Поменяемся?

55

Забыв про недавний испуг и желание кидаться степлером, я с видом воинствующей королевы выхожу из-за стола.

— Мне нечего с тобой обсуждать. Для чего ты пришёл?

— Я же сказал, — терпеливо повторяет Рафаэль, заставляя почувствовать себя монархиней с приветом. — Поговорить.

— А нужно? Вчерашний вечер и без того сказал слишком много.

— Если ты о том, что я был рядом с Лианой, то я всё объяснил.

Я испытываю желание разразиться гомерическим хохотом. Если Рафаэль подразумевает под объяснениями фразу о дне рождении, то он ещё больший словесный жмот, чем я предполагала.

— У меня нет претензий к тому, с кем ты был рядом. Чего я не понимаю, так это какого чёрта ты полез ко мне в рот своим языком!

— Потому что не сдержался. — Он хмурится, словно это не то, о чём бы ему хотелось говорить. — И потому что мне этого очень хотелось.

— Браво! — Я издевательски хлопаю в ладоши. — Ну что за умница наш Рафаэль. И ответственность умеет нести, и о своих желаниях не забывает.

Его брови съезжаются в одну монобровь.

— Я рассчитывал встретить больше понимания с твоей стороны.

— Да ну? Столько же понимания, сколько есть у урны, в которую кидают пакеты с собачьим говном и окурки?

— Нет. Думал, что Лиана тоже тебе дорога и ты бы не хотела видеть её брошенной в день рождения.

Мои щеки заливает румянец стыда. Да нет, разумеется… Я никогда не хотела видеть Лиану несчастной. Она же моя подруга. И пусть после рокировки с отдыхом мы друг от друга отдалились, всё равно… Она была и остаётся близким мне человеком, с которым нас связывает бесчисленное количество шуток, выпитых шотов и разговоров по душам. Она как-то мне даже прыщ на спине выдавливала, а я возила банку с её мочой в поликлинику после подозрения на пиелонефрит.

Прозрение наносит сокрушительный удар по моей совести. Оказывается, я хреновый человек. Настолько увлеклась собственными переживаниями, что напрочь забыла о чувствах Лианы. Черти в аду уже греют для меня котёл. Мало того, что умудрилась увлечься парнем подруги, так я ещё и стала видеть в ней соперницу.

— Я никогда не хотела, чтобы Лиане было больно, — шёпотом говорю я, глядя в сторону. — Поэтому тебе прямо сейчас лучше свалить из моего офиса.

— Я не хочу никуда сваливать.

— А тебя никто и не спрашивает, — рявкаю я, гневно впиваясь в Рафаэля взглядом. — Просто, блин, уйди. И не вздумай больше никогда звать меня на борщ! И даже на лазанью… и на…

— Я думаю о тебе, — перебивает он. — Гораздо чаще, чем мне бы хотелось. Если был хотя бы шанс перестать — меня бы здесь точно не было. Ситуация со всех сторон говно, я же не идиот. Тут и страдающий Витя, блядь, и ваша с Лианкой дружба. Но не могу я ничего поделать, понимаешь? Уже месяц на диване сплю… Скоро, блядь, сколиоз заработаю. В магазине у себя прописался.

От поднявшихся волнения и неверия я тереблю подол твидовой юбки. Столько слов за один раз, и все они как будто бы намекают…

— Насчёт дивана ты, как минимум, преувеличил, — я решаю не сдаваться так просто. — Ваша с Лианой комната находилась по соседству от нашей, забыл? И слышимость была прекрасной.

Рафаэль непонимающе хмурится.

— И что с того?

— А то, что было слышно всё, — я делаю нажим на последнем слове.

— Всё — это как мы с Лианой полночи срались? Выебан вчера был только мой мозг, если тебя это беспокоит. Ну и спина, конечно, потому что мне опять пришлось спать в кресле. Это проклятие, блядь, какое-то, честное слово.

Черти гарантированно точат вилы, предвкушая, как будут тыкать ими мою задницу. Но что я могу поделать? Признание Рафаэля в том, что вчера у них с Лианой не было секса, делает меня по-идиотски счастливой. Приходится даже старательно напрягать все мышцы лица, чтобы не начать улыбаться.

— Что с тобой? — озабоченно переспрашивает он. — Ты как будто сейчас расплачешься.

С контролем мимики я, видимо, немного переборщила.

— Тебе показалось, — бормочу я, запихивая ручку в органайзер с видом, словно только это сейчас и имеет значение. — Чай или кофе будешь?

— От кофе бы не отказался, — в голосе Рафаэля слышится заметное облегчение.

Расправив плечи и сделав серьёзное лицо, я поворачиваюсь в сторону кухни. Желание улыбаться прошло. Теперь сердце взволнованно колотится, а в голове ухает невесть откуда взявшаяся фраза: «Что-то будет, что-то точно будет».

— Тебе с сахаром, напомни? — уточняю я, поравнявшись с Рафаэлем.

Его взгляд касается моей переносицы и стекает к верхней губе.

— А ты уже не помнишь?

И голос звучит низко и хрипловато, отчего под пупком екает.

Не сумев выдавить из себя ни «да», ни «нет», я неопределённо пожимаю плечами.

Секунды капают между нами медленно и напряжённо. Мне бы развернуться и продолжить идти куда шла: варить двойную порцию фильтра с тремя ложками сахара — я, разумеется, помню о его предпочтениях, но ноги отчего-то перестали слушаться. Или я в действительности не хочу никуда идти.

Не разрывая нашего зрительного контакта, Рафаэль делает шаг вперёд. Запах костра и осени, смешанный с ароматом мужской кожи, бьёт по всем рецепторам сразу, трансформируясь в вожделение. Его ладонь находит мою, гладит, словно встряхивая воспоминания, и осторожно сжимает. Этот простой, но такой откровенный жест заставляет меня прикрыть глаза и неосознанно потянуться вперёд. Грудь упирается в твердое, тёплое, и в то же мгновение мою щеку жалит касание щетины.

— Ладно, без кофе перебьюсь, — эти слова проникают мне в рот вместе с терпким вкусом поцелуя.