Порочное искушение

12

БЕЛЛА

Проснувшись, я чувствую себя более вялой, чем обычно, и тащусь в душ, чтобы прийти в себя и забрать Сесилию и Дэнни, не выглядя при этом как пригрезившаяся смерть. Снов не было, благодаря снотворному, но как только я проснулась, мысли о том почти поцелуе снова нахлынули на меня. Одно дело, если бы какая-то часть меня не желала, чтобы это произошло. Тогда было бы легко отмахнуться от этого, предпринять шаги, чтобы убедиться, что мы больше не будем так близки друг к другу, и оставить все как есть. Я могла бы постараться избежать этого.

Но какая-то часть меня, та часть меня, которая пыталась прикоснуться к себе прошлой ночью, когда я уже несколько месяцев не хотела даже пробовать, хотела бы, чтобы он поцеловал меня. Чтобы он просто наклонился, прижался своими губами к моим и дал мне шанс понять, что, возможно, я не так уж и сломлена, как мне кажется. Может быть, мне нужен кто-то достаточно мягкий, чтобы позволить мне разобраться во всем постепенно.

Габриэль не станет таким человеком, твердо говорю я себе, забираясь в душ и подставляя голову под горячие струи, пытаясь проснуться. Правда в том, что даже если бы я захотела попробовать, у меня нет такой возможности. Брак по расчету — единственное, что ждет меня по ту сторону этой работы, и надеяться на что-то другое — верх глупости.

У меня уже есть больше, чем я надеялась. Я не должна позволять себе думать о том, что совершенно невозможно. Мне нужен кто-то, кто поможет мне отвлечься от всего этого. Я не видела Клару уже несколько недель, с тех пор как она помогла мне собрать вещи, чтобы переехать к Габриэлю, и я скучаю по ней. Мы, конечно, переписывались, но даже эти разговоры не были такими долгими, как мы привыкли. Я была измотана работой и сосредоточена на том, чтобы освоиться в новой обстановке.

Я вытираюсь насухо, натягиваю джинсы и легкую толстовку, обуваю ноги в кроссовки и достаю телефон. Поддавшись импульсу, я сразу же пишу ей то, что у меня на уме, не давая себе времени отговорить себя от этого.

Белла: Привет. У тебя сегодня выходной?

Клара: Нет, но у меня есть свободный день, который я могла бы взять. Как дела? Честно говоря, я бы не отказалась от такого дня.

Белла: Не хочешь зайти к Габриэлю и потусоваться? Я скучаю по тебе. Начинаю чувствовать себя немного изолированной здесь, в одиночестве.

Клара: Ты уверена, что я могу просто прийти?

Белла: Не вижу причин для отказа.

Клара: Хорошо. Скинь адрес, и я приеду к полудню.

Мысль о том, что я увижу Клару и проведу вместе полдня, сразу же поднимает мне настроение. Я убираю волосы в пучок, достаю завязку для волос, лежащую на тумбочке, и замечаю, что вчера вечером, когда ложилась спать, оставила бутылочку с таблетками без присмотра. Обычно я кладу ее обратно в ящик, не желая, чтобы кто-то ее увидел, но вчера вечером я была так занята, что, наверное, забыла.

Я собираюсь положить ее обратно, но, когда беру ее в руки, внутри ничего не дребезжит. Я подношу ее к свету и понимаю, что там ничего нет.

Черт. Моя первая мысль — что, возможно, что-то выпало, и я быстро провожу рукой по матрасу и смотрю на пол, чтобы проверить, не опрокинулось ли что-нибудь прошлой ночью. Но ничего нет, и когда я смотрю на дату последнего пополнения, то вижу, что прошло чуть больше месяца.

Я была так занята своей новой работой и всем, что здесь происходит, что забыла о пополнении рецепта.

Я делаю глубокий вдох и убираю телефон в карман. Все будет хорошо, говорю я себе. Я позвоню в аптеку после завтрака и либо попрошу Габриэля разрешить мне воспользоваться водителем, который, я надеюсь, у него есть, чтобы самой съездить за ними, либо попрошу Клару заехать и забрать их по пути сюда. Это небольшая оплошность, но к вечеру они будут у меня, и ничего страшного не случится.

Быстро собрав Сесилию и Дэнни, я убеждаюсь, что они одеты и выглядят презентабельно, и отправляю их вниз завтракать. Агнес уже приготовила для нас тарелку с яичницей, сосисками и нарезанными тостами с фруктовым салатом, а я, взглянув на все это, приготовила тарелки для детей.

— Не могла бы ты присмотреть за ними секундочку? — Спрашиваю я, чувствуя себя немного виноватой за это, но мне нужно все уладить. — Мне просто нужно быстро сделать один телефонный звонок.

— Конечно. — Агнес садится за стол, явно совершенно спокойно воспринимая мою просьбу. — Только поторопись, пока твой завтрак не остыл.

Я улыбаюсь ей и спешу в гостиную, набирая номер своей аптеки. На втором звонке трубку берет скучающая женщина, без запинки повторяя стандартное приветствие.

— Здравствуйте, мне нужно пополнить запасы? На имя Д'Амелио. Белла Д'Амелио. У меня рецепт на тразодон.

