Поле чести

ЛОБОВАЯ АТАКА НА ВЛАСТЬ: ЛЕНСОВЕТ

— Александр Глебович! Признаться, мне поначалу было непонятно: отчего это наша пресса, причем разных калибров и оттенков, так ополчилась на Невзорова? Но анализ публикаций позволил вроде бы сделать кое-какие выводы. Во всей свистопляске вокруг журналиста есть элемент зависти. Бывший каскадер — и вдруг в рекордное время становится телезвездой первой величины, а его программа из раза в раз занимает самое верхнее место в рейтинге зрительских симпатий. Это для «профессионалов», пожалуй, обидно. Ну а генеральная причина нападок на вас мне видится вот в чем: Александр Глебович слишком круто переложил руль, отмежевавшись от своих симпатий к новому Ленсовету. Что же произошло?

— Наши депутаты, видимо, полагали, что если «600 секунд» симпатизировали демократам во время избирательной компании, то, казалось бы, сам Бог велел «600 секундам» быть на их стороне, когда они пришли к власти. Но этого не произошло. Мы, как и все питерцы, ждали, что власть сумеет о себе заявить. Ну а символом ее бездеятельности стал флаг Российской Федерации, который висел над зданием Ленсовета вверх ногами. Что мы и показали с соответствующим комментарием! Вот тут-то и состоялся залповый выброс на «600 секунд», затмивший все предыдущие. «600 секунд» и ваш покорный слуга стали притчей во языцех у так называемой демократической печати: мол, Невзоров тешит свои амбиции, наживает политический капитал и прочее…

— Помнится, именно вы в свое время по просьбе депутатов Ленсовета предоставили свое эфирное время, свое место ведущего следователю Николаю Иванову, выступление которого было анонсировано, но в последний момент запрещено руководством Гостелерадио CCCР. Депутаты, отметим, ничем не рисковали, а вот Невзоров за самоуправство мог запросто оказаться за воротами. И вот после такой, можно сказать, жертвенной дружбы — и такая конфронтация: депутаты Ленсовета не нашли ничего лучшего, как объявить по телевидению же, что Невзоров подозрительно близок к КГБ.

— Разве это нормально, когда депутаты, положив себе более чем приличные оклады, не выполняют своих обязанностей?! Невозможно собрать кворум, невозможно решать никакие вопросы, а ведь город-то — умирает! И что характерно: стоило задеть Ленсовет, как вдруг заработала его комиссия по гласности, которая начала ходить за мной по пятам. А зачем она нужна вообще? Ведь есть закон о средствах массовой информации, где все четко расписано. Но нет, закона мало! Нужна именно своя команда, которая могла бы в нужный момент придушить неугодного журналиста, программу, газету. Природа власти — одинакова! Никакая власть не терпит критики. Ни коммунисты, ни демократы. Отсюда вывод: журналист должен быть в конфронтации с любой властью, держать ее на прицеле, выявлять ее негативные стороны и информировать общественность, которая в свою очередь должна принимать меры к власти согласно узаконенным процедурам. Иначе толку не будет.

— Вы всерьез считаете, что это — единственное занятие комиссии по гласности?

— Ее лозунговые цели мне, естественно, известны. Но в обществе принято оценивать людей не по лозунгам, а по реальным делам. На мой взгляд, произошла подмена понятий, извращение тех функций, которые эта комиссия взяла на себя официально. В конечном итоге мы получили некую разновидность инквизиции в рамках цензуры. То есть у членов этой комиссии верх взяло не высокое чувство ответственности, а мелочное, я бы бы даже сказал неприличное чувство мести.

Чем мы ценны? Тем, что мы чуть-чуть опережаем события. Мы начали громить Ленсовет, когда главной особенностью прессы, ее основной реакцией на появление Ленсовета еще было либо тихое умиление, либо робкое оскаливание зубов. Мы впервые провели анализ их деятельности, результативности и первые стали доводить до сведения избирателей факты, по сути, обмана народа народными избранниками. И вот сейчас люди уже на своей шкуре почувствовали, кто есть кто в Мариинском дворце.

