Попасть не пропасть

Глава 17

"Для моего несчастного здоровья однозначно вредны встречи с подданными Соединенного королевства, как-то они однообразно заканчиваются", – это была первая мысль, появившаяся в моей больной голове. Лежал я на чем-то мягком, в комнате с высокими потолками и верным Гришкой, мирно сопевшим на диванчике в углу. Дико хотелось в туалет. Я начал потихонечку вставать, но в голову будто вогнали раскаленный штырь, и я со стоном откинулся обратно на подушку. Заспанный Гришка вскочил со своей кушетки и заблажил: «Ой не вставайте, Ваша светлость, а то меня Александр Христофорович обещался в статуй ледяной превратить, если вы встанете без дохтура! А потом, как улыбнется загадочно, и говорит, что заместо х…я у меня лавровый лист будет. Не хочу я лавровый лист. Так что лежите, Иван Михайлович. А я побегу Александра Христофоровича кликну.» Через пять минут денщик вернулся с уткой, доктором и Бенкендорфом. В комнате стало тесно, но пожилой медикус выставил за дверь всех, кроме Гришки и Саши. Опутав меня диагностическими плетениями, он задумчиво похмыкал себе под нос и сообщил, что кризис миновал, но лучше бы мне в ближайшую неделю магией не баловаться, а то так и без энергокаркаса остаться недолго. Перенапряжение магической составляющей организма – дело опасное. После ухода эскулапа Бенкендорф принялся вводить меня в курс дела.

Лежал в беспамятстве я остаток дня и одну ночь. Гонец в Петербург с вестью о нашей блистательной виктории убыл еще сегодня рано с утра. Вчера к вечеру подошли, наконец, вологодские батальоны, где их только черти столько времени носили. Пленных англичан разместили в полуразрушенном тюремном дворе и приставили караул. Трофейные корабли… – Не понял, какие трофейные корабли? Они же горели, как Содом и Гоморра, – вопросил я. И поведал Бенкендорф вести мне очешуительные. Оказывается, кремацией восьми английских линкоров, на которой обрывалась моя память, дело не закончилось. После восьмой молнии я как-то интересно нахмурился, прошипел что-то, видать, на испанском. После чего взмахнул руками, с которых полетело огромное количество маленьких молний. Кораблям они вреда не нанесли, а вот команды, включая корабельных котов, пришли в себя только под вечер, уже находясь под надежной охраной. Самый большой английский корабль с Нельсоном на борту поднял якорь и успел уйти истинно по-английски, не прощаясь. Город лежал в руинах. Восстанавливать надо было все – от верфи Соломбалы до застав на въезде. Из окрестных лесов тоненькими ручейками потянулись обратно горожане, попрятавшиеся от англичан. В руководство всем этим бардаком Бенкендорф вместе с местным истеблишментом предлагал впрягаться мне, как главному воинскому начальнику во всей Архангельской губернии. Можно сказать только одно: работать, негры – солнце еще высоко. Пришлось мне как старшему по званию впрягаться в решение всех проблем губернии. Сипягина с батальоном вологодцев, командой егерей и взводом минометчиков отправили в Онегу с наказом искать встречи с британским десантом, базировавшимся на линкор "Лондон", который Нельсон отослал за день до столь неудачно сложившегося для него боя. После дел военных пошли ходоки с жалобами на полное разорение и просьбами о вспомоществовании. К вечеру пожаловали чудом уцелевшие градоначальник и исправник Архангельска. Я провел небольшое совещание уже с гражданскими властями, на котором решили использовать при восстановлении разрушенного пленных англичан. Англичан в тюремном дворе у нас на круг набралось около пяти тысяч, из которых чуть больше трех тысяч составляли экипажи кораблей, которые были захвачены в бессознательном состоянии после моего мощного колдунства. Еще пару тысяч составляла неудачливая колониальная пехота, из них около половины – с ранениями разной степени тяжести. Городские и армейские целители были заняты на лечении горожан и солдат, соответственно, лимонники оставались предоставлены сами себе. Всех здоровых решили использовать на разборе завалов и захоронении погибших. К раненным приставили одного целителя поплоше и команду из их соотечественников. Требовалось срочно решать вопрос с жильем для горожан, потерявших кров. Ведь через месяц уже вполне возможны заморозки. Исправник вытребовал себе воинскую команду для патрулирования улиц. Были замечены случаи мародерства, и порядок наводить требовалось железной рукой.

На следующий день пришлось отправлять в столицу еще одного курьера. Я запросил инструкций у императора, что мне делать дальше. То ли отправляться по первоначальному плану к Дунайской армии, то ли руководить восстановлением Архангельска. Для воссоздания Новодвинской крепости срочно требовался сильный маг земли. На месте удара разрушительного цунами, сотворенного Нельсоном, даже развалин укрепления не осталось. Причем крепость следовало восстанавливать срочно: вдруг британцы вернутся в силах тяжких, а меня не будет поблизости.

