Покорение вершин (СИ)

Глава 11

Держа его голову в руках, я обернулся, глянул вокруг.

Толпа, потрёпанных воинов (да нет, пожалуй, всё войско!) стояла недалеко, первые ряды едва ли не в дюжине шагах. Задние ряды напирали, залазили на плечи впереди стоящих. Всё новые и новые участники подходили к толпе. В стороне спешно собрались «Страшилы», отряд людей.

Обожжённые, израненные, взбудораженные разыгравшейся перед всеми схваткой, со слезящимися глазами они ожидали того, что будет дальше.

Сколько среди них сторонников явных и скрытых той, что зовут Рогатой? Сколько выступает за старые, прежние традиции, желая либо выбраться на вершины пищевой цепочки, или по собственным убеждениям? А есть ли среди них вообще мои сторонники, что действуют не из-за страха, а?

Собрались ли они здесь по воле Хрезкача или поддержать меня? А может это всё колеблющиеся? Или просто зеваки, что собрались посмотреть на то, как убивают меня или я убиваю?

Толпа не была однородной — среди грязной массы вспыхивали короткие яростные ссоры, слышны были крики. Из-за чего и почему, я не мог сказать точно, лишь догадывался.

Переступив через тело предателя, взобрался на камень, на котором совсем недавно сидел.

Какое-то время разглядывал их морды в молчании, и вооруженная толпа, не войско, притихла в напряженном ожидании. Рядом стояли те, кто считался моим ближним кругом, командирами, приближёнными — Сурнур, Сокуч, Хойт, Скронк, Хрол и другие, и их хвосты (у кого они были) подрагивали… Тут же уже были и чистенькие крысята со своими короткими копьями, что воинственно шевелили усиками.

Впрочем, несколько тех, кто должен был быть со мной рядом, сейчас были там, в толпе, собравшись слиться вместе с нею в единое целое.

С поля боя налетал дурной воздух.

Мой голос разрушил тишину:

— Только что вы видели, как (нехорошие) попытались совершить нападение на меня. Они напали, крича, что совершают это во имя Рогатой. И нам с вами надо определиться, по какому пути мы пойдём…

Я оглядел их вытянутые морды, колыщущиеся над головами наконечники копий. Тяжёлые чёрные тучи начали затягивать небо. Порыв ветра чуть не снёс последние мои слова, и я усилил голос:

— Посмотрите на тех, кто рядом со мной! Вот всем вам известный Скронк, по прозвищу Резак! Скронк, скажи нам, кем ты был до того момента, как я тебя встретил?

— Куском мяса, херршер, ждущим пока его приготовят! (куском мяса, который ждёт, пока более сильный его не сожрёт)

— А теперь кто такой Скронк? Мой помощник! Тот, кто помогает мне вести вас в бой! Смотрите на его доспехи! На его оружие! Скронк, это ты всё получил из-за поклонения Рогатой, из-за того, что слушал Хрезкача?

— Нет, херршер! Всё что я имею, я получил от тебя!

Много хотелось сказать. Так много, что слова рвались, опережая друг друга, отчего речь самому себе казалась сумбурной, но много ли надо было полудиким крысам, которых вперёд вели инстинкты и поклонение перед силой и хитростью?

В лёгком сумраке из-за скрывшегося солнца передо мной сверкала россыпь светящихся красных глаз, что, не мигая, смотрели на меня.

