Покорение вершин (СИ)

Глава 30

Один из гоблинских шаманов объявился и трясясь как при падучей болезни, он танцевал, пока с кошмарным воем шаман указывал на один из моих отрядов, и ровно через мгновение на том месте появилась… Огромная гоблинская голова! Вернее здоровенный шар с мордой гоблина и гипертрофированными клыками!

Она немедленно начала кататься/прыгать по разбегающимся крысам, которые даже не попробовали ей как-нибудь навредить. Да и не получилось бы — так как в следюущий миг бесстрашные штурмкрысы попытались её окружить, но их оружие свободно проходило через её… плоть?

— Струх, как с этим бороться?!?!

Шип с интересом рассматривал призрак луны, ни капли не заботясь о том, что прямо сейчас гибнет один из отрядов.

— Шаман не может, да-да, не может надолго её… экхм… вызвать! Она скоро пропадёт!

— Перед этим растоптав десятки тел!

Луна с мерзким чавканьем приземлилась сразу на троих клановых и только чавканье раздалось от раздавленных/лопнувших тел.

— Так убейте шамана!

Да чтоб меня, мог же и сам догадаться!

Я побежал к стрелкам, палящим из-за спин собратьев, сопровождаемый своим небольшим отрядом. Большинство даже не заметили моего появления, так как были слишком увлечены своим занятием — перезаряжать и палить по противнику через клубы дыма.

— Меткие храбрецы! — крикнул я, привлекая внимание всех. — Кто хочет стать бетой и возглавить свой ордо?

— Я! — раздался многоголосый вопль отовсюду. Кто бы сомневался. — Готовы служить!

— Кто убьёт шамана, тот и станет в будущем командиром! Чего смотрите? Стреляйте!!!

Суетясь, рассыпая порох они стали заряжать оружие, и как итог — пару пороховниц разорвало, ранив стрелков из-за того, что не уследили и за огнём. Ещё один переборщил с зарядом и ствол просто разнесло вместе с его кистями и носом.

— Где-то я уже это видел. — вспомнил я болота. Может им искажающего камня дать?

К счастью, у гоблинского шамана не было более никакой защиты (или была, но не от пуль). И сразу несколько попаданий закончили его жизнь. Даже тяжеловооруженному боссу было достаточно получить пулю в жбан, чтобы прилечь здесь навсегда.

Луна в то же мгновение с хихиканьем лопнула (звук был… не очень приятным), пустив небольшой вонючий вихрь. А в прорыв в ордо клановых, в который гоблины и орки опасались при дурной луне соваться, сейчас они активно лезли, добивая упавших хвостатых…

— Струуух! Бей туда!

Тому, как и его колдунам — только укажи цель.

Мне даже смотреть было не надо, чтобы почувствовать как потемнело небо, и из опустившейся черно-зеленой тучи вниз ударил целый лес шипяще-шкворчащих молний. И туча ушла, оставив после себя раскиданные обожженные тела, и небольшую яму. Это дало время задней бойцам задней линии заткнуть прорыв.

Гизельхер Шлиц поддерживал «быков» и рядом стоящих вассалов-людей:

— Всем двойная порция вина после боя! Держите строй и ничего не случится!

Если стрелки Беспалого ещё могли вести огонь из-за спин, то пращники болтались без дела, не имея возможности кидать камни пращой и просто несли потери от навесной стрельбы гоблинов-лучников.

— Бесполезные… Только зря тратим их жизни. Кто тут… Напомните — всех пращников распустить, дать им нормальное вооружение.

Хороший бой — когда стоишь и смотришь как твои войска уничтожают уставшего врага, при этом тратя свои жизни в исступленных атаках, а держа оборону и отмахиваясь от наседающего противника. Пехота как наковальня, а стрелки, катапульты и стреломёты — кувалда, что без всяких шансов перемалывала толпы уродцев в плохих доспехах.

И опять я это увидел: Орки кусались, молотили друг друга. В чем причина?

В одном месте строй воинов вновь заколебался — это вновь, как я уже наблдал накануне, на людей напала дикая чесотка, но самое страшное было дальше.

Самое непонятное и страшное произошло тогда, когда я считал, что победа у нас в когтях. Еще один шаман — только уже не гоблинячий, а вполне себе высокий тощий орк сумел сотворить такое! Целую ногу! Что в этом такого? Да ничего если не видеть её размеров, и то, куда она наступила — посередине пехотных порядков, раздавив под сотню бойцов (из которых часть и зеленокожих была) и пробудивший небольшое землетрясение сбившее окружающих с лап. Что там выше зеленого бедра даже не успел посмотреть — так как вновь зеленокожие, большая группа лоснящихся кровью орков и гоблинов, ринулись в прорыв за улептывающими остатками раздавленного отряда.