— Подождите. — Слышно, как женщина отстукивает на клавиатуре, и я пожевываю нижнюю губу, надеясь, что ничего страшного не произойдет, и ругая себя за то, что потеряла счет дням. Но раньше это никогда не было большой проблемой. Если мне приходилось обходиться без таблеток несколько дней, никого в моем доме не волновало, что я просыпаюсь от кошмаров. Это было для моего собственного спокойствия, а не для кого-то еще. И хотя кошмары — это ужасно, иногда я чувствовала, что мне все равно нужно немного отдохнуть от таблеток. Обычно я не принимала их дома, если чувствовала, что могу справиться сама. Но здесь я делала это каждый вечер, просто на всякий случай.

Через несколько минут женщина снова вышла на связь.

— Мне очень жаль. У вас закончился запас лекарств. Вам нужно записаться на прием к врачу, и тогда мы сможем пополнить рецепт.

Черт. Я резко выдохнула, чувствуя, как по коже пробегает колючая паника. Я никак не могу попасть на прием к своему врачу сегодня.

— Вы не можете просто выписать мне срочный препарат, пока я записываюсь на прием?

Теперь в голосе женщины звучит и раздражение, и скука.

— Нет. Вам нужно позвонить в офис вашего врача. Я не могу это контролировать.

— Я не знала…

— Количество оставшихся доз указано на этикетке. Извините, но вы просто должны позвонить своему врачу.

— Хорошо. Спасибо. — Я повесила трубку, оглянувшись в сторону кухни. Я не ожидала, что мне придется сделать больше одного телефонного звонка, но теперь это превращается в нечто гораздо большее. Я пытаюсь подавить растущее беспокойство, опускаюсь на диван и ищу в своих контактах номер кабинета психиатра.

Медсестра, которая отвечает, по крайней мере звучит дружелюбно.

— Привет, — решаюсь я. — Это Белла Д'Амелио. У меня закончился срок действия рецепта на тразодон. В аптеке сказали, что мне нужно записаться на прием, но есть ли шанс получить хотя бы частичное пополнение до тех пор? Они мне необходимы, чтобы засыпать.

— Мне очень жаль. Но нам нужно увидеть вас, прежде чем мы сможем пополнить рецепт. Доктор Ланган захочет поговорить с вами, узнать, как вы себя чувствуете, прежде чем выписывать новые лекарства. В любом случае, вам пора нанести визит.

— У меня новая работа. И это очень напрягает…

— Я понимаю, мисс Д'Амелио, но нам нужно увидеть вас, прежде чем мы пополним запасы ваших лекарств. Доктор Ланган, возможно, захочет внести коррективы. Но она сможет принять вас в конце следующей недели. Подойдет?

Мне кажется, что нет, но я также не чувствую, что у меня есть выбор.

— Вы больше ничего не можете сделать? — Полушепотом спрашиваю я, борясь со слезами, и медсестра издает сочувственный звук, который говорит мне, что ответ будет отрицательным еще до того, как она заговорит.

— Тогда до встречи, мисс Д'Амелио, — говорит она с окончательностью.

Я вешаю трубку, подтвердив встречу, и кладу телефон на колени, стараясь глубоко дышать, чтобы не расплакаться. Последнее, что мне нужно, это вернуться в столовую, где будут Агнес, Сесилия и Дэнни, с таким видом, будто я из-за чего-то плакала. Это вызовет множество вопросов, на которые я не хочу отвечать.

Мне остается только надеяться, что кошмары не станут беспокоить, пока я не смогу попасть на прием. Но меня радует, что сегодня я увижу Клару. Она всегда поднимает мне настроение, и мне станет легче, если моя подруга проведет здесь полдня.

Если кто-то и замечает перемену в моем настроении, когда я возвращаюсь к столу с завтраком, то ничего не говорит. Я ковыряюсь в еде, пока Сесилия и Дэнни не закончат, а затем мы помогаем Агнес убраться, после чего отправляемся за книгами, чтобы провести час чтения в гостиной.

Клара появляется в полдень, как и обещала. Она пишет мне сообщение как раз в тот момент, когда ее высаживает такси, и я велю Сесилии и Дэнни оставаться на месте и спешу к входной двери. Я хочу перехватить ее раньше Агнес, на случай если возникнут вопросы.

Я распахиваю входную дверь как раз вовремя, чтобы увидеть Клару, поднимающуюся по ступенькам. Она одета по-летнему — светлые джинсовые шорты, свободная футболка с выцветшим рисунком классического автомобиля спереди, завязанная узлом чуть выше пояса, сандалии и светлые волосы, собранные в высокий хвост. Я чувствую небольшой приступ зависти, не к ней, а к самой мысли о том, что я могу так одеваться. Я скучаю по летней одежде, по ощущению легкости, воздушности и свободы, по солнцу на своей коже. Я скучаю по тому, что не чувствую, будто должна носить одежду как броню, скрываться в ней, чтобы никто меня не заметил и не подверг опасности.

Раньше я могла расслабиться. Просто быть собой, не беспокоясь об окружающем мире. Такое ощущение, что тогда я была другим человеком, а перемены в одежде — лишь симптом гораздо больших изменений, которые я не знаю, как обратить вспять.

— Это место великолепно, — вздыхает Клара, на мгновение задерживая взгляд на георгианском стиле дома, прежде чем войти внутрь. — У этого Габриэля настоящий стиль. Хороший вкус.