С комиссией по гласности — то же самое: мы опять опережаем, вернее стремимся опередить события. Если мы сейчас не успеем этого сделать, то потом и нам, и вам, и всем другим журналистам в других газетах просто закроют рот. Лица, из которых состоит этот «цензурный комитет», не вызывают у меня ни профессионального, ни человеческого доверия. Ни малейшего!

— Даже журналисты?

— Тем более журналисты! Которые с такой замечательной легкостью, в общем-то, порывают со своей профессией ради чиновничье-государственно-комиссионно-депутатского, тусовочного какого-то дела. Тот же Сергей Сергеевич Дегтярев, к примеру… Вот что вы, как журналист, скажете о нем?

— Скажу, что он — человек, который выбрал свое направление и последовательно идет по нему. И что он имеет на это право, как и каждый из нас.

— Совершенно верно, но если именно такие люди составляют комиссию по гласности, люди с такого рода «направлениями» и понятиями о порядочности, то мне понятно, какого толка цензура будет всем нам обеспечена! Вторая сторона — уровень. Помните робкие намеки на мое отношение «к некой могущественной организации», понятное дело, к КГБ? Встретил я как-то того депутата. Спрашиваю: почему конкретно организация не названа? Отвечает: я не могу назвать организацию, потому что не могу пойти в КГБ и попросить справку, работаете вы там или нет. То есть я не могу этого доказать… Понимаете разницу? Чтобы журналист заявил гласно о чем-либо, он должен иметь на руках официальный документ. А им достаточно догадок. И, к сожалению, таков у них стиль работы вообще: слежка, домыслы, стремление «укоротить». Ну какое дело комиссии по гласности до моих встреч с рабочими на предприятиях?!

— И все же, чего вам бояться, если ваши заявления подтверждены документально? Допустим, есть комиссия по торговле. Если шум поднимут работники этой сферы, реакцию горожан предвидеть нетрудно: там достаточно много воруют и не хотят, чтобы их контролировали, боятся, что воровать не дадут. Почему Невзоров, который все всегда перепроверяет, опасается, что его информацию перепроверит кто-то еще?

— Дело не в боязни, а в недопустимости и ненужности этой особого рода инквизиции и двойной цензуры. Вспомните, когда я клевал партаппарат, это им нравилось безумно! Всем! И когда я громил старый исполком, и когда жертвой был тот же самый Владимир Яковлевич Ходырев. Но как только сами «демократы» оказались в той же самой роли, тут же воспользовались своими, наверное, более серьезными возможностями, чем были у старого аппарата, чтобы все это подавить. Последней же каплей стал проект телевидения, представленный неким В. Соловьевым и комиссией по гласности поддержанный. Вот тут уж я почувствовал настоящую опасность, после чего и обратился с призывом поддержать программу.

Как сказано в «Смене», комиссия по гласности сочла этот проект «более демократичным». Что значит — более «демократичным»? По этому проекту телевидение дробится и превращается из силы, формирующей общественное мнение, в кучку разрозненных редакций, у которых могут либо взять, либо не взять материал. Кто это решает? Наблюдательная комиссия — один из главных органов будущей структуры телевидения, куда, как скромно сказано, войдут «и народные депутаты». По-моему, здесь все ясно! Все, что не по душе «и народным депутатам», в эфир просто не попадет. Пока же ни один «и народный депутат» из комиссии по гласности в «Секундах» не появился, пока те же упреки сыпятся в коридорах при случайных встречах. Интерес к программе у них возникает пока лишь в тех случаях, когда задет «свой» и необходимо «сохранить лицо».

— Александр Глебович! Можно ли сказать, что Ленсовет — тот же инструмент и попал он не в «те» руки?