— И вы все — каждый из вас, вспомните как вы попали сюда, какой путь прошли! Много ли у вас было шансов не сдохнуть зимой, грызясь за кусок мяса со своими собратьями⁇ Сидели в норах, бились из-за полян со всякой травой с другими такими же дикими племенами! У многих из вас даже не было железного оружия! Обворовать товарища — лучший из успехов! А теперь? Вы воины, которые разгромили под моим руководством несколько племён зеленокожих! Те, кто ест досыта! И если бы не ублюдки, что поклоняются Рогатой в том числе, не испытывали бы и нынешние муки! Кто портил нам зимой припасы? А столько сил собрать? Это всё её сторонники! А всё отчего? Оттого что они не хотят, чтобы мы ели досыта, что они завидуют мне и вам, что они чувствуют угрозу в нашем существовании!! Всегда так было — каждое племя крысолюдов шло своим путём, воюя со всеми за вкусные места. Но никто не мог объединить все племена… А мы можем! Потому как я не собираюсь прогибаться перед этим демоном! Рогатая Крыса — лишь демон, что жаждет сожрать всё! Да, Рогатая — демон! Рогатая Крыса — это демон, в чьё бездонное брюхо поместится весь мир, если мы ей будем поклоняться! Стоит ли оно того? Как и все прочие демоны, она противная и алчная уродина, что жаждет чужими руками загребать жар!

Наш путь — не в поклонении Рогатой! Так мы достигнем величия!

Я перевёл дух. Я говорил, всматриваясь в усатые морды, пытаясь вывести на эмоции, выискивая на них признаки гнева, чтобы тут же дать толпе повод вызвериться на кого-нибудь, дать им цель, но они внимали. Быть может, Викник и так собрал всех сторонников вокруг себя, и уже никого уже не осталось? Многие смотрели на меня с ужасом, ожидая что их богиня сейчас явится, другие же с восторгом.

— Слышал я, что вы жалуетесь, что не получаете самок — а что вы для этого делаете? Кто из вас истинно послушен моей воле и приказам тех, кого я поставил подле себя? Кто храбр и ни разу не бежал из боя? А все отличившиеся получили свою метку!

— Демонопоклонники желают, чтобы всё в итоге сгнило… Но не задумываются они, что, когда всё сгниёт — что вы будете жрать? Друг друга⁈

Волна возмущения прошла по толпе. Многим из них ещё были близки в памяти те голодные зимы, когда, сожрав слабых, они бились после жребия за право вновь увидеть весеннее солнце.

Вдалеке тягуче пророкотал гром.

— Слышал я, что силы, успех, удачу дарует Рогатая… Но поглядите на меня! Если бы это было так, то удалось бы мне стать таким… таким сильным, стать вождём, покорить столько мелких племён? А? Если среди вас есть сторонники этого демона — выйдите и опровергните меня! Молчите⁈ Правильно! Потому, как только мы сами решаем, кем станем!

Из толпы раздался крик:

— А колдуны?

— Что колдуны?

— Их могучие силы…! Разве не дарует их ОНА?

— Те силы, что находятся в камне искажения, что многие зовут гнилым, не имеют к Рогатой никакого отношения! Это следы тех, кто был более могущественен, чем эта жалкая пародия на божество! Мы лишь учимся его использовать, с чем инженеры-колдуны справляются и без помощи демонов! Вот мы пользуемся в бою порохом — а его вообще изобрели бородатые коротышки! Кто-то также говорит, что это подарок гномьих божеств своему народу… Но ведь и мы пользуемся порохом теперь! Тогда что, можно было бы вообще сказать, у нас общие боги? Нет! Это просто изобретение, которым может пользоваться любой, если вы как я, отвергаете поклонение ложной богине и знаете, и умеете достаточно, чтобы пользоваться этими знаниями!

Полуоткрытые пасти, писк, рычание, волнующаяся масса тел.

— Никакого поклонения демонам, никаких им жертв! Верьте мне, воины! Слабаки надеются на богов, что те их наградят! Мы сами же возьмём в свои лапы богатства этого мира, как на поверхности, так и в его недрах!! Мы убьём всех наших врагов, мы создадим из ничего оружие! Мы создадим свои города и страну, где будем ходить в безопасности, куда короткозубые, голокожие и коротышки будут съезжаться, чтобы учиться! Где ни одна тварь — ни в небе, ни под землёй, ни уж тем более на земле не сможет ни охотиться на нас, ни вообще угрожать!

Тут я, конечно, загнул, но мечтать же не вредно…

— Долой Рогатую, есть и другая жизнь, без всего того… Без болезней, без голода!

Раскаты грома раздались ещё ближе. И вместе с ним сначала некоторые выкрикнули:

— Долой Рогатую!

