О, пресвятая дева Мария! — ахнула она, завидев мужа с его ношей. — Джаспер! Что только на тебя нашло?

Джаспер не ответил. И просто смотрел, как тетя ставит на печь большую кастрюлю с водой и разжигает огонь. Затем она выхватила с этажерки банку соли и сыпанула в воду половину ее содержимого.

— Что происходит? — не отрывая головы от подушки, поинтересовался Уэйн.

— Джаспер вернулся, милый. Ничего особенного. Поднимайся скорее да ступай, займись коровами, — сказала тетя Вельма, разрывая на полосы большой кусок холстины и бросая их в кастрюлю.

— Ага, я щас.

Джаспер слышал, как Уэйн выпрыгивает из постели и дергает ящики комода. Кажется, всего через секунду он уже стоял рядом с пострадавшим, разглядывая его ноги.

— Ого. Невезуха, да?

Джаспер не мог заставить себя взглянуть кузену в глаза.

— Я… Ты прости, Уэйн. Мне так жаль.

— Эй, — пихнул его в плечо Уэйн. Глухая боль толчка ненадолго отвлекла Джаспера от свирепого жжения в ногах. — Не переживай, все нормально.

— Уэйн! Топай уже! — шлепнула сына тетя Вельма.

Перед тем как сбежать, Уэйн сжал Джасперу руку у локтя.

— Все будет хорошо, малой, — с заминкой вымолвил он, словно сам в это не веря, после чего вылетел за порог.

— Лео, мне понадобятся твои чистые руки, — распорядилась тетя Вельма, ополоснув в тазу собственные ладони от остатков хозяйственного мыла. Затем выудила из кипящей кастрюли полоску ткани.

— Мы начнем потихонечку, маленький, — проворковала она.

И приступила к делу, осторожно счищая с его ног грязь и засохшую кровь. Поначалу теплая вода казалась глядевшему в потолок Джасперу живительной влагой, способной утолить боль и утешить. Чтобы не ерзать, он пытался отвлечься, подсчитывая шляпки гвоздей в досках над головой. Соленая вода стекала по коже и подбиралась к краям ранок, отправляя искорки боли в путешествие вверх по хребту. Джаспер вздрагивал, вопреки всем усилиям сдержаться. Я не стану плакать!

Когда две полоски ткани отяжелели от крови и соломенной пыли, потолок над Джаспером затмило лицо дяди Лео:

— Это нужно прикусить, сынок.

Слово «сынок» настолько поразило мальчика, что тот едва заметил всунутый между его зубов конец кожаного ремня. На вкус почти как обувная вакса. Джаспер уже собрался выплюнуть ремень, но выражение на дядином лице подсказало, что лучше не спешить.

— Постараемся управиться с этим как можно скорее, — пообещал дядя Лео Джасперу. И всем своим туловищем придавил мальчика к крышке стола.

Протестуя, Джаспер было заворочался, но, прижатый плашмя, не мог и рукой шевельнуть. Тетя Вельма тем временем занялась раной на колене, которая тут же взорвалась яркой вспышкой немыслимой боли. В этот жуткий момент Джаспер перестал быть собой и неожиданно превратился в нечто другое. Нечто дикое и нечеловеческое, с истошным криком мечущееся под дядиным весом. Белые огни загорались в глазницах, отвечая на удары затылка о крышку стола. Зубы впились в кожу ремня с такой силой, что затрещали.

— Полегче, полегче, — произнес его дядя где-то далеко, в миллионе миль отсюда. — Нужно всего лишь промыть.

— Там застряли мелкие осколки, — ничуть не смущенная сдавленными воплями Джаспера, возразила тетя Вельма. — Придется сходить за щеткой.

Боль ослабла настолько, что Джаспер перестал биться. Лео помог ему сесть и поднес к губам мальчика горлышко бутылки с бурой жидкостью.

— Глотни немного, парень. Это поможет вытерпеть.

Джаспер разлепил стиснутые веки; комната вокруг качалась, пульсируя. Жидкость обожгла рот, и он словно забыл, как глотать. Дядя хлопнул Джаспера по спине, и горячая жижа стекла в горло. Огненным шаром обожгла желудок и устремилась назад, но дядя зажал рот мальчика ладонью, заставив проглотить ее снова. Закружилась голова.

— Что ты ему дал? — спросил чей-то искаженный голос.

— Кукурузную брагу. Совсем чуть-чуть.

— Боже правый. Зачем, Лео? Его же наизнанку вывернет.

— У тебя есть идеи получше?

Джаспер едва мог разобрать слова. Голоса плыли, колыхаясь и дрожа.

Осталось не вполне ясно, что случилось затем.

