Попасть не пропасть

Глава 28

Итак, господа офицеры, нам навстречу двигается Ахмед-паша с армией, собранной султаном для усмирения бунта видинского паши Пазванд-оглу. По сведениям, добытым казаками у пленных в армии около тридцати тысяч пехоты из них две орты янычар общим числом пять тысяч человек, семь тысяч конных сипахов при пятидесяти орудиях и невыясненном количестве магов. Как бить их будем, господа? – начал военный совет я.

Эйлер с Тундутовым внимательно смотрели на карту и о чем-то тихо переговаривались.

– Господа, нам всем интересно услышать ваши предложения. Не держите их в своем тесном кругу – с улыбкой подтолкнул я начало дискуссии.

– Ваше сиятельство, Ахмед-паша полководец молодой и горячий. Собственно говоря, именно поэтому он и помчался вперед со своими не такими и великими силами. Но наш корпус не имеет линейной пехоты вовсе, ибо его задачи далеки от полевых сражений. У нас есть только легкая кавалерия и минометы. Ввиду вышеизложенного мы с графом Тундутовым и генералом Платовым предлагаем устроить засаду. В трех верстах перед нами дорога проходит по очень удобному дефиле. С одной стороны оно ограничено рекой Прут с другой тянется гряда холмов с очень крутыми склонами в то же время обратные скаты возвышенностей достаточно пологие для того, чтобы тачанки заехали на них. Общая протяженность составляет около четырех верст. Предлагаем на холмах оборудовать минометные позиции. Пропустить передовой турецкий дозор и нанести удар по вражеской колонне. Кавалерия потом добьет остатки османских войск. Доклад закончил – дисциплинированно доложил Эйлер.

Собравшиеся склонились к большой карте и утвердительно закивали головами.

– Господа я согласен с предложением бить врага везде, где мы его найдем. Даже, извините, в сортире встретим за отправлением естественных надобностей и там замочим.

При этих словах офицеры дружно рассмеялись.

– Но я предлагаю немного исправить ваш, несомненно, достойный план…

Гасан-ага ехал впереди своих всадников и в задумчивости покусывал длинный седой ус. Старый воин начинал военную карьеру именно в этих местах. Кагул – это название навсегда запечатлелось в памяти тысячника сипахов. Как мальчишка шестнадцати зим отроду выжил в той страшной мясорубке, которую устроил Светлейший князь от магии земли Румянцев пожри его Иблис войскам великого визиря Иваз-заде Халил-паши, ему самому было до сих пор непонятно. В тот день он участвовал в трех атаках сипахов на пехотные каре русских и вынес из битвы ранение в руку и безграничное уважение к стойкости русских солдат. С тех пор его бросало по всей территории Османской империи, но меньше всего он хотел переведаться в бою с русскими. Самоуверенный мальчишка Ахмед-паша вел свою армию навстречу солдатам непобедимого Топал-паши и многим османским командирам это не нравилось. С точки зрения Гасан-аги надо было ждать подкреплений опираясь на придунайские крепости и не давая гяурам переправиться через Дунай.

– Кысмет[81] – подумал старый воин, когда в самом конце довольно узкого участка дороги, который тянулся вдоль реки, где за поворотом скрылся передовой десяток сипахов, появились чужие кавалеристы и развернувшись в лаву с гиканьем полетели на турок.

– Вперед дети шакала, не посрамите Рум[82] – скомандовал Гасан-ага своим подчиненным и вытянув вверх свой клыч[83] помчался навстречу неверным. Внезапно казачья лава разделилась на две части, которые стали обходить турецких кавалеристов с двух сторон, а прямо в лицо Гасан-аге полетел огромный файербол странного оранжево – серебристого цвета. Штатный дервиш подразделения выставил щит земли, но чудовищное порождение магии неверных лишь чуть отклонилось в сторону от центра построения турок. Гасан-ага резко дернул повод разрывая нежные губы своего ахалтекинца трензелем и соскользнул на бок прикрываясь от взрыва огромного файербола. Проморгавшись турецкий командир понял, что от его тысячи осталось дай аллах триста бойцов, которые спешно разворачивали коней в сторону основных сил турок. Верный конь сипаха погиб, защитив хозяина своим телом и Гасан-ага молодецким прыжком оказался в седле одного из своих подчиненных, чье наполовину обгоревшее тело подтверждало старую истину – «Хочешь жить – умей вертеться». Нахлестывая коня, Гасан-ага, помчался вслед за своими более удачливыми бойцами, но судьба отвернулась от старого воина и над его головой свистнул аркан. От первой петли он увернулся. Вторую прямо в воздухе развалил клинком своего клыча, который он так и не выпустил из рук, но с прилетевшими одновременно тремя не смог совладать и оказался на земле. Придя в себя, командир сипахов с удивлением увидел себя окруженным весело скалящимися узкоглазыми степняками, которые поволокли его в ту сторону куда не так давно он ехал впереди своих бойцов.