— Сражаться нехорошо… Надо отступать-отступать…

— Хиршер, ордо Гошча Тупозубого! Перестало существовать! Они бегут! Трусы!

Скронк, роняя пену изо рта, призывал собрать всех штурмкрыс, мясорубки, рабов, зуберов (и бьющих по скоплениям врагов излюбленными струховыми зеленоватыми молниями и поднимающих шипы) и напасть на несколько сотен орков и гоблинов, прошедших по трупам.

Мне же пришла в голову мысль получше.

Ведь надо было прорвавшиеся банды просто как-то задержать, чтобы дать возможность стрелкам перестроиться, а уж они плотным огнём сумеют положить бранящихся гадов. Но как их задержать? Ведь те, кто столкнуться с ними, скорее всего все полягут — под рубилами орков или от пуль в спину. И от этого никуда не деться — хвостатые в массе своей были не самыми меткими стрелками. Бросить рабов? Так и рабы бывают полезны. К тому же они трусливы, и те кто хотел выбиться наверх — уже так или иначе это сделал, и оставшимся просто не за что биться, жертвовать своими жизнями во имя чего-то. Крысы жертвующие жизнь добровольно, смешно.

Оглянулся и взгляд пал на булаву в руках раба-оруженосца.

Стоит ли жизнь раба жизни моих воинов?

Бросился к рабу-оруженосцу, выхватил у него булаву, второй рукой быстро сорвав с его же рук толстые перчатки, сделанные Струхом Шипом, и, дав хлёсткую пощёчину, вновь всучил булаву обратно. За шкирку подтянул его морду к своему носу:

— Смерть! Кровь! Души! — рычал я. — Ты ведь этого хочешь?

Раб не мог ответить, его скрутило в судорогах.

Так же держа за шкирку, я помчался навстречу прорыву, где и бросил тщедушное тельце через головы своих бойцов в толпу противников.

Тело сбило какого-то гоблина, и так как в полете довольно сильно вращался, то успел удерживаемой булавой раскроить ещё один гоблинский череп. Враги сперва даже не поняли, что произошло, когда булавоносец со стремительно чернеющей шерстью стремительно встал.

— Жалкое мясо… — прошипел бывший раб. — Я чую кровь… ВЕЛИКАЯ РЕЗНЯ ГРЯДЁТ!

И черная булава опустилась обломанным шипом на ближайшую голову, разбив её на куски. Казалось бы — один удар, но на теле раба тут же начал выделяться костяной гребень.

— Все огонь по толпе, не выцеливайте одиночек! Не бойтесь попасть в одержимого!

— Я — СМЕРТЬ ДЛЯ ВРАГОВ! — пищащий голос наполнился глубины, хрипа и низких нот.

Второй удар и чьи-то лапы вменяются в грудину, а на морде осыпается шерсть, обнажая костяную маску. Бывший раб бил, и с каждой новой смертью тело его менялось.

— ВЕТО ПРИБЛИЗИТСЯ КО МНЕ?

Находились те, кто приближался и даже успевали наносить удары — всё-таки одержимый раб был один, а зеленокожих много. Порезов и рубленых ран становилось всё больше на его уже почти полностью покрытом костяными пластинами теле (пластины под ударами трескались, крошились, срезались) и простого бойца бы уже давно размазали.

— СМЕРТЬ МОЙ ДАР!

А со спины его прикрывали стрелки — ружья вразнобой выбрасывали раскаленные пули, убивая врагов, порой попадая и в спину одержимому. Он в такие моменты пытался развернуться, но новый орк или гоблин отвлекали его от стрелков.

— Это оружие выбор трусов! Идите сюда, сражайтесь и умрите во славу богов!

Зеленокожие вокруг одержимого уже заканчивались и пули всё чаще стали стучать о костяные пластинки. Но умирать безумный раб с булавой явно не собирался, активно орудуя булавой и отросшими длинными когтями на второй лапе. А ещё у него на хвосте начал медленно, но постепенно расти костяной шар (правда вскоре орки его отрубили).

— Склонитесь перед богами Хаоса!

— Струх, можешь с ним что-то сделать?

Не понял всего, что крикнул Струх остальным зуберам, однако они кинулись к нему, передавая свои кусочки искажающего камня, а потом встали цепочкой, касаясь лапами друг друга и запищав на разные тона.

