Покорение вершин (СИ)

Глава 22

Из размышлений меня отвлекла упавшая с неба тень, что свалилась в середину отряда разлапистым пятном и воздушная волна сбила всех, и меня в том числе, на камни. И пока мы вскакивали и протирали глаза от поднявшейся в воздух пыли, которую всё же быстро унёс ветер, те уже вновь высоким прыжком оказалась в воздухе, и мощными движениями крыльев набирая высоту, в лапах удерживая ещё трепыхающееся тело одного из бойцов огромными когтями, разорвавшими кольчужку.

— Падла! — не сдержал я, как и остальные, ругательство в сторону летящего хищника, видя как на месте похищенного бойца остались лишь разлетевшиеся капельки крови.

За время пути несколько раз уже приходилось прятаться в овраги, ямы, да и просто куда придётся от пролетающих хищников. Однажды вообще был налёт двух виверн. Правда потеряли мы всего одного раззяву гамму, но сам был виноват — слишком медленным был. А сейчас эта крылатая тварь была слишком незаметна. Ну и, конечно, мы сами проворонили. Страшное дело — самому оказаться там, в высоте — даже если освободишься, то с такой высоты падение гарантированно приведёт к смерти, и никакое хорошее заживление мне не поможет.

Яростно дергающийся в лапах летающей хрени крыс сумел вырваться и с визгом понесся на камни, но хищник не желал расставаться и стремительно спикировал, поймав того у самых камней и разминувшись с ними в считанных сантиметрах, стремительно скрылся среди нагромождений камней.

И что самое плохое — ничего поделать мы с ним не могли! После того как порох потратили, пополнить его ещё негде было и главная защита от летающих тварей была как встарь — разбегаться и прятаться!

К полудню, пробираясь по грязи, появившейся после прошедших краткосрочных дождей (когти выручали сильно — крысам было не так просто потерять равновесие), вышли к небольшой долине — перекрестку четырёх дорог, перед довольно узкой дорогой с обрывистым склоном, ведущей к лагерю. Накануне мы уже встретили спрятавшихся среди камней наших бойцов из войска Скронка Резака и знали, что лагерь располагается совсем недалеко.

И вот уже на своеобразной развилке тропинок встретили своеобразную композицию, собранной из трупов — человек и крысолюд раскачивались на сухой коряге, в облаке зловония и жужжащих насекомых. Но это было только первой частью, так как под деревом были навалены несколько десятков начинающих подгнивать голов гоблинских воинов, среди которых мелькали хвостики нескольких мелких чёрных змей, отрывающие мелкими зубками мясо, и всё это было обложено одинаковыми булыжниками, чтобы они не раскатилось.

— Дезертиры. — протянул кто-то, пытаясь угадать.

— Красиво… — любовались воины на композицию

— Даа, красииивооо…

— Надо-надо было больше повесить! Ещё красивее бы стало!

— Домом пахнет!

— Хорошие-хорошие места, да-да!

Дальше шла местность, выбранная Резаком под лагерь, и представляла она собой небольшое плато, что господствовало над весенней долиной, с несколькими узкими подъемами наверх и будто бы самой природой предназначено было стать фундаментом огромного укрепления.

Позади плато, в отдалении возвышалась одинокая гора, с будто бы обрезанной вершиной, тёмным кривым когтем вонзающаяся в проплывающие тучи и потрошащая их. Несмотря на возникшие ассоциации, от этой горы не веяло ни страхом, ни отчаянием.

На плато и находился лагерь войск, которые увел Скронк Резак с другими ветеранами в горы. Хвостатые воины сновали на склонах, в ложбинах между холмами, среди редких островков леса и кустарника окружающих плато, таская в лагерь вязанки хвороста.

В лагерь вошли с последними лучами солнца, когда его краешек выглядывал из-за горы и большая масса войск встретила нас с шумным бестолковым гомоном, смехом и приветственными криками.

В самом лагере нас встретила вонь от потных, немытых, разгоряченных тел, что поднималась от воинов и их одежды, будучи особенно сильной у тех, кто попал под дождь. Многие проклинали этот дождь. Кто-то уже заботился об оружии, чтобы не заржавело, при этом многие из них в кои-то веки помылись (пусть и не по своей воле), так как у многих никогда не было такого в традициях — целенаправленно мыться и ухаживать за одеждой. Многие, но не все, так как среди множества разбросанных повсюду кланов, стай, выводков, гнёзд и логовов водится немалое количество собственных традиций и общих представлений о жизни.

