Поменяемся?

63

Вот так после одной короткой фразы разъяренная фурия превращается в плаксивую тряпку. Рафаэль приедет, а это означает, что мне будет с кем разделить этот неподъемный груз обвинений и страха совершить ошибку.

Только сейчас до меня начинают доходить масштабы катастрофы. Что нашего стройного квартета, привыкшего собираться по пятницам, больше не будет, как не будет моей дружбы с Лианой. Да и Рафаэлю едва ли удастся и дальше приятельствовать с Витей. Известие о нашей взаимной симпатии — это ремейк фильма со старичком Ван-Даммом. Двойной удар, от которого непросто будет оправиться.

Самое паршивое, что главная роль в этом трагикомичном боевике негласно отведена именно мне. Я могу сколько угодно считать Рафаэля в равной степени ответственным за случившееся, но уговаривать оставить все, как есть, Лиана стала именно меня. Да и Витя не слишком трудился держать лицо, предпочитая обвинить меня в развале отношений. Может, женщин потому и прозвали слабым полом, потому что на них проще все скинуть?

Тук-тук-тук!

Я обреченно закрываю лицо руками. Ну что еще?

— Агния… — Лицо мамы странно порозовело, взгляд бегает. — Там мужчина… э-э-э… пришел… В смысле, парень… Парень Лианы. Хочет тебя увидеть.

Я вскакиваю с кровати и торопливо приглаживаю волосы. Черт! Рафаэль уже приехал? Время, проведенное в самобичевании, летит так незаметно.

— Спасибо… Мы здесь, в комнате поговорим, — бормочу я, протискиваясь в дверной проем.

К счастью, мама не комментирует, что разговаривать с чужим мужчиной нужно и стоит на кухне, и просто отходит в сторону. Видимо, все еще находится под впечатлением от моей недавней отповеди.

Рафаэль успел разуться, так что ничто не мешает ему выжидающе меня разглядывать.

— Привет. — В его присутствии улыбаться не получается, а вот выглядеть жалкой — еще как. — Быстро ты. Пойдем?

Продолжая хранить молчание, он идет за мной в спальню и уверенно закрывает дверь.

— Рассказывай.

В его живом присутствии я еще сильнее ощущаю себя слабохарактерной тряпкой. Мамина критика стала последним гвоздем в крышку гроба с надписью «Оптимизм». Закрыв лицо руками, со всхлипом выливаю на Рафаэля все то, что меня изводит добрую половину дня.

— Мне кажется, что мы все испортили… Лиана приезжала… Она все чувствует… Не хочет тебя терять… Мне было бы проще, если бы она вела себя как сука и сыпала проклятьями, но она, блин, осталась Лианой… Просто просила не портить все… Зато Витя ора-а-ал как резанный. Я даже не знала, что он так умеет. Вот тебе и ботаник-айтишник. Обвинил во всем меня, даже астму мамы приплел…

Рафаэль слушает молча, хмурится.

— Лиана не ночевала дома. Я написал ей, что надо поговорить, но она не ответила.

Я понуро киваю.

— Знаю. Она у фуд-блогерши была. Мне кажется, она специально уехала, потому что боялась этого разговора. Лиана, к слову, все признала… То, что именно с ее подачи состоялась поездка врозь… И даже то, что с Витей целовалась…

Смахнув с щеки выкатившуюся слезу, я смотрю на Рафаэля. Его челюсти плотно сжаты, будто он в бешенстве.

— Извини, ты не знал. Но у них ничего не было, — добавляю я спешно. — Они вовремя остановились. И от этого я чувствую себя вдвойне ужасно. Потому что мы-то этого не сделали.

Я опускаю взгляд себе на руки. Вот, выговорилась. И что дальше?

— И что ты предлагаешь делать? — медленно произносит Рафаэль после длинной паузы.

— Я не знаю. — Я шмыгаю носом. — Сейчас мне кажется, что проще оставить все как есть.

— То есть, мне переехать в кровать к Лиане, а тебе вернуться к Вите? И кому от этого будет хорошо?

— Не знаю… — бормочу я, не представляя, как после всего случившегося смогу жить с Витей. — Двоим так точно.

— Но не мне и тебе, так? — Рафаэль пытливо смотрит на меня. — И чем я перед тобой провинился?

— Ничем, — Я опускаю глаза, чтобы спрятать вторую волну слез. — Ты прекрасен. И член у тебя что надо.

Если честно, я уж и сама не понимаю, чего хочу. Вернуться к Вите — точно нет. Уговорить Рафаэля вернуться к Лиане против его воли? Тоже нет. Для этого я слишком психически здорова и недостаточно жертвенна.

— Лиана тоже не будет счастлива, если я сделаю над собой усилие и вернусь, — с нажимом продолжает Рафаэль, будто прочитав мои мысли. — Она что, инвалид, чтобы жить с ней из жалости?

Я со вздохом качаю головой.

— Нет. Лиана красотка. Хрен знает, почему ты на меня позарился.

— Ты ничем не хуже. — Рафаэль тоже вздыхает и раздраженно теребит волосы, будто злится, что вынужден объяснять очевидные вещи. — Дело вообще не во внешности. Просто бывает так, что щелкает и понимаешь, что вот это твое. Твой человек. И после этого все сразу встает на свои места. Становится ясно, чего все это время не доставало, и почему никак не хотелось развивать отношения дальше.

Я слушаю, растерянно раскрыв рот, что он, очевидно, трактует по-своему.

— Да, знаю, я плохо выражаюсь… Но ты просто пойми: жизнь одна… Жалко просирать ее на тех, кто подходит только частично. Это как с запчастями: есть аналог made in Тайвань, который можно подрезать, подпилить, и тогда встанет более-менее и пару лет прослужит. А есть оригинал, который просто подходит. Я всегда топлю за то, чтобы переплатить, но поставить оригинальную запчасть. Порой, если повезет, она и до конца жизни проходит.

Если раньше я украдкой стирала слезы, то сейчас откровенно реву. Конечно, я не хочу возвращаться к Вите. Мне просто очень страшно впустую причинять боль близким людям, страшно ошибиться и наломать дров. Если я верно уловила аллегорию, то оригинальная запчасть, за которую так топит Рафаэль — это я.

Я говорила, что не знаю, чего хочу? На самом деле я знала уже в тот момент, когда он спросил номер маминой квартиры. Услышать вот эти слова и убедиться, что этот день был пережит не зря.