Похороненный дневник

Глава 47

Джаспер очнулся снова, когда двое незнакомых мужчин поднимали его в кузов пикапа и укладывали на спину рядом с девочкой, завернутой в простыню. На ее лице запеклась перемешанная с грязью кровь, глаза закрыты. Джаспер несколько мгновений вглядывался в нее, пытаясь определить, дышит ли она.

— Ты как? — прохрипел он.

Девочка не ответила.

Автомобиль двинулся вперед, раскидывая грязь. Водитель не спешил, медленно одолевая неровности, и каждый ухаб отдавался в руке Джаспера огненной вспышкой. Девочка, кажется, вовсе ничего не замечала. У нее были длинные темные волосы, и в затянувшуюся минуту нахлынувшего забытья Джаспер размышлял, карие ли у нее глаза. Перед его внутренним взором всплыл черно-белый снимок на складном столе при входе в универмаг. Вам известно, кто меня убил?

Джаспер отвернул голову от девочки и принялся рассматривать звезды. С ночного неба уже стерлись все следы недавней грозы. Чтобы успокоить дыхание, Джаспер искал в нем знакомые созвездия.

После короткого осмотра медсестра в клинике Бартчвилля разлучила спину Джаспера с опостылевшей доской. Она определила, что у него попросту вывих плечевого сустава. И дальше все случилось так быстро, что никто не успел бы вставить и слова возражений. Еще одна санитарка придавила мальчика обеими руками, лишив способности двигаться.

Медсестра выдохнула:

— Раз… Два…

Хрусть!

Джаспер с воплем забился в объятиях ни в чем не повинной женщины.

— Ш-шш! Вот и все, милый. Вот и все, — шептала санитарка и держала, пока он не затих. Лишь через несколько минут Джасперу удалось укротить дрожь в теле и заставить себя сесть ровно. Медсестра подвесила ему руку на перевязь и предупредила, чтобы он не снимал ее по меньшей мере неделю. И затем выдала стопку одежды.

— Все пожертвовано добрыми жителями Бартчвилля, — словно извиняясь, объяснила медсестра, когда Джаспер развернул на коленях дырявый рабочий комбинезон. — Надеюсь, это придется тебе впору и поможет добраться до дома. Ты знаешь, где твои близкие, милый?

Джаспер замялся. По выражению лица медсестры он мог судить, что его считают слишком маленьким, чтобы выпустить за порог одного. Но праздно сидеть в лечебнице, дожидаясь избавления от мыслей о самом худшем, ему вовсе не хотелось. Нужно самому отправляться на поиски. Джаспер уже содрогался, воображая, что может произойти, если он останется.

— Да. Они ждут меня у входа.

К счастью, царящий в клинике переполох не дал медсестре времени проверить, не соврал ли Джаспер. Она придержала перед ним дверь и пожелала всего наилучшего.

Больничный коридор был переполнен потрепанными людьми, обернутыми в простыни и одеяла. Кто-то прижимал к ранам покрасневшие тряпки. Кто-то просто глядел в никуда. Здесь был и одетый в форму шериф, беседовавший с кем-то из спасенных. Проходя мимо с опущенной головой в попытке остаться незамеченным, Джаспер уловил несколько слов из разговора:

— …Худшая за всю историю. Штат присвоил ей пятую категорию. Еще несколько дней мы будем проводить поиски выживших в радиусе тридцати миль. Вы не досчитались кого-то?

Собеседник шерифа кивнул, с тем же отрешенным взглядом. Рука прикрывала нижнюю часть лица, а плечи беззвучно тряслись. Судя по всему, этот человек не досчитался всей своей родни.

Джаспер обошел всю приемную, разыскивая тетю Вельму, дядю Лео и Уэйна. Их нигде не было видно. Просто на всякий случай мальчик повторил этот свой обход, прежде чем толкнуть дверь и выйти из клиники.

Снаружи вставало солнце. Оранжево-красное рассветное небо переливалось золотистыми оттенками, словно ничего ужасного вовсе и не случилось. Джаспер с удивлением понял, что успел возненавидеть это беззаботное солнце, выглянувшее из-за края земли. Оно так и будет гореть в небе, что бы ни случилось, — с Джаспером, с его семьей, с несчастным мужчиной в клинике. Солнцу было наплевать. Хотя, по всей справедливости, этой чертовой штуковине следовало рухнуть с неба и закатиться в угол в тот самый день, когда Джаспер в последний раз видел маму.

Джаспер встал на Лейкшор-роуд, вглядываясь в обе стороны дороги. Идти по 25 шоссе до Харрис-роуд было недалеко, меньше трех миль. Слепящая боль в плече остыла, но не перестала напоминать о себе тупым нытьем. Джаспер решил, что сумеет дойти. По правде говоря, другого выбора у него и не было.

Не считая нескольких поваленных деревьев, дома и лавчонки вдоль Лейкшор-роуд выглядели так, словно буря их и не коснулась. Босоногий, Джаспер брел мимо них, недоумевая, как могло получиться, что ненастье разнесло их дом в щепки и даже не тронуло всех этих построек. Неужели все живущие здесь семьи любили друг друга сильнее, были благочестивей или достойней?