— Ты бы видела его любимую машину. — Я закрываю дверь, и Клара поднимает бровь.

— Ты имеешь в виду Феррари, на которой, по твоим словам, он тебя возил? Это ведь что-то значит, что он пригласил тебя на ужин на своей любимой машине, не так ли? — Ее глаза озорно блестят, и я бросаю на нее взгляд, прижимая палец к губам.

— Это значит, что ему нужен был повод, чтобы сесть за руль. Сесилия и Дэнни находятся в другой комнате, так что, пожалуйста, не позволяй им услышать, как ты шутишь о том, что их отец флиртует со мной, — шепчу я, сохраняя низкий голос. — Дело не в этом, и это последнее, что мне нужно, чтобы до них дошло.

Как только я это произношу, в голове снова всплывает вчерашний почти поцелуй. Невозможно не вспомнить. Могу только представить, что скажет Клара, если я расскажу ей об этом, но у меня нет ни малейшего желания делать это. Меньше всего ей нужно знать, что между мной и Габриэлем есть хоть какая-то искра притяжения, я никогда не перестану об этом слушать, если она узнает.

Мгновение спустя я слышу щелчок ботинок по плитке, и из-за угла появляется Агнес, обе ее брови вскидываются, когда она видит стоящую здесь Клару.

— Кто это? — Спрашивает она тоном, который говорит о том, что она не уверена, стоит ли Кларе здесь находиться, и я вздрагиваю, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее.

— Это моя лучшая подруга, Клара. Я знаю ее уже много лет. Я упомянула о ней Габриэлю, когда мы встретились за ужином, чтобы поговорить о работе…

— И он сказал, что ей можно здесь находиться? Не сочтите за грубость, мисс Клара, — добавляет Агнес, одаривая Клару слабой улыбкой. — Габриэль просто тщательно следит за тем, кто к нему приходит, вот и все.

Это понятно. Габриэль вращается в тех же кругах, что и мой отец: кругах, занятых мафией, Братвой и Ирландскими королями, не говоря уже о карманах якудзы и других более мелких преступных организаций, которые скрываются в преступном мире, где они ведут свой бизнес. Я уверена, что у Габриэля есть враги, как и у моего отца, — опасные люди, вроде тех, что причинили мне боль. Логично, что он не хотел бы, чтобы кто-то приходил в его дом, где живут его дети.

Но Клара — не кто-нибудь, а моя лучшая подруга. С чувством вины я вспомнила, что сказала Кларе, что спрошу у Габриэля, не против ли он, чтобы она приехала в гости, и с тех пор просто забыла его спросить, не могу представить, чтобы это было так уж важно.

— Не думаю, что он будет против, — быстро говорю я. — У Клары нет никаких связей ни с кем из тех, на кого работает Габриэль или мой отец. Она вне всего этого.

— Могу подтвердить, — со смехом говорит Клара. — У меня очень скучная, обычная работа.

— Хочешь, я спрошу у Габриэля? Или ты можешь… — Я колеблюсь, мой желудок сжимается при мысли о том, что Габриэль может рассердиться на меня или сказать Кларе, что ей нужно уйти. Сегодня, как никогда, мне очень нужно, чтобы она была здесь. Ее присутствие отвлечет меня от всего, что произошло с прошлой ночи и заставило меня чувствовать себя беспокойно и не в своей тарелке, а мне нужен этот якорь, чтобы успокоить меня.

Агнес вздохнула и посмотрела на нас двоих.

— Сегодня утром он был немного не в себе, поэтому я бы не хотела его беспокоить. Он доверяет тебе, Белла, так что, если ты поручишься за нее, я уверена, что все будет в порядке. Просто убедись, что ты не слишком отвлекаешься, когда она здесь.

— Я не буду, — быстро обещаю я, и в то же время Клара повторяет.

— Она вообще не будет отвлекаться, — говорит она. — Спасибо…

— Агнес.

— Спасибо, Агнес. — Клара одаривает ее широкой улыбкой, которая, как я видела, очаровывает практически всех в радиусе ее действия, и Агнес кивает, бросая на меня еще один взгляд, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Мой желудок скручивается, и я думаю, не сделала ли я снова что-то, чего не должна была делать. Вдруг Габриэль расстроится из-за этого, но что такого, если Клара здесь? Она не собирается прерывать наш обычный день, просто побудет с нами, пока мы будем делать все то, что я обычно делаю с Сесилией и Дэнни. Я не вижу, как это может повредить чему-то.

— Итак. — Клара вытирает руки о свои шорты, глядя на меня с однобокой ухмылкой. — Теперь, когда мы прошли горгулью, чем займемся в оставшуюся часть дня?

— Агнес на самом деле очень милая, — говорю я ей. — Она просто защищает Габриэля и детей. Я видела, как он общается с ней и ее мужем с тех пор, как я здесь, он относится к ним как к членам семьи, а не как к персоналу. А они работали на родителей Габриэля еще до его рождения. Она больше похожа на бабушку, чем на домработницу. Так что я ее понимаю.