И этот клич был подхвачен и распространился, как круги от падения камня на водной глади, как верховой пожар в лесу, этот крик вспыхнул и разнёсса по округе, отпугивая собирающихся?

— Долой Рогатую! Долой Рогатую! ДОЛОЙ РОГАТУЮ!!!

Обрубок тела Сарвууха укладывали на телегу. Грузившие его ворчали:

— Добить пса! Не жилец же!

— Не трогай, если сдохнет, то не от нашей руки.

Здесь же грузили и остальных наших, кто не мог передвигаться. Недалеко мазали порезы жиром, маслом и резали под присмотром Хьяльти (или без оного) раздробленные конечности, а если было что-то совсем плохое, вроде оставшейся от камнелазов кислоты или каких-либо ожогов, то использовали то же, либо применяли самое распространенное средство — опорожняли мочевой пузырь на раны собратьев. Для легкораненых (порезы, рассечения, содранная шкура, переломанные и срубленные пальцы, уши, отсеченные концы хвостов, выбитые глаза, сломанные и выбитые резцы) лечения не было.

— Собираемся быстрее! Крокс, почему твои не копают? Нам нужен большой курган! Пленным дайте уже в лапы что-нибудь! Что, когтями тоже неплохо⁈ Хорошо! Никакого оружия! Черенками пусть копают, древками!

— В тюки вяжите! Главное — оружие и доспехи. Ну не мне вас учить!

— Кого выбрали, наедайтесь быстрее, у нас впереди долгий путь!

Крысы жадно ели и пили, тут же делили добычу, менялись награбленным, применяли снятые с мертвецов обновки, цедили кровь и резали мясо для «кровавой» похлёбки. Отдельно уносили золотые и серебряные монеты, кольца, серьги, а также немногочисленные артефакты и драгоценные камни, что поснимали с тел, но большую часть которых нашли в лагере нападавших.

Часть спешно рубила головы, снимали скальпы и кожу — для будущих украшений.

— А ты почему не ешь?

— Думаю о том, что нас ждёт впереди… — Наёмники уже вовсе скрылись с глаз, камнелазов и дух простыл, сбежавшего орка тоже было не видать, небо было чистое, никто не бунтовал. — Да и охоты нет, — ответил я угрюмо. Тигрёнок пока так и не нашёлся.

По моему приказу был сформирован «летучий» отряд, который я собирался повести как можно быстрее к логову, посмотреть на то, что задумал Хрезкач. Эта хитрая тварь могла вполне впустить в него врагов, с него станется. И сейчас бойцы спешно-спешно занимались делами первой необходимости. Все остальные, с ранеными, пленными и добычей, должны были идти позади. Может как раз и Струх придёт в себя, так как без «колдунства» сталкиваться со старым Хрезкачом Горбатым совсем-совсем не хотелось. Как там остальные крысята? Посмеет ли навредить им? Мартин Тассе с семьё же ещё остался, а Горбатый его недолюбливает.

Среди пленных были те, кто сразу попросился в наше войско. Я видел, как одного такого допрашивал Скронк:

— Ты ведь сражался против нас. — не слишком-то и обвиняюще говорил он.

— Я сражался, чтобы выжить, мне некуда было деться.

Зачем он с ними разговаривал, было непонятно, так как процедура уже давно была отлажена — такие, взятые в плен на поле боя, шли в рабы, и уж если там они проявляли себя с лучшей стороны, то становились нашими клановыми воинами.

Тут же среди пленных попались и те, кто оказался и из предавших нас поселений — их я запретил убивать сразу: пригодятся для каких-нибудь экспериментов Струха (которого сейчас усиленно откармливали, а пока несли в носилках). Всё же это направление, как и изготовление стрелкового оружия, и добыча искажающего камня в военном отношении была довольно перспективна.