Меня узнали и расступались на пути, а тени подхалимов метнулись к центру предупредить руководство. Я шёл, выпрямившись и с удовольствием смотря на сотни воинов «Белых Быков» и крысолюдов.

Я услышал как не приметивший меня Хьяльти с кем то ссорится что у крыс нет души, штопая раненого воина, уж слишком увлекся этими двумя делами.

Не прав он — есть у хвостатых душа.

Я шел и несмотря на тяжесть перехода и легкий голод, чувствовал себя отлично.

Моё. Это всё моё. Каждый из окружающих готов был выполнить любой приказ и это было чертовски приятно.

Встретившиеся первыми бойцы полевой разведки точили свои кривые кинжалы и тянули подобие песни, скрежеща зубами:

Мы крысы, мы крысы, идем по земле, следы, будто мысли, в песке и золе,

Мы вам бросаем вызов, ведь по сути мы есть природы длиннохвостая месть.

Мы шествуем, беззвучно проникая в дома,

Явлением своим людей мы сводим с ума,

Приходим мы вальяжно, раскланиваясь важно, срывая крики ужаса с губ.

От страха перед нами род людской задрожал,

Но только не поможет вам ни яд, ни кинжал…

Шагаем мы по свету дольше тысячи лет,

Смотря на всех своих воинов, собранных здесь в единый кулак, я чувствовал в своих руках силы для подчинения всех окружающих территорий. Вон опаленные пороховыми искрами стрелки, напялившие гномьи раритетные, выкопанные из земли доспехи хобгоблины, пока ещё неуверенные люди, стоящие наособицу, надменные зуберы — ученики Струха, чинящие расползающиеся повозки расчёты баллист, укрытые шкурами Мясорубки, масса клановых воинов с копьями, что занимались обустройством лагеря или оттачивали наконечники копий. Вон рабы, что таскают камни под стимулирующими ударами кнутов для постройки нечто подобного баррикадам и с завистью посматривающих на воинов.

Наш дом — весь мир, но нам нигде пристанища нет.

Любой из нас сумеет к вам в душу страх посеять, вползая серым призраком в сны…

Они должны для меня завоевать новые земли, что открывало для меня… Нет, для нас новые возможности на пути к цели, ведь не только для себя стараюсь — а в итоге для всех жителей пустошей. Возможности открывало хотя бы тем, что тут мы могли найти множество так необходимых нам ресурсов. Хрук Ищущий рассказал, что для того, чтобы стрелки не калечились/убивались в результате разрыва стволов от выстрела частицами искажающего камня, нам нужно улучшенное железо — сталь и желательно обработанное магическим образом. Хотя мои сожаления, что столько хвостатых погибло при стрельбе для него были непонятны — «выполнили задачу, не надо жалеть!» Понятливо кивнул лишь тогда, когда пояснил, что один выстрел на одного хвостатого — это слишком большое разбазаривание наших ресурсов и надо свести риски для стрелков к минимуму, чтобы они могли перед своей смертью убить как можно больше врагов. Стволы, доспехи, лезвия, драгоценные металлы и камни для торговли — вот наши возможности, и это лишь малая часть того, что мы могли тут получить.

Вы смерти предаете наш крысиный народ,

Ведь мы для вас презренный и отверженный сброд,

Чтоб смерть нас не поймала, таясь во тьме подвала, мы в подземельях песни поем.

Пускай стальные зубы крошат наши тела,

Мы вам позволим верить в то, что ваша взяла,

Кто крысу в плен захватит, тот дорого заплатит, нам ночью за презрение свое!

(от автора: «Марш серых крыс». Автор этих строк, Майя Котовская, более известная как Канцлер Ги, лично разрешила их использование в тексте произведения. В ютубе (либо у меня в одном из блогов) советую посмотреть любительский клип)

И за всё мне надо было расплатиться лишь одним — кровью, пролитой теми, кто сейчас владеет горами и кровью моей, и моих бойцов.

Центром лагеря являлось место, где когда-то стояли несколько сложенных из дикого камня хижин, с частично покосившейся темной каменной кладкой и наскоро приведенные в относительный порядок.