Ахмед-паша с ужасом смотрел на разгром свих войск. Началось все с далекого грохота со стороны авангардной тысячи сипахов. Вслед за этим частая канонада разрывов раздалась со стороны обоза, который только втягивался в речное дефиле. А потом стало уже невозможно отличить куда именно падали огненные яйца выпускаемые иблисовым оружием неверных. Ситуацию немного стабилизировали бекташи, два десятка которых следовало вместе с армией. Дервиши выставили многочисленные щиты, которые прикрыли войска султана и дали им время на перегруппировку. В результате около Ахмед-паши собралось около пятнадцати тысяч пехоты, построенной в огромное каре, которое прикрывали сверху щиты магов, внутри строя стояли орты янычаров и две уцелевших тысячи сипахов. Судя по тому, что преследованием разгромленных подразделений и грабежом обоза занималась только легкая кавалерия русских, а обстрел яйцами птиц, обитающих на нижних кругах Джаханнама[84], неожиданно прекратился, у турецкой армии появился шанс на упорядоченное отступление в сторону Браилова. Ведь по мнению Ахмед-паши, к которому присоединились командиры янычаров русская пехота отвлечется на грабеж обоза и не станет слишком рьяно преследовать сильно потрепанные, но все еще многочисленные и грозные войска османов. Все эти надежды рухнули, когда на отступавшие последними шеренги обрушились заклинания «иглы ветра» и полетели ледяные сосульки. А после прощупывания магических щитов со стороны русских плавно и величественно выплыл огромный трехметровый шар огня странного оранжево-серебристого цвета и не замечая стараний дервишей максимально уплотнивших щиты на пути чудовищной силы заклинания колоссальный файербол с оглушительным грохотом взорвался в центре турецких шеренг уничтожив все живое в радиусе пятидесяти метров. И тут турки побежали. До этого момента невозмутимый шейх дервишей посерел и с ужасом глядя в сторону неверных произнес:

– Не знаю из какого круга Джаханнама явился тот иблис в человеческом обличье, который сотворил этот ужас, но я не смогу сдержать даже удар в треть от этого. Битва проиграна. Пора спасаться и донести в столицу, что это не простое вторжение, а полноценная попытка прорваться к проливам, и поддерживают ее сильнейшие маги русских. Повелителю Правоверных пора объявлять Великий джихад и собирать все силы для отражения проклятых кафиров[85].

С этими словами главдервиш поворотил коня и дернул без долгих остановок до самого Стамбула. Видать страшную весть спешил донести до Меча Аллаха.

Ахмед-паша немного очешуел от столь быстрого самоназначения на роль гонца и проводив дервища долгим многообещающим взглядом попытался повторить маневр мага, но электрический разряд, прилетевший в него, поверг его в беспамятство.

Сражение в целом происходило по плану. Минометные батареи рассредоточенные по всей длине дефиле вели огонь по туркам перенося вектора стрельбы по фронту. Основные силы конно-минометчиков были сосредоточены в западной части дефиле, чтобы пресечь попытки прорваться из ловушки. Единственное поползновение организованного сопротивления со стороны храброго, но глупого(ведь умный бы послушал опытных умудренных сединами командиров и остался в Силистрии и других Дунайских крепостях) Ахмед-паши закончилась после моего удара и дальше перед казаками и калмыками стояла любимая задача легкой кавалерии всех времен и народов – ловить и рубить удирающих турецких вояк. Дервиши-бекташи не показали ничего выдающегося в плане защиты своих войск и мое мнение о турецких магах сильно упало. Англичане выглядели не в пример увесистее.

Конно-минометчики снимались с позиций и начали передвижение в сторону Галаца. Я распорядился отправить к крепостям Браилов и Галац усиленные конно-минометными ротами части под командованием Платова и Эйлера в надежде захватить их с налета. А основные силы встали на ночевку в пяти верстах от злополучного для турок поля битвы. К Александру Васильевичу я отправил гонца с донесением о победе над стотысячной армией султана. На резонное замечание Бенкендорфа про несколько преувеличенный состав армейской группировки турок я ответствовал словами Суворова: «А чего их жалеть-то басурман проклятых».

На следующее утро полк калмыков под командованием князя Тюменя отправился конвоировать около пяти тысяч турецких пленных, наловленных по буеракам казаками. А основная часть авангарда двинулась в сторону Галаца. На полпути к этому древнему городу нас встретил гонец от Платова с сообщением, что Галац и левый берег Дуная в его районе очищен от турецких войск. Лагерь разбили в прямой видимости от городских стен. И на следующий день двинулись в сторону Браилова, который должен был штурмовать летучий отряд Эйлера. Много времени у моих войск отняла переправа через Сирет, но в конце концов казаки нашли брод и тачанки благополучно перешли через реку. К вечеру появились стены Браиловского замка, на которых гордо реял флаг Россиской империи. Оказывается, Эйлер взял крепость дерзким ночным штурмом. Привратный караул вырезали казачьи пластуны, перебравшиеся через стены, а казармы гарнизона засыпали минами развернувшиеся в боевое положение тачанки с минометами. Бейлербей крепости бежал в лодке на другую сторону Дуная, а гарнизон без командира сопротивлялся недолго.

С успешным взятием Браилова все поставленные мне задачи в первой части компании заканчивались, и я отправил гонца к генералиссимусу Суворову, запрашивая распоряжения для своих дальнейших действий. Мои усталые войска разбили лагерь рядом с крепостью Браилов и наконец-то бойцам выпали дни для отдыха после двух недель непрерывных боев и переходов.