— Да, в этом есть смысл. — Клара улыбается, и я настороженно смотрю на нее, уверенная, что мне не понравится то, что она скажет дальше. — Я не могу не заметить, что ты все время называешь его Габриэлем. А не мистером Эспозито, что кажется не правильным обращением к твоему боссу…

— Я же говорила тебе, здесь это очень неформально. Это ничего не значит. — Я качаю головой. — Ты должна прекратить, честно. Между нами ничего такого не происходит.

Прошлой ночью был момент, когда я подумала, что он собирается меня поцеловать. Момент, когда я действительно хотела, чтобы ко мне прикоснулись. Вот и все. Ничего особенного.

— Так каков план? — Снова спрашивает Клара, вырывая меня из воспоминаний, и я киваю в сторону гостиной.

— Ты можешь пойти познакомиться с Сесилией и Дэнни, а потом мы пойдем на улицу на бейсбольную тренировку Дэнни. После этого они обычно любят купаться, не знаю, взяла ли ты с собой купальник, а потом мы обедаем, и они ложатся спать. А после этого мы обычно смотрим что-нибудь познавательное и отдыхаем, пока их папа не вернется домой.

— Похоже, это довольно милая работа, — смеясь, говорит Клара. — Может, мне стоит бросить кодирование и поискать работу няни.

— Это может быть очень утомительно, — честно говорю я ей, пока мы идем в гостиную. — У них так много энергии. Я не помню, чтобы у меня было столько энергии в их возрасте, но, возможно, я просто забыла об этом. Но это очень крутая работа.

— Ты ведешь пятизвездочный образ жизни и получаешь за это деньги, так что да — очень круто. — Клара смеется, и я вздрагиваю.

— Мне не платят.

— Что? — Она поворачивается ко мне лицом, ее глаза расширились. — Он не платит тебе?

— Шшш! — Шиплю я. — Я не знаю. Думаю, они с отцом о чем-то договорились. И, честно говоря, мне все равно. У меня здесь есть все, что мне нужно, как ты и сказала. Комната и питание оплачены, все самое лучшее, вечера в моем распоряжении, чтобы делать все, что мне нравится, и меня не преследуют, заставляя вступать в брак, которого я не хочу. Мой отец, вероятно, пользуется этим, чтобы заработать на Габриэле, но, честно говоря, мне все равно, если это означает, что я могу остаться здесь. — Мой голос повышается по мере того, как я говорю, и в моем тоне звучит оборонительная нотка.

— В этом есть смысл, — говорит Клара, в ее голосе звучат успокаивающие нотки, и я понимаю, что она пытается меня успокоить. — Я понимаю. Я просто не хочу, чтобы тобой пользовались.

Я делаю глубокий, медленный вдох.

— Я знаю. Прости меня. Я не хотела так сильно переживать по этому поводу, — признаюсь я с легким смешком. — Но я чувствую, что это пошло мне на пользу… Быть вдали от дома, от отца, от всего этого. Есть чем заняться. Я знаю, что в конце концов мне придется вернуться, но…

— Эй, может, и не придется. — Клара переплетает свою руку с моей. — Может быть, это приведет к чему-то другому, а не к тому, что ты вернешься и выйдешь замуж за какого-нибудь богатого засранца, который, как решил твой отец, будет полезен для твоей фамилии, или для его прибыли, или еще для чего-нибудь. Но пока… — Она посмотрела в сторону гостиной. — Наверное, мы заставили детей ждать слишком долго. Давай познакомимся.

Я веду Клару в гостиную, где Сесилия все еще погружена в книгу, а Дэнни начал гонять свой Бэтмобиль, судя по всему, у него их несколько итераций, и он гоняет взад-вперед по кирпичам перед камином, имитируя погоню. Сесилия поднимает глаза, как только мы входим, и на ее лице появляется любопытное выражение.

— Это моя подруга Клара, — говорю я Сесилии, прежде чем она успевает что-то сказать. — Она хотела встретиться с вами и потусоваться сегодня.

— А мой папа знает? — Спрашивает Сесилия, как всегда чопорный скептик. Ее глаза немного сужаются, и я впервые понимаю, что ее отношение ко мне, когда я только приехала, не было личным. Она подозревает всех. Что, собственно, возможно, сослужит ей хорошую службу в мире как женщине, когда она вырастет.

— У меня не было возможности спросить его, — признаюсь я. — Но Клара — очень близкая подруга. Я знаю ее всю жизнь. Так что я уверена, что он не будет против.

Выражение лица Сесилии говорит мне, что она не совсем уверена в этом. Но она просто пожимает плечами, закрывает книгу и встает с дивана.

— Ты собираешься играть с нами в бейсбол? — Спрашивает она Клару, которая пожимает плечами.

— Я не против. — Клара смотрит на меня, и я киваю.

— Пойдемте на задний двор, ребята.

Мы отправляемся на задний двор, где вместо обычного треугольника образуем квадрат, поскольку у нас есть четвертый человек. Если Клара и не планировала провести день, бросая бейсбольный мяч туда-сюда со мной и двумя детьми, с которыми она познакомилась только сегодня, она не показывает никаких признаков того, что ей не нравится. Она широко улыбается, когда мы бросаем мяч туда-сюда, вокруг квадрата, а затем туда-сюда по углам, пробуя разные схемы, чтобы Дэнни был начеку. Когда мы все вспотели и устали, Сесилия спрашивает, не пора ли в бассейн, и, когда я киваю, она хватает брата за руку, и они оба рвутся через лужайку к домику у бассейна.

