Поменяемся?

45

— Ой, летать в Цюрих мне поначалу нравилось. Я чувствовала себя такой значимой каждый раз, когда садилась в самолет. Бедные соседи! — Я смеюсь. — Стоило какому-то любопытному бедолаге поинтересоваться, для чего я лечу в Швейцарию, меня прорывало часа на полтора.

— Ну делать-то вам все равно было нечего, — без малейшей иронии замечает Рафаэль, давая понять, что безоговорочно принимает мою сторону.

— Думаю, спустя десять минут они мечтали о катапультировании… Или о чем там можно мечтать на высоте в тысячу метров? О парашюте? — Я отхлебываю остывший чай. — Вот. А потом мне жутко надоело. Бесконечные аэропорты, чемоданы, вода эта по пять евро. Спустя полгода я молилась, чтобы проект поскорее подошел к концу.

— Мне бы, наверное, тоже надоело, — задумчиво произносит Рафаэль. — Сейчас вот по пять раз в день мотаюсь на точку, и хочется порой все на хер послать.

— Понимаю. Но я все равно люблю свою работу и ни на какую другую ее бы не променяла. Так же как и ты.

— Не уверен. Порой я думаю, что не тем занимаюсь.

Я делаю большие глаза.

— Ты серьезно?

— Ну да.

— А в чем бы хотел себя попробовать?

— В чем-то более креативном, чем продажа железяк. Например, попробовать сконструировать двигатель.

— Ого. Звучит почти как покорение космоса.

— Да нет. Это же механика. В смысле, еще электротехника, виброакустика, газодинамика и до хера чего еще, но все равно интересно.

— А двигатель какой? — От ощущения того, что Рафаэль делится чем-то очень личным, я начинаю взволнованно ерзать. Хочется его поддержать. — Автомобильный?

— Нет, мотоциклетный.

— Сарказм?

— Причем здесь сарказм? — На лице Рафаэля мелькает тень недоумения. — Я конструирую двигатель для мотоцикла.

И даю себе мысленный тычок. Чего ты вечно его подозреваешь в подначиваниях? Пора бы усвоить, что Рафаэль прямой и бесхитростный, как дедушкин топор.

Так, погодите-ка… Что он сказал, он делает?

— Ты… конструируешь двигатель для мотоцикла? — ошарашенно переспрашиваю, мечась взглядом по его лицу.

— Далеко все равно пока не продвинулся, — Рафаэль морщится, словно мое внезапное внимание доставляет ему дискомфорт. — Нечего пока обсуждать.

— Это очень здорово. — Я снова притягиваю к себе чашку, чтобы не слишком его смущать. — Ты большой молодец… Настоящий мозг… Ты и конструктор двигателя… Это же…

Поняв, что готова разлиться в потоке восхищений, я принудительно заливаю в себя чай, чтобы было чем занять рот. Но внутренний голос никак не желает затыкаться, возбужденно скандируя: Рафа!! Рафа! О боже, какой же ты, о Рафа!!!

Он и впрямь как конфета-сюрприз. Срываешь обертку слой за слоем, рассчитывая обнаружить барбарис или фруктовую карамель, если посчастливится, а в итоге натыкаешься на настоящий бельгийский шоколад.

— Ну что, пойдем? — Рафаэль смотрит на часы. — Меня на работе наверняка потеряли.

Я заглядываю в телефон и ахаю. Твою ж мать! Мы тут три часа просидели! Теперь никто не переубедит Леру в том, что мы раз пять отсвинохались.

— Да, поехали! — Мой взгляд находит ноутбук, который так и пролежал на столе нетронутым. — Блин, мы твой проект так и не обсудили.

— Значит, в другой раз, — заявляет Рафаэль, выкладывая на стол купюры. Теперь понятно, что официантка из лиги UFC ни за что бы нас не выставила, ибо надо быть дурой, чтобы прошляпить такие чаевые.

— Тебя в офис отвезти? — спрашивает он, когда мы садимся в его машину.