Из них высыпали наружу командиры и, за их, спинами, пристроились крысята, как и остальные показывая — прижатые уши, опущенный нос, подставленная шея — полную покорность. Вол, Скур, Лука как победители очередной игры находились в войске. Самодельные доспехи начищены, жала коротких копий аж сияют, небольшие ножи на поясе торчат рукоятями вперёд, усики дрожат. Рожи сытые и довольные, а несколько царапин не в счёт.

После коротких приветствий зашли внутрь. Место для очага не было, поэтому прохлада и солнечный свет проникал через отверстие в крыше, и лучики солнца падали на очажное место, на котором располагалась самодельная карта.

У стен были выложены низкие деревянные нары, застланные кусками где-то раздобытой светлой дырявой кошмы и шкурами. Над одной из стен висел подпертый алебардами, закрывая почти всю стену, войлочный ковер с красными и зелеными узорами из той же валяной шерсти, закрывая щели в стене.

Из-за небольшого размера уселись плотно, плечом к плечу.

И запах стоял такой… Хороший запах.

Здесь собралось ядро командования и особо приближённые, бетты, которых на данный момент было уже немало, те верные и способные, оказавшиеся помощниками, чтобы мочь охватить основные проблемы нашего образования:

Командиры войск Скронк Резак, отличный поединщик Хрол Обрубок, верный Чут как главный среди отряда штурмовиков, стрелки — Беспалый и Крок Позвонок, да ещё к таким можно было отнести сидящий в подземельях Глаттершталя Живоглот.

Инженеры-колдуны, а просто говоря — зуберы: Струх Шип, Кич Хилый, Хрук Ищущий.

Лидеры второго моего второго народа, люди — Гизельхер Шлиц, Курт Огстер, монах-врачеватель Хьяльти Одд. Среди них не хватало профессора тератологии, анатомии и биологии Мартина Тассе, что остался в главном логове. Правда считать его человеком можно было весьма относительно. Были и ещё люди, вассалы из покоренных нескольких поселений, что были основаны беглецами или переселенцев в пустошах, но они пока не могут сравниться с названными.

Псоглавый гунул, нынешний предводитель остатков племени сарвуухов, молодой Сурнур, несмотря на общую тесноту, держался обособленно. Его старший товарищ, Явур Сильный, после мятежа Хрезкача лежал обезображенным куском мяса в стойбище сарвуухов и, насколько знаю, гунулы перебили не менее сотни, а то и более, чтобы поддержать жизнь в его теле.

Возле Сурнура сидел набравший уверенности, но всё ещё выглядевший пришибленным хобгоблин Хойт, предводитель отряда «Страшил». Помимо доспехов, он выделялся большим, не раз сломанным носом. А насчёт доспехов — в его доспехе прибавилось гномьих элементов экипировки, кроме кольчуги и висящего на ремешке шлема. Неплохо они там, в окрестностях Форта наковыряли, хотя часть — явная и грубая подделка под общий стиль, вроде короткого легкого боевого топорика.

Хозяйственник — бывший раб Вискрун Хриплый. Двое: Таксель Огнетес, Отрек Счетовод остались в логове. Присматривать за нашим хозяйством уже было непросто. Сбор дани/налогов с подвластных логовищ, поселений, нор, учёт и сбор всевозможных ресурсов, присмотр за кобольдами-сонгохами, сбор имеющего для нас огромнейшее значение искажающего камня, мелкие частицы которого можно было найти практически где угодно — главное вовремя отобрать его у клановых, что так и норовят если не втихую обменять его, то вообще проглотить, рискуя превратиться в мутанта, потерять разум, надеясь на шанс приобрести могучие силы, которые по их глупым мыслям помогут им вознестись на вершину пищевой цепочки (хотя бы среди собратьев).

Не хватало среди собравшихся ещё разведчиков. Сокуч находился в логове, присматривал за порядком и безопасностью. А Одноглазый, похоже, опять выбрался в горы сам, не доверяя глазам и усам своих подопечных.

Но начал я беседу не с этого. Устраиваясь удобнее на стопке шкур, задал вопрос по убранству:

— Вы что, караван какой ограбили?

— Нет-нет, добыча с вонючек! Мы сбили с мест несколько их родов и кланов, и отобрали их имущество. — на несколько голосов поспешили доложить офицеры.

— Стойте! Не все сразу! Где Одноглазый? Хотелось бы всё же эти события слышать от него. Опять в поле?

Всё кто был в лагере, переглянулись.

— Умер Одноглазый.