— Я принесу тебе купальник, если ты хочешь залезть в воду, — предлагаю я Кларе, и она с любопытством смотрит на меня.

— А ты разве не собираешься плавать?

Я колеблюсь. Если я скажу нет, это вызовет еще больше вопросов, на которые я не хочу отвечать. Я уловила, как она смотрела на меня раньше, когда я стояла под жарким солнцем и бросала мяч в джинсах и кофте с длинными рукавами. Она не будет настаивать на ответах, которые я не хочу давать, но и я не хочу ее волновать.

Я быстро обвожу взглядом двор. Сегодня нет никаких ландшафтных дизайнеров, а бассейн расположен довольно далеко от дома. Габриэля тоже сейчас нет дома. Вряд ли кто-то, кроме Клары и детей, увидит меня, а мне так хочется залезть в бассейн. Сейчас жарко, я потею, а прохладная вода кажется просто блаженством.

— Конечно, — быстро говорю я ей. — Я просто имела в виду, что возьму тебе один, пока беру свой.

Мы все возвращаемся в дом, Сесилия и Дэнни бегут в свои комнаты за купальниками, а Клара следует за мной в мою комнату, пока я иду за своим. Она издает тихий свист, когда мы входим в комнату, и ухмыляется, когда я оглядываюсь на нее.

— Это действительно что-то, — говорит она, оглядываясь по сторонам. — Обычная комната для гостей, да?

— Ты уже бывала в моей комнате дома. — Я качаю головой, слегка закатывая глаза. — Это не так уж и безумно.

— Я просто говорю, что она примерно такого же размера, как и вся моя квартира. Я действительно подумываю о том, чтобы поискать работу няни, — говорит она со смехом.

— Вот почему я сказала, что не хочу переезжать к тебе. Представь, как было бы тесно.

— Но я бы сделала это ради тебя, — быстро заверяет Клара. — Но я рада, что ты нашла эту работу, Белла, честное слово. Я видела тебя там, когда мы играли в мяч, и ты выглядела искренне счастливой. Честно говоря, я не думала, что ты так уж любишь детей, но, похоже, ты отлично проводишь время.

— Я до сих пор не знаю, нравятся ли мне дети, — признаюсь я. — Но эти дети мне нравятся, и я думаю, что это самое главное.

Я достаю два купальных костюма, пару плавок, которые я засунула в дальний ящик. Красный с белой каймой я бросаю Кларе, так как он привлекает больше внимания, а черный с высокой горловиной и толстыми бретелями беру себе. Честно говоря, не знаю, зачем я его купила, это не та вещь, которую я бы надела в те времена, когда вообще носила купальники, но я рада, что он у меня есть. Сейчас надеть бикини было бы невозможно.

Мы быстро переодеваемся, накидываем поверх купальников свою одежду и, прихватив Сесилию и Дэнни, отправляемся обратно в бассейн. Клара испускает завистливый вздох, когда я открываю ворота в бассейн, и тут же опускается в шезлонг и начинает намазывать ноги кремом для загара.

— Я и забыла, как мне не хватало возможности приходить к тебе домой и пользоваться бассейном. Да и день для этого просто идеальный.

Это был идеальный день для бассейна. Пальцы немного дрожат, когда я начинаю стягивать футболку через голову, но ничего не остается, как раздеться до плавок. Сесилия и Дэнни уже намазались кремом для загара и бегут в воду. Клара деловито заканчивает наносить лосьон на руки, чтобы сделать то же самое. Если я буду продолжать медлить, то это приведет к тому, что я вообще не смогу остаться в купальнике.

Я быстро обвожу взглядом периметр дома. Вокруг никого нет. Я сжимаю пальцами подол рубашки и стягиваю ее через голову.

О, Боже. Ветерок обдувает мою перегретую кожу, и я знаю, что прохладная вода будет не менее приятной. Я стараюсь не обращать внимания на слабое ощущение ползания по коже от того, что я так обнажена, и расстегиваю пуговицу на джинсах, стискивая зубы от паники, которая, как я чувствую, начинает разгораться прямо за пупком.

Никто на тебя не смотрит, напоминаю я себе. Никто не собирается причинять тебе боль. Людей, которые могли бы это сделать, здесь нет. Они не видят тебя. Ты в безопасности. Клара здесь, и только мы с ней и двумя детьми прекрасно проводим время в бассейне. Все в порядке, — повторяю я про себя, делая глубокий вдох и спуская джинсы с бедер.

Я складываю одежду, чтобы выиграть еще немного времени, прежде чем позволить кому-то увидеть выражение моего лица, желая еще немного успокоиться. Я кладу их на шезлонг и наконец поворачиваюсь к Кларе, которая закрывает бутылку с солнцезащитным кремом.

— Можно мне немного?

— Конечно. — Она бросает его мне с ухмылкой. — Увидимся в воде!

Я смотрю, как она идет к доске для прыжков в воду и аккуратно ныряет в нее, гладкая, как рыба. Сесилия хлопает в ладоши, на ее лице появляется сияющее выражение, и я вспоминаю, как она говорила, что хочет попробовать себя в школьной команде по плаванию. Надо бы рассказать об этом Габриэлю, если он еще не знает, думаю я, размазывая по рукам солнцезащитный крем, и ощущаю при мысли о нем поразительное покалывание. Не то беспокойство, которое я ощущала секунду назад, пока раздевалась, а что-то другое. Что-то похожее на то, что я чувствовала прошлой ночью.

