Похороненный дневник

Глава 46

Его окружало гулкое эхо чьих-то протяжных стонов, истошных криков и жалобного блеяния. Спасаясь от шума, Джаспер отвернул голову, и в ухо ему немедленно хлынула грязная, холодная вода. Вокруг лило как из ведра, и все промежутки между дождевыми струями были заполнены воплями умирающей скотины. «Я что, умер? — размышлял Джаспер, не в силах шевельнуться. — Значит, это и есть ад?» Очередной предсмертный крик прозвенел в считаных ярдах от места, где лежал мальчик. Ветер с шумом раскачивал ветви деревьев где-то поодаль. Земля содрогалась от исполинских, сокрушительных раскатов грома.

Первыми начали оживать ноги. Спутанные, они обнаружились точно под ним. Одна рука лежала, согнутая под непривычным углом. Такое ощущение, будто все тело разобрали на детали, а потом собрали — наспех и с ошибками. Вдали заплакала женщина.

Мама?

Он повернул лицо на плач, но темнота не пожелала расступаться; щеки Джасперу омывал невидимый дождь. Тихие всхлипы продолжали звучать, но Джаспер уже сомневался, что они ему не мерещатся. Может, и глаза его вовсе не открыты. Я умер.

Откуда-то издалека ветер принес чей-то крик:

— Джас-пер!

Снова эти глупые шуточки. Игры рассудка. Он не ответил на зов.

— Джас-пер! — донеслось опять.

Он рискнул оторвать голову от земли.

— Мам? Это ты? — позвал Джаспер, но сухой клекот, вырвавшийся из горла, бесследно растворился в грохоте раздавшегося рядом выстрела. И еще одного, вслед за первым.

Этот звук вскрыл тайные закрома памяти. Он лежал, распростертый на земле у бабушкиного дома. Полыхавший там огонь ревел, обдувая лицо жарким ветром. Ба-бах! Он слышал, как внутри рухнули перекрытия. Ба-бах! Джаспер слышал мамин плач: она была заперта в огненной ловушке.

— Нет! — Джаспер замолотил руками и ногами, пытаясь подняться и бежать к ней. Вспышка боли в плече заставила его вскрикнуть.

— Я нашла еще одного! — перекрывая выстрелы, прозвучал крик.

С каждым очередным хлопком хор умирающих животных делался все тише.

Пара ладоней приподняла его голову из грязи. По холодку, пробежавшему вдоль спины, Джаспер понял, что остался без одежды. Невдалеке прогремел новый выстрел.

— Не надо, — прохныкал Джаспер, и лишь тогда догадался, что давно плачет. — Не стреляйте в нее…

— Тсс! — прошелестел чей-то голос.

— Он сильно изранен? — спросил другой, более низкий. Кто бы ни говорил, этот человек казался выдохшимся от долгого бега. Рядом с Джаспером зависло яркое, теплое свечение, хлестнувшее по глазам. Вздрогнув, Джаспер отвернулся.

— Кажется, нет. Дай сюда одеяло, — велел женский голос.

Миг, и колючая мокрая шерсть накрыла его с головой. Чьи-то сильные руки оторвали от земли плечи Джаспера, и крик заметался в горле. Странно согнутая рука повисла сбоку от тела, раздираемая страшной болью. Он не мог даже вздохнуть.

— Мне понадобится доска и что-нибудь для шины, — распорядилась женщина.

Когда она приподняла Джаспера, холодная, жидкая грязь стекла по его спине в ложбинку обнаженных ягодиц. Будто почувствовав его неудобство, женщина осторожно опустила голову мальчика на стопку мокрых тряпок. В нескольких ярдах от них раздались мужские голоса:

— За рога хватай!

— Вали набок. Нужно покончить с ней прямо тут.

— Мне бы нож побольше.

Ветер принес с собой зловоние свежей крови и внутренностей. Джаспер ощутил их вкус. И выплевывал содержимое своего желудка в ближайшую лужу, пока в голове проявлялись спутанные черты чьего-то лица. Щетина на подбородке. Пьяная, потная улыбочка на влажных губах. Горячее дыхание на шее. Пара рук, крепко его сжавших. Стараясь высвободиться, он сидел, пригвожденный к подпрыгивающему колену.

Джаспер издал сдавленный стон.

— Ничего. Это ничего, маленький. Они просто забивают коров, и только. Им уже ничем не поможешь.