Мой отряд вышел в путь к вечеру, двигаясь налегке, оставляя позади себя раздетые тела врагов и нарастающий курган, где в погребальной камере, чьи стены были собраны из копий и алебард, были рядами уложены все те, кто добыл мне очередную победу, а поверх камеры была насыпь из огромного числа камней и земли, чтобы падальщики не смогли разворотить. Части тел выкопанных камнелазов лежали пока поодаль, чтобы в дальнейшем стать частью кургана, отпугивая неразумных монстров и чудовищ.

Тигрёнка нашли недалеко от места первого столкновения с силами противника, на склоне небольшой сезонной речушки, на дне которой едва бежала водичка.

Он не послушался общей команды на отступление, сбежал от своих братьев, и, видимо, вместе с пращниками/застрельщиками беспокоил врага. А потом у него, в отличие от жилистых, выносливых бойцов, не хватило сил сбежать, когда войско противника бросилось в преследование.

Вначале, судя по следам, он поймал стрелу в ногу, а потом его походя ткнули ножом в спину, вытряхнули из обшитой железными пластинками курточки, и он так и остался лежать на короткой щёточке высохшей травы в луже собственной крови, маленький и холодный.

Мелкие собрались рядом, тягали его окоченевшее тело в разные стороны, пытаясь привести его в чувство, поглядывали на меня, а я молчал, зная, что даже Хрезкач, не то что Струх, не сможет вернуть ему жизнь.

— Лучшие уходят первыми… — традиционно протянул кто-то рядом.

А я молчал.

Я не обращал ни на кого внимания, ни на тех, кто мне помогал, коих было не так много, но и не мало, ни на тех, кто недоуменно наблюдал за нами.

Молчал и тогда, когда в небольшом курганчике мы выкопали глубокую яму, обойдя упокоенные останки того древнего воина, для кого он был насыпан, и прокопали ещё глубже, до сплошного камня. Мы положили его свернувшуюся фигурку на охапку сухой травы, собранной по былинке крысятами, и на кипу одежды, которую сняли с себя. Чут накрыл его тело меховой волчьей накидкой, положили рядом с ним копьё, нож, бурдюк воды, мяса. Мелкие сунули ему под бок какие-то игральные косточки…

Я взял булаву и бил по огромному камню, слушая непонимание, стон, недовольство и откровенную ярость демонического оружия, на которые мне было наплевать. Бил, откалывая куски, пока его бесформенные грани не начали напоминать очертания высокой фигуры. На какое-то время меня сменяли другие, тупя артефактное оружие, они высекали линии, скругливали резкие каменные выступы, пытаясь шлифовать грубый камень.

Этот камень мы с трудом, напрягая все силы, поставили на вершине кургана, отмечая для себя место захоронения Тигренка.

По прошествии полутора суток мы были уже на месте.

Нас не встречали у логова вражеские войска или ряды мутантов Хрезкача. Когда мы поднялись на холм и взглянули на место нашего постоянного убежища, то не нашли ничего необычного. Оставшиеся рабы работали, караульные стояли на своих местах. Патрулей не было видать — но так это мы сами почти всех забрали с собой.

Лишь только звук колокола, который мы как-то зимой взяли в качестве добычи, изредка выбивал резкий и дребезжащий звон.

Когда наш отряд с оружием наготове входил в ворота, все только удивлённо глянули на нас. А логово шумело на сотни голосов: писк, крики, звон орудий труда и амуниции, скрип лопат и шорох лап — всё сливалось в сплошной неутихающий гул. Часть жителей бросилась к воинам отряда, чтобы узнать новости, но бойцы лишь молча бросились во все стороны, занимая самые важные точки на поверхности логова и блокируя входы в норы.

Вытянули носы самые малые крысы, уже не с полупрозрачной кожей, а те, чья шёрстка была нежнее самого лучшего бархата, впервые выбравшиеся из своей норы и греющие свои шкурки под тёплыми лучами солнца.

На одной из башенок, недалеко от беспокойного колокола, раскачивающегося будто по своей собственной воле (Да от ветра скорее всего, просто этот ветер внизу не слишком был заметен, да, а наверху уже чувствовался! Сам не лазил, но как ещё иначе?), сидел крыс, что высоким и тонким голосом с хрипотцой произносил некие строки:

…Вы не несете ответственность ни за чьи ошибки, если они все слабее и глупее!