Взбираясь все выше, солнце высветило несколько рассеянных по небу облаков великолепными красками, серебром и золотом. Если где-то там есть Бог, сейчас он играл с Джаспером — так же, как кот Люцифер забавляется с придушенной мышью.

Джаспер поднялся на холм к северу от города, и перед ним распростерлась картина ночного бедствия. Вырванные с корнями деревья и рассыпанные доски устилали землю там, где еще недавно высились дома. Повсюду были разбросаны части тракторов и автомобилей. Словно какой-то великан наступил сюда огромной ногой и раздавил все, что под ней оказалось.

— Господи, — выдохнул Джаспер.

Чем ближе он подходил к дядиной ферме, тем страшнее казались разрушения. Молодые деревца выдернуты из земли. Старые казались голыми, лишившись листвы и слабых веток. Дорожный указатель с надписью «Харрис-роуд» торчал, воткнутый в ствол могучего дерева по другую сторону 25 шоссе. Подойдя ближе, Джаспер увидел, что толстый столб, на котором знак был закреплен, вошел в тело старого клена с легкостью гвоздя. Джаспер разглядывал его, не веря, что ветер способен сотворить такое с деревом.

Уже свернув на Харрис-роуд, он повстречал мужчину на тракторе, который пытался оттащить с дороги на обочину толстый дубовый ствол. Заметив Джаспера, тот вырубил мотор.

— У тебя все нормально, сынок?

— Да, сэр, — низко свесив голову, Джаспер поспешил обойти мужчину с его нежеланными вопросами.

— На твоем месте я бы туда не ходил, — предупредил мужчина. — Там мало что осталось стоять. Где твоя семья?

«Я не знаю!» — чуть не крикнул Джаспер.

— Они все… ну… уже собрались там. Нужно помочь… — бессвязно бормоча, он прошмыгнул мимо трактора и зашагал дальше, пока мужчине не пришло в голову остановить его. И через пару секунд услыхал за спиной вой ожившего мотора.

Грязное полотно проселочной дороги усеивали огромные ветви, разбросанные наподобие «Бревен Линкольна».[8] Стараясь беречь больную руку, Джаспер перелезал через них, а кое-где и протискивался под ними, мало-помалу приближаясь к дядиной хижине. «У них все хорошо, — повторял он себе. — Дядя Лео, наверное, злится, что я до сих пор не вернулся».

Он представил себе дядины насмешки: «Значит, ты решил оставить всю трудную работу на нас, так?»

Воображаемый разговор с дядей оборвался, стоило Джасперу подойти к ферме мистера Шелдона. Буря все здесь сравняла с землей, не оставив ни единого здания. Трактор стоял наполовину зарытый в грязь, шестифутовых колес нет, железные болты сорваны подчистую. Мистера Шелдона и его жены нигде не видно.

Ферма дяди Лео лежала всего в трехстах ярдах дальше.

Все расстояние до съезда на дорожку, ведущую к дядиной хижине мимо руин фермы Шелдонов, Джаспер пробежал, крича:

— Тетя Вельма! Дядя Лео! Уэйн! Вы здесь?

Ответа не было. Кучка деревьев, защищавшая дом от зимних ветров, осталась без листвы. Хижина рухнула, крыши нигде не видно. Бревна, из которых были сложены стены, лежали разметанные кругом. Ноги Джаспера по мере приближения к руинам двигались все медленнее.

— Тетя Вельма?

Каким-то чудом немалая часть амбара осталась стоять, и Джаспер отправился туда.

— Дядя Лео?

Буре почти удалось сорвать с амбара крышу, и теперь все строение заметно кренилось к востоку. Подходя к нему, мальчик услышал, как внутри стонет корова. Землю вокруг густо покрывала солома; ветер разметал по округе все содержимое сеновала наверху. Подбежав к двери, Джаспер попытался открыть ее, но та была настолько перекошена, что не захотела стронуться с места.

— Дядя Лео? — крикнул мальчик в узкую щель дверной рамы.

И вновь ответом было лишь исполненное боли мычание.

— Я вытащу тебя оттуда, девочка! — подбодрил Джаспер корову и обежал вокруг амбара к рухнувшей дальней стене. Как раз у нее дядя держал все свои инструменты. Ни вилы, ни лопаты не уцелели, и Джаспер поежился, вообразив стремительный полет этих снарядов, готовых вонзиться бог знает во что. Стены амбара накренились так, что от этого зрелища Джаспера даже замутило. Еще хоть один слабенький порыв — и все строение рухнет как карточный домик. Какие-то из стойл стояли открытыми и пустыми, ворота других заклинены намертво. Большинство коров по-прежнему здесь. Думать о судьбе остальных Джасперу не хотелось.

И никакого следа его родных.

Как последнее предупреждение, амбар громко скрипнул от дуновения ветра. Нужно было срочно выводить оттуда скотину. Джаспер метнулся в дальний конец, где размещался загон с козами. Рассыпавшись, настил сеновала сплошь усеял землю досками, но коз нигде не было видно.