Струх Шип же собрав воедино камни, в ладонях, согнувшись упер эти камни в землю и взвыл, произнося заклятие. Вокруг него начала дрожать воздух, постепенно приобретая красно-зеленые оттенки, пока всё увеличивающийся жар стало невозможно терпеть и по крику колдуна дрожащее пламя в начале небольшой (размером с человека) вытянутой каплей полетело в сторону одержимого и бьющихся орков, постепенно расширяясь. И когда огненная «капля» достигла сражающихся, то своими размерами могла заполнить небольшое озерцо.

Нет, они не сгорели все сразу. Охваченные извивающимися языками магического пламени, разгоревшимся неистовой горячей вспышкой, они ещё немного прожили — и наверняка это были самые худшие мгновения их жизни. Тело одержимого превращалось в пламенеющие темно-красные угли и раскаленная булава уже не могла удерживаться превращенными в уголь кистями.

— Я вернусь! Я уничтожу всех!

Горный воздух, наполненный запахом испражнений, крови и пота, наполнился ещё более тяжелым запахом горелой плоти.

Основные группы гоблов ещё сражались, столпившихся у линии моих войск, а вот всё те, кто ранее находился подальше, были уничтожены огнём или рассеяны. Потому как стоять без доспехов и укрытий плотными кучами не самая лучшая идея при режейном и катамультно-стрелометном обстреле.

Я плохо слышал гоблов — мне хватало криков своих. В любой битве бывает так — вроде врагов ещё много, и он ещё напирает, представляет нешуточную опасность, но ты чувствуешь — наша берёт, побеждаем! И в душе разгорается храбрость, отвага, жажда добычи, потому как всё те враги, кто ещё стоят — это добыча, это рабы и еда вечно голодных хвостатых. И враг это понимает и задор в его глазах сменяется отчаянием. Он чаще крутит головой, отыскивая командира и проверяя жив ли он, возвышается ли знамя над рядами, отчего становится ещё более рассеян. А если видит как рядом с ним кто-то падает замертво, то всё его мысли становятся о том, чтобы следующим не поразили его и для этого он готов показать спину. Что в этом такого? Ведь пока он жив, бой не проигран — можно будет в дальнейшем ещё вернуться, ещё пустить кровь мерзким тварям. И победители неосознанно, но чуют это, даже если враги и не испускают мускус страха. И люди это чувствуют и хобгоблины, и хвостатые, и гунулы и все они кричали так, что порой не слышали команд, и это очень раздражало.

С этим надо было как-то бороться.

— Обглодайте им кости!

— Набьем брюхо их мясом!

— Пусть боятся нас!

— Убить насмерть всех-всех!

— Люди, сражайтесь во имя Зигмара! Смерть исконным врагам рода людского!

— Вперёд, воины пустоши!

— Хррр, кровввь, убиваааать….!

— …сладкие сочные глазки…

Глядя на сражение я решился. Набрал в грудь воздуха и заорал:

— НЕТ ПОЩАДЫ ВОНЮЧКАМ!

— УБИВАЙТЕ ВСЕХ! — натренировавшийся Резак орал как бешеный, командуя передовыми отрядами. Хм, громко.

— Мясорубки — кромсайте их и расчленяйте! Вперёд, бегом!

Зажравшиеся крысы напрягли мускулы, и механизмы пришли в движение. Сначало медленно, но постепенно они разогнались до такой скорости, что только гунулам из племени сарвуухов можно было тягаться с ними в скорости.

— Дорогу! Дорогу машинкаи или вас сейчас размажет!

В центре обрадовавшиеся гоблины, видя что враг перед ними отходит, было рванули вперëд, но быстро изменили свое решение, панический разворачиваясь в толпе. Ведь на них катились, дребезжа, железные шары с рассекающими воздух (пока ещё) во всё стороны многочисленными лезвиями. Мимоходом эти лезвия разрезали пару нерасторопных клановых воинов: только кровь прыснула на окружающих.

Неудобные в транспортировке по горам, они сейчас показали, насколько они могут быть опасны.

Три в ряд, с расстоянием в три-четыре метра, подскакивая на кочках, и булыжниках, вспарывая нижними лезвиями почву или высекая искры, они всей своей немалой массой железа и тел двух хвостатых, приводящих в движение, они вонзились в податливый мясной строй и вой ужаса разнесся над горами.