Мы должны стремиться быть выше других, ибо мы все стоим выше других рас. Унижай, принижай!

Да не помогай нуждающимся, ибо нуждающийся слаб — подчини его!

Предавайся чревоугодию, ешь и пей вволю, ибо еды не бывает много!

Вы должны распространять ложь или слухи, ибо это наш путь к величию!

Вы должны желать больших богатств, ибо так мы можем добиться наступления воли Рогатой!

Другие расы — лишь насмешка перед истинным величием детей Рогатой!

Вы должны поощрять других, которые следуют путём, завещанным нам Её волей!

Вы будете упорны и будете вознаграждены!

Хвастайся — пусть все знают о тебе!

Вы не должны отделить себя от темных желаний!

Вы должны мстить по любой необходимости!

Вы не должны брать только то, что дано — берите всё, что можно унести!

Вы не должны верить ни в каких других богов — ибо они ложны!

Он весьма удивился, да ещё кричал возмущенно, когда его пинками и ударами рукоятей согнали с занимаемого поста.

Усталые, покрытый коркой засохшего пота Сокуч и Одноглазый с десятком крыс метнулись в норы, а вскоре вниз пошёл и я.

Шёл, всё ещё ожидая худшего. Что там будет в лаборатории? Разделанные тела моих подопечных? Да вполне.

Но в лаборатории было тихо. Ничто не бурлило в котлах, нигде не светились чернотой излишки искажающего камня, не трещали искрами огни под котлами с непонятным варевом, а железо и части тел всевозможных монстров спокойно висели по углам.

Старого колдуна я нашёл в его стылой аскетичной норе, лежащим без сил на жёсткой плетеной циновке, и тусклый свет его глаз еле алел.

Было темно, но свет нам и не нужен был. Ситуация была вполне ясна.

Он первым начал разговор:

— Мне было обещано… Что твоя смерть… продлит мою жизнь…

А я, прислонившись спиной к земляной стене и положив меч рядом с собой, сидел и ждал сам не знаю чего.

Осторожно и практически стелясь, зашёл какой-то воин и занёс светильник, после чего быстро-быстро сбежал.

— Викник… Всё сделал не так?

— Случайность. И Сарвуух помог.

— Гунулы… Грязные псы… достойные стать лишь частью… передового сброда… идущего на клинки врагов… Я видел… Наблюдал… Но сил не хватило…

— Они достойные и верные воины, как показало время.

— Время… ты ещё совсем молод… я прожил много… кха-кхааа… дольше, чем любой другой… в нашей пустоши.

Его нижняя челюсть с трудом двигалась, язык еле ворочался, и голос звучал глухо, слегка неразборчиво.

— …брал часто чужие силы… но всему приходит конец… если бы я мог…

— Как ты видел?

— Мы можем путешествовать духом…

Надо будет Струха расспросить, успел ли старик ему об этом рассказать.

— Кто обещал тебе здоровье?

— Она… богиня…

— Сама?

— Да… Во сне… На руталах… Через посланцев…

— А сам с ней связаться мог?

— Нет… лишь хургунь… его дым помогает…

— Зачем она хочет от меня избавиться? — я понимал глупость вопроса, но если он отвечает, то надо продолжать расспросы.

— Неверующий… Мешающий будущему Вознесению.

— Вознесение?

— «…и заполнят мир её дети, и не останется целого… Кха-а… и не будет ничего…»

— Кто с тобой связывался?

— Разные…

— Где их найти? Где живут её последователи?

— Не в пустошах… в городах… Ещё разрозненны… Но…

Он замолчал, несколько раз что-то булькнуло, и продолжил совсем тихо:

— …собирает силу… всё меняется… придёт…

— Кто? Кто собирает? Что придёт?

Нижняя челюсть колдуна больше не дрожала. И глаза не светились.

Хариб, Вердр, Лократ, Лука, Воэл, Скурий сонно выползли из какого-то отнорка и не понимали, почему я их сгреб в одну большую охапку.