— Не инструмент, а нечто более смешное, родившееся на гребне нашего смутного времени. Это бутафория. При наличии диктатуры партии Советы не работали, но существовали таким хитрым образом, что их бездеятельность была незаметна. Сейчас, когда партия отступила, их бездеятельность стала очевидна. Все будет рушиться, сгнивать и умирать, а они будут держаться за свои оклады и мандаты, за свою бутафорскую власть, болтать и ничего не делать, пользуясь крохами тех привилегий, которыми располагали их предшественники, столь громко осуждаемые ими раньше… Думаю, вряд ли найдется в их среде охотник сдать мандат и пройти перевыборы…

Дело еще и в том, что, согласно социологическим исследованиям, народ понял — он совершил ошибку, и теперь эти люди, которые называются народными депутатами, не представляют собой никого. Они выступают исключительно от своего имени и несут порой такую ахинею, что слушать их, конечно, страшно.

Они заполонили собой эфир радио, экраны телевизоров, страницы газет. Но это не мнение народа, не мнение города. Это, так сказать, самодеятельно высказанное мнение людей, которые в большинстве своем профессионально не состоялись и решили пойти в депутаты. Помните, когда к нам приезжали американские делегации, им показывали первый компьютеризированный класс? На парте стояли два спаренных компьютера. С одной стороны сидел учитель, с другой — ученик. Оба бодро тыкали пальцами в клавиши, на экране монитора выскакивали цыфирки, но пульт ученика был бутофорским. А что было бы, если бы учитель встал и отошел?.. Аналогична и нынешняя ситуация. Взрослый отошел, а ученик остался. И уже понятно: с какими бы помыслами ни тыкал «ученик» в клавиши, результата не будет. Поэтому коммунисты с такой легкостью и отошли от власти. Доведя страну почти до предела, они ушли в сторону, оставив разбираться с последствиями разгрома кучке так называемых демократов.

— Во-первых, вы сами помогали многим пройти в парламентарии различного уровня. Во-вторых, по вашей логике, сегодняшнее наше положение было предопределено, а не явилось результатом злонамеренной воли депутатов. В-третьих, среди них есть очень порядочные и достойные люди. Почему же вы не помогаете «заложникам» старой, системы, если таковыми их считаете, что было бы вполне в вашем ключе?! И почему настолько изменилось ваше отношение к демократам вообще?

— Безусловно, там есть порядочные и достойные люди. Но главная их беда — им никогда не договориться между собой! Идет борьба самолюбий, амбиций, фракций и партий, и это для них важнее, чем судьба города. Да будь сделаны хоть какие-то реальные шаги на пользу людям, я, безусловно, поддержал бы их! У нас была мысль сделать программу НТК «Депутаты», то есть дать возможность высказываться нормальным, живым, честным людям с мандатами. Тем, которые ходят по квартирам униженных и оскорбленных, сталкиваются с проблемами коммуналок, грязью, разрухой, нищетой, несчастнейшими нашими стариками. Таких надо поддерживать, потому что они заняты реальным делом, а не болтовней. Но они — только редкие светлые лучики, не делающие основной погоды.

Мы не выкладываем процентов семьдесят имеющейся информации, потому что в Ленсовете вместе с людьми, которые хотят всего только для себя, хотят только власти, только дестабилизации обстановки, голода, разрухи и собственного сияния на фоне этого, там есть приблизительно сто нормальных людей. Это работники органов, недобитые, прошу прощения, партаппаратчики, которые стали нормальными от испуга, кагэбэшники, военные и просто нормальные люди. Все остальные — 200 человек — это публика тяжелая, это Народный фронт. 100 человек просто никогда не ходят… Перевес в 100 голосов над любым здравым начинанием всегда в Ленсовете будет…

…Как дальше нам жить с этой выбранной вами и нами компанией — я не знаю. И другого выхода, кроме как отзывать Ленсовет и каким-то образом передать власть промышленности, я не знаю. Либо — организовать временное правительство города в лице представителей районных депутатов с призывом облсовета, в котором действительно много нормальных людей.

А что касается моего отношения… Я — не исключение из правил. Я так же, как и вы, как и многие другие, думал, что помогаю прийти к реальной власти настоящим людям. Понадобилось время, чтобы на примере собственной судьбы и судьбы города убедиться в собственной ошибке. Не исключено, что в конце концов они поймут: их благополучие зависит от благополучия города. Вот тогда я и стану помогать всему Ленсовету в целом. Но, честно говоря, надежды все меньше…