Попасть не пропасть

Глава 27

Проведенные с Эпинусом и Петровым учения по применению дуалистических магем впечатлили всех. Совмещение шаровой молнии и файербола в одном плетении увеличило разрушительную силу заклинания в пять раз. Причем никто из ученых не мог внятно объяснить данный синергетический эффект. Постояли, посмотрели на котлован, оставшийся от применения молниевого файербола, и решили, что продолжать изучение надо в лабораториях по возвращении в столицу. Заодно я потренировался в выставлении совмещенных щитов и других внекатегорийных заклинаний на стыке двух стихий. По моим собственным прикидкам дуалистические щиты тоже были намного эффективнее моноаспектных. В конце учений академик Эпинус философически заметил, что война точно покажет, насколько эффективнее двуаспектные заклинания и никакие приборы не заменят практику.

Тем временем подтянулись донские казаки во главе со своим атаманом генерал-лейтенантом Платовым Матвеем Ивановичем и мой корпус наконец-то стал полностью укомплектован бойцами.

К 15 апреля земля подсохла и 19 апреля в понедельник аккурат после вербного воскресенья Александр Васильевич собрал всех командиров от дивизии и выше на военный совет.

Князь Италийский огласил волю Его императорского величества Павла I объявить войну Османской империи с 29 апреля 1802 года.

– Вот Пасху отгуляем двадцать пятого и помолясь начнем выдвигаться на исходные – сообщил Александр Васильевич.

– Иван Михайлович особенно тебя касается. Главное темп. Не обращай внимание на то, что у тебя за спиной. Первый эшелон добьет все, что останется после твоих конно-минометчиков. Твои цели – Яссы, Браилов, Силистрия. Аккерман и Измаил будут брать водоплавающие. А вот с Бендерами тоже тебе придется решать, там чтобы не насторожить турок войск нет совсем. И только после захвата этих крепостей ты можешь переключаться на другие цели. – продолжил Суворов.

– Александр Васильевич с такими орлами как у меня возьмем мы тебе Силистрию – улыбнулся я.

Погода в Светлое Христово Воскресение радовала солнышком и почти летним теплом. После молебна и крестного хода войскам дали сутки отдыха и во вторник, 27 апреля, мой корпус начал выдвижение из окрестностей Каменца к Ушице.

Через два дня я стоял уже на турецком берегу Днестра в окружении Платова, Тюменя, Тундутова, Эйлера и Бенкендорфа. Перед нашим взором на правый берег шли нескончаемым потоком тачанки. Передовые сотни калмыков и казаков уже перехватили дорогу от Хотина на Яссы и перекрыли частой сетью разъездов все пространство вплоть до отрогов Карпат. На севере от нас в стороне Хотина раздавались отзвуки применяемых заклинаний, а мы выдвигались на юг по двум расходящимся направлениям.

Сераскир Бендер Исмаил-ага грустил. Проклятые интриганы добились его ссылке в эту дыру на самую границу с неверными в момент, когда в любой миг может начаться война. Подающий надежды молодой повелитель воздуха вместо командования гарнизоном в тыловых Салониках оказался на самом острие возможного русского удара. Опасней только положение бейлербея Хотинской райи[75]. Но ничего Исмаил уже протоптал тропинку к сердцу Великого визиря с помощью бакшиша и надеялся, что осенью удастся добраться до столицы с последней частью безмерной благодарности Великому визирю и обратно он уже не вернется. А пока гяуры не собирали войска для вторжения и у него есть неплохая надежда пересидеть лето без войны. Исмаил-ага приложился к серебряному кубку с рубиновым вином и расслабленно подумал, что пора пригласить одалисок дабы усладить свой взгляд их танцем, а потом и потешиться с кем-нибудь из них. Сераскир был истинным правоверным и считал, что вино – харам[76], но это харам днем, а когда Аллах Всемогущий и Всеведущий отдыхает от трудов праведных и не видит правоверных, ничего плохого в вине нет. С минарета раздался заунывный зов муэдзина, который собирал людей на вечерний намаз. Вдруг такие привычные звуки были прерваны сильным грохотом, донесшимся от ворот крепости. Исмаил-ага подскочил с тахты и побежал к окну, в которое неожиданно влетело что-то черное и не успел повелитель воздуха окружить себя щитом, как по стенам стегнули молнии и свет в его глазах померк. Очнулся незадачливый сераскир с жуткой головной болью в камере своей собственной тюрьмы. Вот только по другую сторону дверей он явственно услышал речь проклятых северных гяуров.

– Значит не удалось пересидеть лето – подумал уже бывший комендант крепости Бендеры.

В столицу Молдавского княжества, давнего вассала Оттоманской порты, город Яссы вихрем ворвались передовые разъезды казаков. К зданию русского консульства подлетело несколько всадников самой азиатской внешности и один из них не спеша прошел на территорию дипломатического представительства.

Генеральный консул Российской империи в Молдавии и Валахии Василий Федорович Малиновский нервничал. Человек энциклопедических знаний участник подписания Ясского мирного договора и по совместительству профессиональный разведчик чувствовал надвигающуюся войну. Внутренние неурядицы в Османской империи достигли своего апогея. Вся территория Валахии, Румелии и других балканских пашалыков превратилась в поле боя, где сторонники Видинского паши Османа Пазванд-оглу безжалостно рубились с войсками султана Селима и в эту мясорубку вот-вот должна была ввалиться, как разъяренный медведь, Дунайская армия генералиссимуса Суворова. Но упредить о ситуации, сложившейся на Балканах, не получалось. Два гонца отправленных в Россию пропали с концами, а сам консул с охраной не мог оставить Яссы. В дверь кабинета постучался слуга, захваченный с собой еще из Петербурга, и сообщил о визите непонятного русского офицера.