— Убили?

— Нет-нет, сам! Просто шёл и упал!

Я сперва не понял сказанного. То, что все мы смертны, это понятно. Умереть можно было в любой момент… но вот так, просто идти и умереть?

Я долго допытывался о возможной смерти, но выходило так, что он просто умер. Шел, вдруг скрючился и упал — и все сказали, что от старости. Тот, кого я освободил из рабов у Костегрызов, и дорос до начальника полевой разведки, уже тогда был белым от седины, но отъелся, и держал всех подчиненных в повиновении — даже в мятеже Хрезкача никто из них не участвовал. Его мне было жаль. Держал своих крыс в когтях так, что и не пищал никто. Надо бы выяснить — вдруг всё же отравили или зарезали?

— Кто за разведку ныне?

Скронк закричал так, чтобы его услышали снаружи стоящая там охрана.

— Вока! Зайди!

Внутрь протиснулся вооружённый парными короткими изогнутыми клинками с опущенным капюшоном, худой и достаточно высокий, с выжженым солнцем мехом, и частично выдранными усами с одной стороны и подергивающимся глазом крыс. Плащ откинут и на стеганке были видны нанесенные знаки ордо Одноглазого, и знак бетты.

— Вок Секущий Хвост вместо Одноглазого пока. — представил вошедшего Резак.

— Клянусь быть полезным твоему могуществу, карать врагов, находить предателей, быть ушами и глазами… — склонился названый Воком.

Кажется что пару тысяч морд это много, но не тогда, когда проводишь с ними много времени, а потому именно его морду я видел раньше.

— Тогда подожди, Секущий Хвост, я тебя ещё обязательно спрошу. Скронк, рассказывай новости сперва ты.

Между нарами, в центре хижины было немного места для нашей привычной карты, собранной из подручных средств, где горы были представлены россыпями камней, а вражеские силы и наши изображали черепки и всяческие мелкие кости.

— Херршер! Ну и вы все остальные, кому разрешено услышать… Что было сделано и удалось выяснить… Хрр… Мы с бега сбили несколько мелких гоблинский групп, когда быстро перешли Лысый перевал, вновь зачистили от расплодившихся носатиков пещеру Гортакса, и с ходу прошли ещё долину, взяв всех быстро в ножи. У пленных выяснили, что на все-все горы, которые они называют Горами Кровавых Закатов, от восьми до десяти крупных кланов грызутся за господство друг с другом. В основном они живут и питаются за счет пещерных грибов, охоты, мелкого свиговодства и набегов, порой объединяясь все, раз лет в 30 лет, ради набегов на карлов и голокожих человеков.

Город карлов — Киндор… Киндур… Гундар…. Хрр… Их город или его остатки лежат к востоку, в окрестностях засели в основном гоблы. Те, что засели в самом городе, не стремятся его покидать из-за очередного витка войны между ними. Самым сильным считается банда орков Урзака Три Топора из Громокриков, что засел к северу. У него самые свирепые воины, но когда он выходит на драку — то все либо разбегаются, либо «дружат» против него, выбивая самых сильных его подручных. На западе засели тоже в основном гоблы, но мы пока о них мало что знаем. Все зеленкожие сидят в своих поселениях, кочевых нет, а поселения на месте старых дозорных укреплений, фортах, или торговых погостах. Каждое из них в среднем, предполагаю, от пятисот, до тысячи гоблов и орков, а может и меньше. У Урзака орки есть, но их немного, в основном тоже гоблы. Войска в массе мясо для наших животов, но есть и сквиги, есть и отряды волчьих наездников. Вроде есть ещё кто-то… Хрр… Выясним, да-да. О нас, скорее всего, знают, но их так много, что не думаю, что смогут прийти к мнению, кто возглавит отпор нам, а потому время… хрр… есть. Так же кое-где встречаются логова трупоедов, одичавших людей, что устраивают налёты на гоблов за мясом. И ещё нашли пару ущелий, в которое не стоит соваться, так как там пропали несколько разведчиков, оставили, хрр… на потом.

Я потер виски, запоминая всё сказанное. Много. Опять врагов много.

— Так почему вы сразу не воспользовались плодами своих побед и не пошли дальше, выбивая и штурмуя их укрепления по отдельности?

Скронк злобно тыкнул в сторону Струха Шипа и Гизельхера Шлица:

— Это они! Это всё они!