Страх — необходимый спутник любого живого существа, помогающий ему выжить. Отсутствие страха не менее опасно, чем паника или чрезмерная уверенность в себе. Паника ошеломляет бойца, ослабляет мускулы борца, а чрезмерная уверенность в себе несёт с собой невнимательность, чрезмерную расслабленность. Страх должен быть, но его надо уметь контролировать.

Бегство — всегда самый простой выход для мучающей тебя паники — а побежал один, и это как пламя, затронет всех стоящих поблизости. Тут развернется твой сосед, сосед соседа и вот уже всё войско, прекратив сопротивление, пытается спасти свои жизни, выискивая любую возможность скрыться, найти свою безопасную тропинку.

Хотя, надо отдать должное, некоторые группы, как островки в море бегущих, продолжали сражаться. Где-то в толпе окровавленный орк Шрам вминал кулаки в голову какого-то собрата, а после орал на десяток окружающих его орков.

Но паника распространялась, словно пожар по рядам зеленокожих и тут уже трудно было что сделать. Поймал себя на мысли, что если бы оказался в подобной ситуации, то просто бы делал всё, чтобы спасти как можно больше воинов.

Полностью потеряв управление и дисциплину, часть впавших в панику отрядов пыталась прорвать нашу линию обороны, где все и сложили свои головы или бросили оружие, причитая и пытаясь вымолить себе хоть какую-нибудь жизнь.

А по следам бегущх прочь по западной дороге наседали в окровавленными клинками обезумевшие от кровопролития мои войска, и не было между ними сейчас особой разницы — хвостатые то были, или люди. Даже «Белые Быки», что уж говорить о Хьяльти, поддались общим устремлениям и нарушив строй, бежали вслед за отступающими силами противника, единственный путь которых лежал на запад, по дороге к владениям гномов и где на довольно узкой дороге они попали в давку. Ведь как оно бывает: уходящий орк толкнёт гоблина и тот покатится под ноги бегущих сзади — его раздавят, но кто-нибудь да споткнётся, а за ним — другой. И вот уже на тракте завал из кишащих и дерущихся тел, остервенело кусающих друг друга, бьющих ножами, кинжалами и камнями по головам сородичей, пытаясь найти свой путь к спасению, но этим только мешая напирающим сзади торопыгам.

От давки погибло наверное даже больше, чем убили мы.

Пятичасовой бой отнял много сил, но возбужденные победою воины, казалось, не чувствовали усталости. Часть зеленокожих рассеялась по склонам, уходя в бесплодные земли, другая часть, бросая оружие, бежал в сторону Карак Ногарунда и я не знал, смогут ли они оттуда выбраться к своим логовам. Сарвуухи и часть крыс преследовали орков и гоблинов и тем ещё больше увеличивали их потери. Нам же, победителям, достался весь лагерь орков и обоз гномов, куча гномьих и орочьих знамен, все их метательные машины и орудия.

И достались нам и прочие многочисленные трофеи; снаряжения хорошего под несколько сот комплектов, гномьи наручи, панцири, горжеты, шлемы, поножи, латные юбки, кольчуги, байданы, поддоспешники всех видов и расцветок, перчатки кожаные и латные, с шипами и без, с рунами и без, кафтаны, халаты, накидки из конского волоса, штаны, камзолы, чулки, рубахи, куртки, плащи, сумки, пояса всех видов, перевязи и ножны, россыпи медных и серебряных монет из кошелей, мелкие амулеты, золотые зубы, цепи, перстни, телеги, сбруя и седла с мёртвой конницы (и совсем немного живых коней), орудия, порох, арбалеты, болты, пули, аркебузы, ядра, еда и пиво, горы древкового, дробящего и клинкового оружия, другой всячины и просто целая гора грязного, окровавленного тряпья и мусора.

Зеленокожие потеряли не менее пяти тысяч воинов, а может даже и более — это ещё предстояло подсчитать. Так же как и многочисленных пленников.

Тут же предстояло разбить лагерь, организовать профилактику стихийного поднятия нежити — то есть всем трупам отрубить голову, дать задание зуберам не допустить возможного появления мелких демонов. Надо было накормить людей, расставить посты, охрану от падальщиков — потому как уже летало две визгливые виверны. Эти мерзкие твари сели на фланге у россыпи тел, однако улетела лишь одна, унося пару трупов, когда их начали обстреливать — одну удалось подстрелить удачным пролётом камня в голову. Свободных от разделки туш (мясо, кости на костное масло, шкуры — с которых можно добыть воск) организовали ловить мелких гарпий, что тучами носились над Развилкой и которых я хотел отвезти Мартину Тассе, и на опыты нашим другим зуберам. Хьяльти Одд, окружённый кровавыми крысами и сам получивший несколько порезов (договаривались же, что он не будет лезть вперёд!) организовывал первую помощь — отрезая раздробленные культяпки, накладывая шины, промывая и штопая порезы разноцветными нитями, что умудрялись протягивать ему раненые.