– Что ж на ловца и зверь бежит подумал Малиновский, сосредотачиваясь перед встречей с соотечественником.

– В дверь вошел человек как будто сошедший с полотен, изображавших турхаудов[77] монгольских владык времен расцвета Орды. На плоском лице его эмоции были не заметны, а узкие глаза смотрели на окружающий мир будто прицеливаясь.

– Премьер-майор князь Тундутов – коротко представился офицер.

– Направлен к вам командующим авангардом Дунайской армии Светлейшим князем Двинским для получения информации по скорейшему захвату переправ через Дунай в районе Браилова, а также Силистрии и Галаца.

– Отлично князь вы очень вовремя. Где я могу увидеть его светлость? – спросил дипломат.

Через два часа он будет проезжать Яссы – ответил Тундутов.

Операция развивалась по плану и даже с небольшим его опережением. Отряд графа Бенкендорфа практически без боя захватил центр Бендерской райи – крепость Бендеры вместе с казной и сераскиром. Флот мощным десантом взял Аккерман и готовился к штурму Килии. Османы ошеломленные неожиданным вторжением и абсолютно непривычными действиями русских войск не успевали осознать, что началась война, как в ворота укреплений влетали казаки, а где их успевали закрыть несколько десятков минут минометного обстрела и петарда с заклинанием огненного шара вышибали ворота крепости и боевой дух ее защитников.

Когда на шестой день после переправы армия достигла столицы Молдавского княжества, я встретился с российским консулом по совместительству оказавшимся сотрудником Тайной службы канцелярии иностранных дел, который ввел меня в курс непростых внутренних раскладов в балканских пашалыках Османской империи.

Сигналом к междоусобной бойне стало начало радикальных реформ. Бесконечные поражения турецкой армии от русских войск, в конце концов, вынудили Повелителя правоверных взяться за изменение армейской организации по европейскому образцу. А то титул Меча Аллаха как-то неудобно носить тому, кого бьют и русские, и французы, и австрийцы. Это был неизбежный результат действия техномагического прогресса в области военной мысли. Реформы, которые султан начал в 1793 году, получили общее название «низам-и-джедид» – «новая система», их главной задачей было создание по-европейски обученной регулярной армии. Эта самая задача, по мысли Повелителя правоверных, подразумевала масштабное перераспределение налогов в пользу казны – то есть самого Селима III. Для обучения и вооружения обновленной армии требовались огромные средства, а воровство процветало, как и везде в Великой порте. Тогда поразмыслив, султан приказал ввести ряд новых налогов и отменить систему маликяне[78] с безвозмездным изъятием средств откупщиков для формирования новой армии. Старое османское войско, которое, по мнению султана, было рассадником мятежей, тоже подлежало постепенному упразднению. Намечалось также сократить численность оджака ени-чери, с одновременным уменьшением жалованья оставшихся. Вообще, с точки зрения, Селима III платить жалованье янычарам было примерно как дать собственному убийце нож поострее.

Реакция уважаемых людей, которые вдруг осознали явную угрозу перейти в категорию бывших уважаемых людей, не заставила себя ждать: в 1793 году полыхнуло в Видине, янычары во главе с Пазванд-оглу захватили Видинский пашалык и соединились с белградскими мятежниками. Албания и Эпир не подчинялись Стамбулу уже давно, здесь правили Мехмед Бушатли и Али-паша Янинский. В Рущукском пашалыке в 1795 году захватил власть один из вождей кирджалиев[79] Терсиникли-оглу. На остальной территории Балкан царила анархия. Все это происходило в обстановке большого голода, поразившего Морею[80] и западные пашалыки.

И вот в эту банку с пауками вломилась Дунайская армия. Как старый солдат, который не знает слов любви я задал дипломату вопрос, что требуется для того, чтобы мятежные турецкие паши не разбойничали в тылах нашей армии, а встали нерушимой османской стеной на пути армии австрийской, пока мы будем разбираться с их главным врагом – султаном. Малиновский, тонко улыбнувшись, ответил так же прямо, что две тысячи курушей заставят Пазванд-оглу внимательно смотреть на север и не заниматься разбоем и нападениями в тылах русской армии. Однако, как только войска Австрийской империи перейдут в наступление вся эта разбойная сволочь, разбежится по лесам и будет ждать пока русские с австрийцами выяснят кто шишку держит на местном болоте. Воспользовавшись захваченной казной сераскира Бендер, я выделил дипломату запрашиваемую сумму и мой корпус продолжал наступление на Галац. Еще два дня ускоренного марша и мы оказываемся в двух дневных переходах от Галаца. Здесь я распорядился встать на дневку и дал отдых вымотавшимся людям и лошадям. Мы опережали график наступления на три дня. Поэтому я решил дать корпусу отдохнуть два дня. Заодно нас догонят обозы, которые подвезут мины и продовольствие, а также я надеялся на присоединение к корпусу сводной группы Бенкендорфа, которая сдала захваченные Бендеры войскам Багратиона и пыталась догнать нас. Бенкендорф и его бойцы появились на второй день утром. Я распорядился становится на дневку и позвал Сашу к себе в штабную палатку. Не успели мы с ним обняться и выпить за встречу, как полог палатки откинулся, и адъютант сообщил, что прибыл гонец от Платова.

Молодой хорунжий передал мне пакет и стал терпеливо ожидать ответ. Атаман сообщал, что по сведениям добытым у пленных нам навстречу вышел бейлербей Силистрийский Ахмед-паша при нем двадцать семь тысяч пехоты, пять тысяч сипахов пятьдесят орудий и неизвестное количество магов-бекташей.

Я приказал всем старшим офицерам собраться в штабной палатке. Нас ждало первое полевое сражение с турецкой армией.