— Тимми? Тимми, ты тут? — крикнул Джаспер, поднимая одну из досок здоровой рукой. Пинком отшвырнул ее в сторону, вместе с еще тремя. Под ними он обнаружил свалявшуюся груду серого и черного меха. На самом верху виднелась проломленная козья голова с неподвижно застывшим взглядом. Мать Тимми. Джаспер ухватил ее за ошейник и оттащил с общей груды в сторону. Под ней лежала другая коза с вываленным наружу языком. Увидев это, Джаспер обессиленно рухнул на колени. Тимми еще и полугода не исполнилось.

Сдавленный звук, похожий на детский плач, заставил мальчика поднять лицо. Мертвая коза вдруг пошевелилась, заставив Джаспера отскочить назад, едва не запнувшись о доски. Из-под меховой груды раздался еще один тонкий вопль.

— Тимми? — прошептал мальчик, не смея и надеяться, что у него не просто разыгралось воображение. И тогда вопль прозвучал снова. Вцепившись в загривок еще одной козе, Джаспер приподнял мертвое тело, и из-под него наружу протиснулся вполне живой козленок. Джаспер помог ему высвободиться и обнял за шею одной рукой. — Тимми! Это ты?

Козленок сделал два неуверенных, ломких шага, прежде чем лечь: Джаспер увидел, что у малыша сломана задняя нога. Он смахнул с щеки слезу и рассмеялся, показывая Тимми свою руку на перевязи:

— Разве мы не пара, а?

Он снова обнял козленка, а после помог Тимми выбраться из амбара.

Почти час ушел на то, чтобы вывести во двор всех прочих животных. Джасперу пришлось изрядно попотеть, расшатывая и пиная перекошенные воротца, но в конце концов все они открылись. Мальчик насквозь взмок, но остался доволен этим своим достижением.

Коровы паслись на лугу рядом с амбаром, переступая через упавшие ветви так, будто это совершенно обычное дело. Тимми лежал под деревом, на котором не осталось ни листочка. Джаспер встал рядом с ним на колени и перевел дух. На голой ветке над их головами затянула песню пичуга, и Джаспер с удивлением задрал голову, поняв, что не слыхал еще ни единой птицы с самого начала грозы.

Ее голос вернулся к нему трелями лесных птиц…

На дальнем краю двора протяжно замычала корова. Ее вымя отвисло, точно мешок с песком, и все остальные буренки тоже начинали жаловаться на судьбу. В ушах Джаспера раздалось теткино предупреждение: «Этих коров нужно скорее подоить, иначе у них разовьется воспаление».

Джаспер вернулся в перекошенный амбар и, выбросив из головы загадки доктора Уайтберда, собрал все веревки и ведра, какие сумел там отыскать. Птица так и распевала на ветке, когда он выставил табурет с ведром и принялся за дело, привязывая каждую корову по очереди и выдаивая досуха. Наполнил молоком два больших бидона и не забыл плеснуть немного в миску для Тимми.

Все это время со стороны шоссе не доносилось ни звука. Джаспер то и дело поглядывал в сторону подъездной дорожки, надеясь увидеть там тетю Вельму или дядю Лео — еле плетущихся, израненных, но живых. «Они все, наверное, сейчас в какой-то больнице, им накладывают гипс на сломанные кости». Размышляя об этом, Джаспер старался не вспоминать о девочке, неподвижно лежавшей рядом с ним в кузове пикапа. Он не представлял, что случилось с ней потом.

Покончив с дойкой, Джаспер побрел в опустевший амбар, чтобы провести учет уцелевшим вещам. Дядин ящик для инструментов опрокинут, содержимое на полу. Как сказал бы отец: «Хороший инструмент не достается задешево». Если амбар все-таки рухнет, дяде придется приложить немало сил, чтобы добраться до них.

Джаспер шлепнулся на пол и поставил тяжелый ящик вертикально. Верхний и центральный поддоны отлетели в сторону, металлическим дождем рассыпая отвертки с ключами.

— Черт! — прошипел Джаспер, зная, как взвился бы дядя при виде своих драгоценных блестящих штуковин, валяющихся в грязи. Но так даже лучше. Приподнять полный ящик одной лишь рукой он все равно не сумел бы. Придется выносить по частям. Он собрал поддоны и отнес к дереву, где в одиночестве дремал Тимми.

Бедняжка Тимми! Джаспер погладил козленка по голове, приговаривая:

— Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Опекун из меня так себе, хотя… — он понимал, конечно, что любые слова служили козленку плохим утешением.

Перед тем как вернуться в амбар, Джаспер вновь окинул долгим взглядом безлюдную подъездную дорожку. Когда же он склонился над громоздким ящиком, соображая, где защелкивается крышка, его взгляд привлекло что-то на самом дне. Под дядиными трубкой и табаком лежала небольшая книжечка в кожаном переплете. Протянув руку, Джаспер поднял ее, не слишком доверяя глазам. И раскрыл на первой странице.

Внутри прилежным девичьим почерком было выведено имя: «Алтея».