— Как далеко бежать-преследовать зеленушек?

— Как можно дальше. Но не увлекайтесь, а то сами попадете в засаду. Им некуда деться — в той стороне враждебные для них земли и насколько знаю, там нет прямого пути обратно в их убежища.

Некоторые бойцы на четырёх конечностях прыгали по завалами трупов и видя меня, во вю глотку кричали:

— Великий полководец! Мудрый повелитель!

И крики эти вызывали в душе радость и в то же время досаду.

Все были заняты своим делом и порядок налаживался. И рос, казалось бы, бесконечный ряд светлых окоченевших тел гномов и людей, что белели раздетыми голыми телами, с тёмными следами ран, измазанные в запекшейся крови.

Не следовало им идти в этот спешный поход.

— Владыка, хершер, повелитель… — бежали со всех лап наперегонки кто первый мне покажется несколько длинноногих крыс и довольно молодой парень, почти мальчишка. Причём почти не отставая, при этом они старались «не заметно» толкнуть, сделать подножку. Что крысам было проще — всё-таки хвосты тут очень помогают.

— Там! Там гномы!

— Войска? К разбитым подошли подкрепление? Что «гномы»?

Пока крысы шипели друг на друга, затараторил парень:

— Часть гномов недалеков гроте сидят, под козырьком таким каменным и не выходят! Мы им — вылазьте давайте, а они — хер вам, дескать, вы не знаем кто такие так что идите на х…

Действительно, менее километра пришлось пройти, прежде чем в стороне от дороге я увидел толпящихся клановых. А выше них по склону, плотно набившись под каменный выступ, столяли несколько десятков гномов, выставиви щиты и топорща бороды.

— Эй, бороды! Сложите оружие и будете жить! Я обеспечу вам приемлимые условия жизни! Даже пиво буду давать! И работой обеспечу!

— Ты выпустишь нас домой? — крикнул один из них, в помятом шлеме и с треснувшим щитом — видимо главный.

Меня так и подмывало ответить: «конечно, и отпущу и оружие потом отдам и золото заплачу». и наверное в чем-тоттак было бы лучше, а потом как-нибудь нарушить этот обещание, но зато у меня образовалось бы среди пленников сразу куча полезных подгорных жителей — наверняка в чем-то умелых мастеров. Их бы ещё, конечно, пришлось склонять к сотрудничеству, но они уже были бы в полной моей власти и подход к каждому можно было бы найти.

Прибежал Крок Позвонок и отогнав назад остальных воинов, начал строить стрелков, которые спешно забивали пули в дула и насыпали порох на полки. Зарядив, они положили стволы на сошки или края щитов, направив их в сторону гномов.

— Этого я вам обещать не буду. Может когда-ниюудь вы и попадете домой, но не в ближайшее время!

— Ну и катись к демонам! Ни перед кем мы не сложим оружие! И сами доберëмся куда нам надо! А будете мешать — раздавим! Усëк, уродец?

Всмотревшись насколько возможно, я видел их решительные лица, не боящиеся того, что должно было случится.

— Не следовало вам выхдить из своих пещер, бородатые…

— А может ну их? — подошёл посеревший от усталости Гизельберт Шлиц. — Пусть посидят там, а будут прорываться, тогда уж…

— Мы не может их тут долго сторожить.

Глядя на стоящих на гряде в звонкой тишине воинов, ощетинившихся щитами, я произнёс, перефразирируя на ходу их песню, которую они любили петь:

— Рожденные под землей,

Выращенные в каменистой утробе—

Земля ваша колыбель!

Гора станет вашей могилой!

Вы встретились с нами на поле боя—

Вы встретили свою гибель!

Вы не боялись того, что лежит внизу—

Вы погибли от того, что пришло!

Фитили дымились, несколько подошедших зуберов, надев прошитые металлической нитью перчатки, приготовили в шкатулках мелкие кусочки искажающего камня.

— Пали!

Клубы дыма вырвались из стволов и замков ружей, и тяжёлые пули понеслись к гномам, что выставив щиты, медленным шагом пошли в последний бой.

— Во имя предков!