На кратчайшие мгновения я представляю его здесь, с нами. Представляю, как он смотрит на меня, когда я растираю крем для загара по бедрам, следуя за длинной линией ног, окидывая взглядом мою фигуру в облегающем цельном купальнике. Я представляю, как его взгляд останавливается на моих бедрах, груди, поднимается вверх и смотрит на мои губы, как он делал это прошлой ночью, и на мгновение я чувствую себя нормально. Мысль о том, что он смотрит на меня, не приводит меня в ужас, как это обычно бывает, когда я ловлю на себе взгляды мужчин на публике. Мысль о том, что он хочет меня, не кажется мне чем-то страшным.

Но потом я представляю, как он подходит ближе, берет у меня из рук солнцезащитный крем и выливает немного на свою ладонь. Я представляю, как он проводит рукой по моей спине, прикасается к моей коже, и все во мне на секунду замирает, дыхание становится резким, учащенным, я прижимаю руку к груди и пытаюсь удержаться от приступа паники.

— Эй, Бел, ты в порядке? — Клара говорит из бассейна, выбивая меня из колеи. — Мы все ждем тебя!

— Да, я в порядке! — Кричу я в ответ. — Просто слежу, чтобы не пропустить ни одного места. Не хотелось бы обгореть на солнце.

Я решительно вытесняю из головы все мысли о Габриэле, наношу последние капли солнцезащитного крема и иду к ним троим в бассейн.

Вода в нем такая же блаженная, как я и предполагала. Я давно не плавала, с прошлого лета, и это невероятное ощущение. Я опускаюсь в прохладную воду, наслаждаясь контрастом между палящим солнцем и кристально чистой водой, омывающей мою кожу, и делаю медленный вдох.

Я столько всего упускаю, — немного грустно думаю я. Я должна найти способ поправиться.

Мой психиатр сказал, что прошло всего несколько месяцев. Что на исцеление от того, что со мной произошло, уходят годы, и что, возможно, полного выздоровления не будет. Что мне следует ожидать, что у меня всегда будут сохраняться остатки посттравматического стрессового расстройства, которое мне диагностировали, что я должна научиться жить с этим. Депрессия, тревога, кошмары, вздрагивание от теней, страх перед любым прикосновением или физической близостью, все это теперь часть моей жизни. Я должна научиться сосуществовать с ними, если они не исчезнут.

Это правда, что прошло всего несколько месяцев. Но мне от этого не легче. Эти несколько месяцев кажутся мне целой жизнью. Я не хочу и дальше терять куски своей жизни из-за этого, снова и снова задаваться вопросом, не буду ли я чувствовать себя оболочкой самой себя в течение многих лет. Вдруг мне уже будет за тридцать, и я окажусь в ловушке брака без любви и собственных детей, прежде чем начну чувствовать себя лучше или, что еще хуже, если принуждение к этому действительно сделает меня уверенной в том, что я никогда не смогу восстановиться. Вдруг я всегда буду чувствовать себя так, потому что будущее, которого хочет для меня отец, можно только отложить, но не избежать совсем?

Я хочу больше таких моментов. Чувствовать себя счастливой, свободной, плескаться в бассейне с моей лучшей подругой и двумя милыми детьми, о которых я должна заботиться, и впервые в жизни ощущать, что у меня есть цель и направление.

Мы остаемся в бассейне до тех пор, пока Агнес не зовет нас на обед, и я заставляю Сесилию и Дэнни вытереться, все мы переодеваемся в свою одежду и идем в дом, чтобы пообедать сэндвичами с лимонным куриным салатом и картофелем фри. Клара как минимум дважды хвалит Агнес за ее стряпню, что, как я могу сказать, немного смягчает отношение пожилой женщины к ней, а затем я веду детей наверх, чтобы они поспали.

Когда я спускаюсь, Клара уже в гостиной.

— Здесь действительно очень мило, — говорит она, подворачивая ноги под себя, когда садится в кресло. — Здесь больше похоже на дом, чем в доме твоего отца. — Она морщится. — Прости, если я не должна так говорить, но…

— Нет, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я чувствую то же самое. Мой дом всегда казался таким холодным. Он похож на место для жизни, а не на дом. Этот дом совсем не похож на него.

— Как долго ты собираешься здесь оставаться? Габриэль что-нибудь говорил об этом?

Я качаю головой.

— Я думаю, это что-то вроде неопределенности. — От одного только произнесения этого вслух, от его непостоянства у меня сводит живот. — Думаю, сначала он просто хотел узнать, нравится ли мне эта работа. Смогу ли я нормально устроиться. А потом… думаю, многое зависит от моего отца. В конце концов, если он скажет, что хочет, чтобы я вернулась домой, я должна буду это сделать. В противном случае он меня отлучит, и… — Я пожимаю плечами. — Я не знаю, что бы я тогда делала.