Прошло никак не меньше часа. Джаспер очнулся, трепеща от лютого холода. Шишку на затылке ломило от боли, а правая нога, по ощущениям, была наполовину сожрана каким-то хищником — чудовищем со стальными гвоздями вместо зубов. Когда взгляд Джаспера сумел наконец сосредоточиться, он увидел окровавленную тряпку, плотно обмотанную вокруг правого колена. Левую щиколотку покрывал толстый слой густой белой мази. Это уже не были его ноги; куски мяса, и только. Комната вокруг застыла под непривычным углом, будто неуклюжий великан поднял всю хижину, чтобы рассмотреть, а потом ткнул обратно, как придется. Лишь через несколько минут мальчик сообразил, что лежит в постели. Со стоном попытался приподняться.

— Ты возвращаешься к нам? — спросила тетя Вельма, стоя у занавески, отделявшей кровать Уэйна от кухни.

Джаспер попробовал ответить: «Да», но с губ не слетело ничего, кроме нового бессвязного стона.

Подойдя к кровати, тетя положила руку ему на лоб.

— Тебя лихорадит, маленький. В амбаре такие раны моментально воспаляются. Нужно было сразу бежать ко мне.

— Прошу прощения, — отважился выдавить Джаспер, но и сам не понял, что за нелепые слова вылетели изо рта. Нежное тепло тетиной ладони мешало терпеть боль, так что вскоре комната ходуном заходила от его всхлипов. Джаспер хотел к маме.

Тетя Вельма обхватила племянника руками и крепко держала, пока тот плакал. Ничуть не стыдясь этого, Джаспер рыдал как младенец. Рыдал, пока насквозь не промочил тете платье, и лишь тогда смог почти нормально дышать. Только тетя не разжала объятий, даже когда мальчик немного успокоился. Она качалась назад-вперед, что одновременно и баюкало, и навевало дурноту. Джаспер не желал, чтобы тетя останавливалась, но уже не сомневался, что еще немного — и его вырвет. Он отстранился со стоном, и она опустила мальчика назад на подушку, накрыла ему лоб холодным компрессом.

После того как тетя Вельма вышла, Джаспер остался лежать один, медленно сходя с ума от вновь и вновь подступавших кошмаров. Кровь, стекающая по стенам. Чудище в штанах у водителя автобуса. Люцифер, пожирающий пойманную крысу. Беззвучно хохочущий мистер Хойт. Кровать колыхалась под ним утлым суденышком, комната ворочалась и вращалась. Одеяло душило визжащую от боли кожу. И все тело Джаспера съежилось вдруг, усохло, превращаясь в одно-единственное колено, — колено, которое пульсировало, разбухнув от горячего гноя.

Наконец у его постели вновь всплыло лицо реального человека. Дядя Лео.

— Нужно тебя одеть и отправить к доктору Уайтберду. В любом случае, у меня там и свои дела. Сможешь встать?

По крайней мере кивнуть у Джаспера получилось.

Дядя вытянул его из-под одеяла, усадил на краю кровати; Джаспер же изо всех сил старался удержать желудок на месте. Лео натянул ему через голову чистую рубаху и отвернулся, чтобы Джаспер мог воспользоваться ночным горшком. Всунуть израненные ноги в штаны оказалось задачей куда более сложной, и тогда было решено облачить Джаспера в старые летние шорты Уэйна.

Прохладный воздух за стенами хижины встретил раскаленную кожу Джаспера ударом молота, и он хоть ненадолго сумел удержать взгляд. Дядя помогал ему прыгать к грузовику на обожженной ноге, пока не потерял терпение и просто не отнес его к машине. У Джаспера не осталось больше сил, чтобы смущаться по этому поводу.

Дядя Лео завел мотор, и мальчик опустил тяжелую, гудящую голову на холодный металл дверцы. Прикрыл глаза и не открывал их, пока грузовик не перестал двигаться.

— Прибыли, — объявил его дядя. — Резервация Черная Река.

Джаспер заставил себя поднять лицо, чтобы выглянуть в окно. Он ожидал увидеть вигвамы и навесы из шкур, описанные в дневнике, но здесь не оказалось ничего особенного — только стройные ряды деревянных лачуг и несколько расставленных там и сям трейлеров.

— Что это такое?

— Забудь все, что ты слышал, парень. Они люди как люди, вроде нас с тобой.

Джаспер согласно кивнул.

— Повежливее с доктором Уайтбердом и ни в коем случае не спрашивай, настоящий ли он врач. Это сильно его задевает, — дядя Лео открыл свою дверцу, готовясь выйти из кабины. — У него врачебный диплом из университета Уэйна, и отсюда до Порт-Гурона докторов лучше днем с огнем не сыщешь. Ясно тебе?