Джаспер заставил глаза открыться, чтобы положить конец кошмару, поселившемуся в сознании. В вышине клубилась чернота. Вдалеке прозвучал очередной выстрел.

— Почему?

— Из-за грозы, мой хороший. Ветер поднял всех нас в воздух, а потом швырнул оземь.

Джаспер вспомнил свое падение. И задохнулся, словно все еще летел кувырком.

— Тсс! Ты не волнуйся, маленький. Ноги чувствуешь? — хрипло ворковала женщина.

Он повернулся к ней. В желтом свете стоявшего на земле фонаря он мог различить только рисунок скулы. Волосы у женщины были короткие и растрепанные. Сверху вниз по щеке бежал тонкий шрам. Протянув руку, женщина нежно потрепала его по макушке. «Мама?» — вновь мелькнула мысль, но Джаспер уже знал, что это не она.

— Раздобыл все, о чем ты просила, — подбежал к ним мужчина с ярко горящим фонарем. Он волок широкую доску и прижимал к груди целую охапку разорванных на полосы тряпок.

Женщина помогла ему избавиться от груза и быстро подсунула доску под спину Джасперу. Вместе двое взрослых перекатили мальчика набок и принялись приматывать его спину и пострадавшую руку к доске. После чего уложили его на спину и заставили выпрямить ноги.

— Пальчиками шевелить можешь? — спросила женщина. Не дождавшись ответа, пробежала рукой по подъему каждой ступни, пока пальцы на обеих ногах не поджались. — Хорошо. Еще минутку тебе придется побыть здесь, пока сюда не доберется повозка.

Женщина поднялась на ноги. Джасперу хотелось закричать ей вслед: «Не уходите!», но совладать с голосом он не успел.

Вдали над полями разносились и другие испуганные крики:

— Сэсил!

— Мэри? Где же ты?

— Элеонора! Ты там?

Прочно притянутый к доске, Джаспер мог только лежать без движения. В западне. Повернув голову, он увидел, что женщина-санитарка оставила ему фонарь, чтобы пострадавшего легко можно было найти. Где-то поблизости потрошили корову: по земле стлался едкий запах желчи и желудочной кислоты.

— Дядя Лео? — слабым голосом позвал Джаспер. Легкие будто полны воды, но он предпринял еще попытку. — Дядя Лео! Уэйн! Вы здесь?

Зарекшись не зажмуриваться от увиденного, он вытянул шею и по теням ближайших строений и деревьев постарался определить, где находится. Дядиных амбара и хижины нигде не было видно. Весь окружающий пейзаж не казался знакомым. У горизонта высился цилиндр элеватора. Ни у кого из дядиных соседей такого не было.

— Где я? Эй, кто-нибудь! — позвал он.

Ответа не было. Вокруг никого, одна только смерть; воздух пропитался ею насквозь. Страх все сильнее и сильнее сдавливал Джасперу грудь, затрудняя дыхание. «Нет, они не погибли, — твердо сказал он себе. — Такого просто не может быть». Джаспер заворочался в своих путах, пробуя сесть, но пронзившая руку боль вернула его на доску. Он не мог двигаться.

В ухе задышал грубый мужской голос: «Лежи смирно, дружок. Ты уже не облегчишь свою участь».

Где-то далеко позади прогремел еще один выстрел.

— Перестаньте, — шепнул он, зажмуриваясь, и сразу же вновь очутился в бабушкином доме.

Мужской голос разразился смехом.

— Оставь меня в покое, — проскулил Джаспер и открыл глаза, чтобы всмотреться в черное небо над собой. — Пусть он оставит меня в покое. Я буду слушаться дядю Лео и тетю Вельму. Я буду учиться только на «отлично». Обещаю. Ты сможешь мной гордиться.

Джаспер не сразу сообразил, что обращается к матери. Впервые за долгие месяцы он позволил себе вспомнить ее. Кончики пальцев на своей щеке. Ее дыхание, теплое от паров виски. То, как черные волосы падали на лоб и завивались у уха. Медальон из бисера, качавшийся на изящной шее, когда мама склонялась над его подушкой. Ее улыбка…

— Извини меня, мамочка, — плакал он. — Я не знал, что мне делать. Прости, что я все испортил. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста.

Из всех оставшихся сил он прокричал в это черное небо:

— Господи, прости меня!

Но дождь все не унимался.