— Но ты работаешь на Габриэля, — заметила Клара. — Ты уже сказала, что он с пониманием относится к твоей ситуации, верно? И что, если твой отец прикажет тебе вернуться домой до того, как Габриэль захочет, чтобы ты перестала на него работать? Разве он не мог бы просто заплатить тебе напрямую, если бы твой отец отрезал тебя от работы?

Я прикусила губу. Честно говоря, я об этом не думала. Я даже не рассматривала возможность того, что смогу договориться с Габриэлем отдельно, если наступит день, когда отец захочет, чтобы я ушла, а Габриэль захочет, чтобы я осталась. Мысль о том, чтобы взять ситуацию под свой контроль, пойти на такой риск, пугает меня больше, чем немного. Но я отбрасываю эту мысль, потому что она кажется мне малейшей толикой возможности, — как что-то, что может сработать, если и когда придет время.

— Об этом стоит подумать, — медленно говорю я. — Не знаю, так ли все просто. Но такая возможность точно есть.

Мы отдыхаем в гостиной, пока Сесилия и Дэнни не закончат дремать, болтаем о работе Клары и о том, чем она занимается в городе. Как только мы собираем детей, я показываю ей кинозал, от которого она в восторге, и мы устраиваемся в нем, чтобы посмотреть один из списка документальных фильмов о природе, которые Сесилия и Дэнни обещали посмотреть.

Габриэля еще нет дома, когда все заканчивается, поэтому мы идем в гостиную, пока ждем его. Мы с Кларой сидим на диване и разговариваем, а Сесилия и Дэнни читают, когда я слышу звук шагов, входящих в гостиную. Я знаю, что это Габриэль. Мое сердце делает небольшое сальто в груди, и мне совершенно не хочется исследовать его более тщательно. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, намереваясь представить Клару.

Мое сердце замирает, когда я вижу выражение его лица. Его рот сжался в тонкую линию, челюсть напряжена, и он выглядит взбешенным. Не любопытство или даже легкое раздражение, а злость. Он скрещивает руки на груди, и я чувствую, как у меня сводит живот, когда он хмурится еще сильнее.

— Белла, что, черт возьми, происходит? — Его голос звучит резко и разносится по комнате, и Сесилия с Дэнни замирают на полпути, вскакивая, чтобы побежать к нему. Они опускаются обратно на пол, беспокойно переглядываясь между собой, словно не понимая, почему он так разозлился.

— Я… — Горло словно сжимается. — Это Клара. Я уже рассказывала тебе о ней, она моя лучшая подруга. Я спросила ее, не хочет ли она прийти ко мне после обеда, просто пообщаться, пока я буду присматривать за Сесилией и Дэнни…

Я прервалась, потому что не похоже, что мои объяснения помогают. Кажется, что они только усугубляют ситуацию. Как будто каждое мое слово злит его еще больше.

— Ты пригласила в дом незнакомца без спроса? — Его голос острый как нож, гнев сквозит в каждом слове. Я чувствую, как напрягаюсь, мой разум начинает медленно и мутно соображать, страх сжимает мой живот и грудь, когда я физически реагирую на звук сердитого мужского голоса, направленного на меня. — Сесилия, Дэнни, идите и найдите Агнес. — Габриэль смотрит на них, его голос немного смягчается. Он поднимает глаза на Клару, которая выглядит крайне неловко. — Я был бы признателен, если бы вы отправились сейчас же домой. У меня есть водитель, который может отвезти вас, если…

— Я уже звоню в такси. — Она размахивает телефоном, на ее лице появляется принудительная улыбка. — Извините за это, мистер Эспозито. Я не хотела вмешиваться.

Клара смотрит на меня.

— До скорой встречи, Бел, — бормочет она и встает, торопясь выйти из комнаты, чтобы дождаться своего такси. Я не могу ее винить, по крайней мере, для меня гнев Габриэля ощущается как физическое явление. Я пытаюсь бороться с реакцией на него, пытаясь понять, действительно ли он так зол, как кажется, или я слишком остро реагирую, но не могу сосредоточиться на своих мыслях.

— Я рад, что дал тебе понять, что ты часть семьи в этом доме, Белла, но это все еще работа, — продолжает Габриэль. — Прежде чем приглашать кого-либо, тебе следовало согласовать это со мной. Я бы хотел лично познакомиться с Кларой, прежде чем она окажется рядом с моими детьми.

— Мне очень жаль, — шепчу я. — Я знаю ее очень хорошо, уже давно, так что я не думала…

— Ты не думала. Правильно. Я уверен, что ты прекрасно ее знаешь, а я — нет, и в этом кроется проблема. — Голос Габриэля ожесточился. — Я рассчитываю, что это больше не повторится. Если ты хочешь, чтобы она была здесь в будущем, я хочу сначала сам с ней встретиться.

Я киваю, горло сжимается так сильно, что кажется, я вот-вот разрыдаюсь. Мои руки дрожат, и я чувствую, как вздрагиваю при каждом слове, отшатываясь, словно от физического удара. Паника охватывает меня, и мне нужно уйти, подняться наверх, пока Габриэль не понял, насколько все плохо. Насколько я близка к своему разоблачению.