Дядя покинул машину прежде, чем Джаспер мог ответить. Пассажирская дверца с лязгом распахнулась, и дядя Лео подхватил мальчика на руки, чтобы, сделав всего несколько широких шагов, бережно опустить на складной металлический стул в приемной клиники — невысокого строения из шлакобетона. Затем он хлопнул ладонью по блестящему звонку, выставленному на столик напротив входа.

Через минуту из двери за столиком вышла женщина с бронзовой кожей. В ее волосах не было перьев. Вообще ничто не выдавало в ней индианку, за исключением длинных черных кос. На женщине было простое платье, почти неотличимое от бывшего этим утром на тете Вельме.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Передайте доктору Уайтберду, с ним приехал повидаться Леонард Уильямс. Моему племяннику не повредил бы осмотр специалиста.

— Одну секунду.

Дядя Лео уселся по соседству с Джаспером и приложил шершавую, как наждак, ладонь ко лбу мальчика. Опустил ее и покачал головой.

— Если тебе еще хоть раз доведется выбирать между поркой и каким-нибудь серьезным наказанием, что выберешь?

— Порку, сэр, — шепнул Джаспер. Пол под стулом начинал крениться куда-то в сторону. Он прикрыл глаза и вжался в стену шишкой на затылке.

— Чертовски верно.

Дверь, щелкнув, приоткрылась.

— Доктор сейчас вас примет.

— Пошли. — Дядя Лео поднял Джаспера со стула и помог ему проковылять через порог и по тесному коридору — в другую комнату. Там стояли узкая кушетка и закрытый шкаф со стеклянными дверцами. Уложив Джаспера на кушетку, дядя молча прислонился к стене рядом.

Через пару минут в дверном проеме показался пожилой мужчина в застегнутой на все пуговицы сорочке, с галстуком под белым халатом. На шее у него висел стетоскоп. Моргая воспаленными глазами, Джаспер уставился на него, но далеко не сразу уразумел, что доктор Уайтберд действительно индеец. Длинные волосы врача были стянуты назад, а на тыльной стороне ладони у него имелась татуировка, изображавшая птицу. Эту самую ладонь он протянул дяде Джаспера.

— Давненько не видались, Лео, — заметил доктор Уайтберд, пожимая ему руку. — Как твое семейство?

— Лучше не бывает, спасибо.

— А это кто у нас? — спросил доктор, склоняясь над Джаспером и всматриваясь в лицо мальчику.

— Мой племянник Джаспер. Прошлой ночью покуролесил на славу: грохнул в амбаре горящую лампу.

— Ясно, — сказал доктор. Его темно-карие глаза казались добрыми, но они изучали Джаспера дольше и пристальнее, чем чьи бы то ни было прежде. На мгновение Джаспер перепугался, что эти глаза способны различить его мысли, — даже самые скверные, которые и подумать-то боязно. Доктор коснулся его щеки, заглянул под бинты.

И после быстрого осмотра выпрямился:

— Где его родители?

— Здесь их нет, — ответил дядя Лео тоном, давшим ясно понять, что он не станет отвечать на дальнейшие расспросы. — Прямо сейчас я единственный опекун.

— Хм-м, — пожевал губами доктор и ненадолго задумался. — Этому ребенку нужны пенициллин и укол от столбняка. Как намереваешься расплатиться?

— Меня устроил бы обмен, если можно.

Доктор тихо рассмеялся.

— Теперь я знаю, почему первым делом вы направились именно сюда. Что можешь предложить? Кукурузу? Пшеницу?

— Перед тем как уехать, его мать дала мальчику это.

Дядя вынул из кармана куртки мамино ожерелье, и при виде него Джаспер едва сдержал возглас протеста. Оба мужчины сделали вид, что не заметили.

— Не сомневаюсь, что сестра пожертвует чем угодно, лишь бы ему помочь, — добавил дядя Лео, передавая врачу медальон из бисера.

Доктор Уайтберд взял ожерелье и внимательно осмотрел, поворачивая в пальцах. И сказал наконец:

— Мальчик пробудет здесь две ночи. Уехать сейчас слишком рискованно. Если инфекция распространится на кровоток, он окажется в руках Великого Духа.

— Я все понимаю, — сказал дядя Лео и опустил взгляд на Джаспера, который не сводил с него широко раскрытых, заплаканных глаз. Ухватил племянника за подбородок и всмотрелся в эти глаза. — Он крепкий парень, док. Выкарабкается. Не так ли, сынок?

Джаспер кивнул в ответ, не без труда сведя вместе дрожавшие губы.