Также необходимо понять, что делать с призами в виде шести линейных кораблей второго ранга. Суда были в отличном состоянии, но требовали по восемьсот человек обученных офицеров и матросов. Вообще, приобретение шести девяностовосьмиорудийных кораблей линии здорово исправило ситуацию в плане нанесенного ущерба. Подобного класса судов во всех флотах России было всего двенадцать, собирались закладывать еще пять. А тут появился я красивый и подогнал императору шесть новеньких трофейных линкоров. Вдобавок это еще и почти шестьсот метателей с огнеприпасами. При условии, что вся полевая артиллерия русской армии включала в себя пятнадцать батальонов по двадцать четыре орудия в каждом. Мой приз утроил бы количество метателей в армии. Правда, флот не отдаст их сухопутным крысам без боя, особенно с учетом того, кто является генерал-адмиралом флота, но это дело будущего. А как обрадуется Эпинус с коллегами возможности покопаться во внутренностях плетений, которыми начинены британские бомбы – это ни в сказке сказать ни пером описать. Впечатляли также продовольственные запасы, захваченные вместе с кораблями. А уж сколько там лежало награбленного в Архангельске. И наконец, самый важный вопрос: где брать деньги на это все. Не так – ДЕНЬГИ. В общем, консультации с Петербургом требовались срочные.

На второй день в Архангельск потянулись подводы со строевым лесом, камнем и пошли мастера. Город превратился в одну большую стройплощадку. Всех наличных солдат тоже бросили на строительство зданий. Для восстановления крепости я решил ждать мага-земляка из столицы. Ведь магически укрепленный фундамент и стены – это одно из важнейших условий боевой устойчивости фортеций. Судьба Новодвинской крепости, которую возводили наспех и не укрепили магически, показала, что бывает с укреплениями, при постройке которых пренебрегли чарами земли.

С финансированием я решил просто. При захвате английских кораблей одних денег было захвачено на триста тысяч рублей золотом, а если посчитать все призовые выплаты, то мне причиталась умопомрачительная сумма свыше двух миллионов рублей. Причем полагалась она мне одному в соответствии с Правилами о призах: «Лицо, которое завладеет крепостью, кораблем или береговой батареей, получает за пушку по количеству выбрасываемого металла, по 5000 руб. за пуд. Кто без боя завладеет орудиями, военными припасами или другими вещами, принадлежащими неприятелю, где бы то ни было – на море, на рейде, в гавани, реке или на берегу – из-под защиты крепости или нет, получает 3/4 от положения о пушках, или по оценке за снаряды и другие вещи, а 1/4 отдается в казну для пополнения инвалидной суммы». Поэтому финансировал всю стройку я пока из своего кармана, который пополнился золотом, захваченным на трофейных линкорах, надеясь, что казна возместит все траты.

Дни стали сливаться в бесконечную проверку стройплощадок. От объема работ глаза разбегались, но рукам приходилось делать. Британским пленным положили небольшое жалованье за участие в процессе восстановления ими порушенного, из которого у них вычитали большую часть на еду, а оставшиеся деньги пообещали выплатить после окончательного определения Его Величеством их судьбы. После этого англичане стали впахивать как итальянскоподданные папы Карло. Английские офицеры сидели в здании гауптической вахты, которое уцелело вследствие своей удаленности от берега, и периодически выражали недовольство условиями содержания.

В начале сентября погода стала портиться – зарядили холодные дожди. Мы катастрофически не успевали разместить всех оставшихся без крова в строящихся домах.

Утром восьмого сентября ко мне в кабинет заскочил Бенкендорф.

– Иван Михайлович, пойдем срочно на площадь к Таможенному замку. Туда, похоже, портал провешивают, – скороговоркой зачастил Саша.

– Что за портал? Кто провешивает? – закидывал я вопросами Бенкендорфа, попутно надевая сюртук, взял шпагу и пошел за ним.

Площадь таможенного замка была в двух минутах ходьбы от моей временной резиденции, и мы с Александром Христофоровичем даже запыхаться не успели, когда подошли к месту событий. В вершке от земли горел ярко-фиолетовый овал, из которого споро выбрались человек десять преображенцев и взяли метатели «на караул»; за ними из портала вышел генералиссимус Александр Васильевич Суворов, вслед за ним Его Императорское Величество в мундире генерал-адмирала Российского флота, далее президент адмиралтейств-коллегии Иван Логгинович Голенищев-Кутузов. Замыкал процессию граф Обольянинов. Вся площадь, включая нас с Бенкендорфом, склонилась в глубоком поклоне перед властелином одной шестой части суши.