Я сначала отвечаю «да», но вспоминаю, что пообещала маме вернуться пораньше, чтобы вместе сходить в торговый центр и выбрать ей пуховик. Получается, я просижу в офисе от силы минут сорок и покачу обратно.

— Если не сложно, довези меня до мамы. Здесь недалеко.

Скользнув по мне взглядом, Рафаэль кивает.

— Ладно. Я был как-то, помню дорогу.

В салоне недавний легкий и непринужденный диалог перестает клеиться. Здесь нет того уютного кафешного полумрака, да и атмосфера будто изменилась, из расслабленной перестроившись на собранно-деловой лад.

— Вот здесь, — я указываю на дворовую арку. — Дальше я пешком дойду. Внутри асфальт разбитый, а хорошую резину, по твоим словам, сейчас купить сложно.

Рафаэль вопросительно приподнимает брови.

— Когда это я такое тебе говорил?

— Когда-то, — небрежно отмахиваюсь я, осознав, что никогда не смогу ему признаться в том, что около получаса стояла возле кресла, слушая его ночные излияния.

Во двор Рафаэль все равно заезжает, даже несмотря на спешку и угрозу пробить дорогостоящую покрышку. Это кажется мне настолько милым, что я улыбаюсь своему отражению в стекле.

— А это не твоя машина? — Опустив голову, он разглядывает бампер моей синей малышки.

— Ага, — бормочу я, отстегивая ремень.

Повернувшись, Рафаэль разглядывает меня так, словно видит впервые.

— А чего она здесь стоит?

— Потому что я ночевала у мамы, — я смотрю ему в глаза, стараясь, чтобы голос звучал ровно и с достоинством. — Дверь захлопнулась, а ключи остались лежать в квартире.

— У нее все нормально?

— Да, все хорошо.

— А с Витей?

Я стискиваю зубы. Кто бы мог подумать, что Рафаэль может быть таким дотошным?

— Встречный вопрос: а как у тебя с Лианой?

— Непонятно пока. — В отличие от моего, в голосе Рафаэля совсем нет яда. — Пытаюсь разобраться.

— Я вот тоже пытаюсь, — признаюсь я, помолчав. — На работе этого сделать не выходит. Там Лера, которая вообще не затыкается. У тебя, кстати, нет для нее какого-нибудь хорошего парня на примете? Желательно глухого?

— Давай не делай-ка меня свахой, — ворчит Рафаэль. — Пусть она сама как-нибудь.

— Так что? — Сбросив ремень безопасности, я смотрю на него с улыбкой. — Спасибо за шикарный обед. Я пойду?

Не знаю, для чего последнюю фразу я произнесла с вопросительной интонацией. Уж точно не для того, чтобы Рафаэль меня остановил.

— И тебе спасибо… За разговор и за компанию.

Почему-то и его реплика звучит так, словно требует продолжения.

С трудом выдержав длинную, ничем не заполненную, и оттого слишком многозначительную паузу, я в очередной раз беру инициативу на себя и, потянувшись, обнимаю его шею. Обнимаю только ради того, чтобы обнять. И потому что хочется, конечно. Такой он… Теплый, надежный, спокойный… И умный к тому же… Да чего там умный… Рафаэль двигатель конструирует, а это уже претензия на гениальность… Бельгийский шоколад, одним словом. Швейцарским не хочу его называть — переела в Цюрихе гребаного «тоблерона».

Его ладонь касается моих лопаток, обнимая в ответ. Плотнее вжавшись в плечо Рафаэля подбородком, я улыбаюсь. Черт, и почему так хорошо? Будто солнце лицо греет.

— Все, теперь точно пойду. — Отстранившись, я поправляю волосы, чтобы не смотреть Рафаэлю в глаза. А то еще увидит, что я покраснела, как школьница.

— Удачно вам с мамой погулять по магазинам.

Толкнув дверь, я киваю, мол, да-да, обязательно.

— Завтра к тебе заеду. Может, получится до проекта добраться.