— Мне жаль, — повторяю я. — Я не буду… Этого больше не повторится. — Я вскакиваю с дивана, ожидая, что Габриэль продолжит говорить, скажет что-нибудь или попросит меня пока не уходить, но он ничего не говорит. Я отступаю назад, паника охватывает меня, когда я понимаю, что мне придется обойти его, чтобы выйти из комнаты. Он никогда не причинял мне вреда, и я никогда не думала, что причинит, но мой разум не может отделить его от тех, кто причинил мне боль прямо сейчас. Я не могу мыслить здраво. — Я… — Я не могу придумать, что еще сказать и бросаюсь обходя его, прикусывая губу так сильно, что чувствую вкус крови, и пытаюсь не заплакать, пока не выберусь из комнаты, затем бегом пробираясь к лестнице и к своей спальне, радуясь, что по пути туда не вижу ни Агнес, ни детей. Добегая до своей комнаты, я забегаю внутрь и закрываю дверь, и тут же начинают наворачиваться слезы.

Он собирается уволить меня. Он злится на меня. Он так зол — я даже не знаю, так ли он зол, как мне кажется. В голове все перепуталось, страх проникает во все мои мысли и эмоции, пока я не перестаю понимать, что реально, а что нет, а сердце бьется так сильно, что становится больно. Я сжимаю руки в кулаки, чувствую, как ногти впиваются в ладони, прижимаю их ко рту, опускаюсь на пол и начинаю рыдать.

Я не знаю, как долго я просидела там, плача. Я знаю, что ни за что не пойду ужинать. В конце концов я переодеваюсь в домашние брюки и мягкий свитер и ложусь в кровать с книгой, но не могу сосредоточиться. Когда раздается стук в дверь, я чуть не выпрыгиваю из кожи, прижимая костяшки пальцев ко рту, чтобы подавить вздох.

— Белла? — Габриэль зовет с другой стороны. — Ты придешь сегодня на ужин? Агнес нужно знать, накрывать тебе место или нет.

В его голосе нет злости, только усталость. Но звук его голоса вызывает во мне новый прилив паники, которая только усиливается, неужели я теперь буду бояться его? Один спор, и все разрушено? Неужели я все испортила из-за одной ошибки?

— Нет, — шепчу я, и мой голос срывается. Я прочищаю горло и повторяю чуть громче. — Нет, — удается мне. — Прости. У меня болит голова. Я просто лягу спать пораньше.

— Ну хорошо. — Мне кажется, я уловила нотки разочарования в голосе Габриэля, но я не могу быть уверена.

Я слышу, как он уходит, и мои плечи немного расслабляются. Но ужас от того, как все сложится завтра, остается, пока я принимаю душ и готовлюсь ко сну. Забравшись под одеяло, я достаю пустой пузырек с таблетками и кручу его в руке. После того что случилось сегодня, я еще больше боюсь того, что произойдет, когда я усну. Меня будут мучить кошмары, я уверена в этом. А если это потревожит Габриэля…

Я плотно закрываю глаза, стараясь не думать о том, что меня могут отправить обратно домой, о браке, который будет ждать меня почти сразу, если я вернусь. Но страх пробирается сквозь меня, не давая уснуть, пока бешено колотящееся сердце и мысли не выматывают меня настолько, что я отключаюсь.

Я иду к алтарю. Петр стоит там, ожидая меня, и на его лице выражение удовлетворения, которое я не совсем понимаю. Но мне сказали, что этот брак должен был компенсировать то, что его «обманули» с Джией Д'Амелио, моей кузиной, так что, возможно, удовлетворение заключается в том, что он все еще женится на дочери мафии. Пусть и на более низкой, но все же…

Я нервничаю, но какая-то часть меня немного надеется. Он молод, по крайней мере, и красив. Я боюсь Братвы, как и все дочери мафии, и мы все знаем, почему Сальваторе увел Джию от него у алтаря — сплетни ходят уже несколько недель. Он думал, что Петр причинит ей вред. Что она не в безопасности.

Поэтому меня отдали ему.

Но Сальваторе обещал, что я буду в безопасности. Мой отец обещал, что я буду в безопасности. И я пыталась смотреть на это с оптимизмом. Говоря себе, что, возможно, все будет не так уж плохо.

Я слышу звуки хлопающих дверей церкви. Была музыка, но теперь она искажается, и я слышу крики, и они сменяются выстрелами. Я чувствую, как меня хватают за руки и тащат назад за алтарь, в заднюю часть церкви. Я протестую, что выхожу замуж, что должна выйти замуж, но там только смех, грубые голоса, говорящие мне, что никакой свадьбы не будет. Я не буду невестой. Но меня все равно куда-то везут. Петр имеет на меня право, даже если он не собирается делать меня своей женой.

В ушах звенит от выстрелов. Руки теплые и влажные, а когда я опускаю взгляд, то вижу брызги крови на букете, который я все еще держу в руках, и на своем белом платье. Сначала я удивляюсь, почему не чувствую боли, а потом понимаю.

Это не моя кровь.

Мне больно от рук. Голоса кричат мне, заставляя не бороться, говоря, что оно того не стоит, и что я сделаю только хуже. Я удивляюсь, почему у меня болит горло, и понимаю, что это потому, что я тоже кричу. Я кричу…

Я просыпаюсь в темноте, задыхаюсь, слезы текут по лицу. В горле першит и саднит, я зажимаю рот рукой, и меня охватывает паника.

Если я кричала…

Дверь открывается, и я испускаю еще один, внезапный крик страха.