Порочное искушение

9

ГАБРИЭЛЬ

Проснувшись утром в первый день пребывания Беллы в доме, я чувствовал себя более взволнованным, чем когда-либо за долгое время. В глубине души я знаю, что это был правильный выбор. Я бы не предложил ей работу, если бы не был в ней уверен. Но я видел ее неуверенность, когда она впервые ужинала со всеми нами, ее нервозность. И Сесилия была настроена более резко, чем я ожидал.

Впрочем, я ожидал чего-то подобного. Я пытался дать понять, что Белла ни в коем случае не заменит им мать, или Агнес, если уж на то пошло, но всегда было трудно пригласить кого-то нового для ухода за ними. Но ее поведение за обеденным столом вчера вечером заставило меня забеспокоиться: возможно, это был неправильный выбор.

Будильник прозвенел, как всегда, в шесть, и я встал с кровати, отправившись в ванную, чтобы побрызгать на лицо холодной водой, прежде чем переодеться в тренировочную одежду. В этот час в доме все еще тихо, и я спускаюсь по лестнице, не включая свет, наслаждаясь прохладной, тусклой тишиной дома до того, как Агнес придет примерно через час и начнет работать над завтраком. Я прохожу весь путь до тренажерного зала в подвале и наконец включаю свет.

Домашний тренажерный зал — одна из тех вещей, которые я наиболее тщательно обустраивал в этом доме, наряду с библиотекой и кинозалом. Он большой, и в нем достаточно места, чтобы разложить все, что мне может понадобиться. С одной стороны, лежат толстые маты для растяжки, упражнений на земле и тренировок по боевым искусствам, а в дальнем конце висит боксерский мешок. Есть беговая дорожка и стационарный велосипед, хотя, как и Белла, если я хочу заняться кардио, то лучше выйду на улицу и побегу. Одна стена полностью зеркальная, на ней висит стеллаж со свободными весами, стойка для приседаний и несколько различных тренажеров. Практически все, что я хочу сделать в плане фитнеса, я могу сделать здесь.

Как только я погружаюсь в утреннюю тренировку, стресс исчезает. Я разминаюсь, делаю несколько раундов на боксерском мешке для кардио, а затем поднимаю тяжести, пока не прозвенит будильник. К этому времени я весь в поту, мои мышцы приятно болят, а нервы успокоены. Я могу лучше сосредоточиться на предстоящем дне и стараюсь думать только об этом, когда поднимаюсь наверх, чтобы принять душ, а не о красивой девушке, спящей этажом ниже.

Не думай об этом, напоминаю я себе, надавливая пяткой ладони на свой набухающий член, когда захожу в душ. В последние дни мое возбуждение стало более настойчивым, как будто пребывание рядом с Беллой разбудило давно дремлющее желание, которое не сильно беспокоило меня последние годы, но теперь меня беспокоит то, что я чувствую это. Я не хочу испытывать к ней влечение, и не в последнюю очередь потому, что это кажется неправильным во многих отношениях. Она моложе меня, хотя и ненамного, и к тому же я ее работодатель. Она достаточно доверяла мне, чтобы согласиться на эту работу, приехать и жить здесь, в моем доме, якобы под тем предлогом, что я не стану пользоваться ее преимуществами или пытаться соблазнить ее.

По-моему, дрочить в душе, думая о ней, это уже переходит все границы, даже если она никогда об этом не узнает. Но, блядь, если бы не это, мне было бы труднее держать руки подальше от себя, чем в течение долгого времени. Адреналин от тренировки только усложняет задачу, я всегда возвращался наверх после тренировки к женщине, тепло спящей в нашей постели, стремясь разбудить ее до того, как я уйду на работу.

И точно так же возбуждение исчезает, сменяясь тяжестью воспоминаний о горе в моей груди и чувством вины за то, что я вообще так думал о Белле. Я заканчиваю смывать воду, все мысли о физическом удовольствии улетучиваются, и я выключаю воду, высыхаю и одеваюсь в рекордное время.

Внизу Агнес уже ждет меня на столе с буррито и кофе.

— Ты слишком добра ко мне, — говорю я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, прежде чем сесть. Она уже давно перестала быть для меня работником.

— Прекрати это. Ты заслуживаешь всего этого и даже больше, — говорит она мне, похлопывая по плечу. — Когда ты сказал Белле спуститься?

— Я сказала ей, что Дэнни и Сесилия обычно встают около восьми или чуть позже. — Я проверяю свои часы. — Сейчас только семь тридцать. — Я оглядываюсь на нее. — Что ты думаешь?

— О мисс Белле? — Агнес приподнимает бровь. — Она очень красива. И молода. И не помолвлена, судя по отсутствию кольца и тому факту, что она здесь…

— Не начинай, — простонал я, качая головой и потянувшись за кофе. — Она няня, Агнес. Мой работник.

— Как и я, — замечает Агнес. — И ты не относишься ни к Альдо, ни ко мне как к сотрудникам.

— Нет, я отношусь к вам как к членам семьи. Так же я намерен относиться и к Белле. Только не так… — Я хмуро смотрю на нее. — Почему мне кажется, что ты мне не веришь?

Агнес пожимает плечами, в уголках ее рта все еще играет озорная улыбка.

— Я просто говорю, что меня удивляет, что ее отец позволил ей это. Молодая, незамужняя женщина, работающая няней? Из семьи Д'Амелио? Я не знаю всего о кругах, в которых ты вращаешься, Габриэль, но я знаю достаточно за годы работы на твоих родителей, и теперь ты… ее отец что-то подстраивает. Или это так, но ты просто не хочешь этого признать.

— Нет, — твердо говорю я ей. — Это не имеет никакого отношения к делу, а все дело в том, что я не хочу снова жениться. А что касается ее отца… — Я покачал головой. — Я уверен, что он отдаст ее мне, если я попрошу, но у него нет никаких скрытых мотивов. Я в этом уверен.

— Ммм… — Агнес все еще ухмыляется уголками рта. — Конечно.

Я вздыхаю, потянувшись за половинкой своего буррито.

— Я имел в виду, что ты думаешь о ней на данный момент. И насколько хорошо она справится с тем, для чего я ее нанял.

Агнес поджала губы.

— Она нервная штучка. И Сесилия не самая большая ее поклонница. Я думаю, она может попытаться воспользоваться ее беспокойством, она нервная, как кролик. Но все это для нее в новинку: новый дом, новая работа, так что я могу ее понять. Она, кажется, счастлива быть здесь, так что я уверена, что как только она освоится, все будет хорошо.

Я чувствую, как немного расслабляюсь при этих словах. Агнес хорошо разбирается в людях, и ее одобрение много значит.

— Хорошо, — говорю я ей, откусывая кусочек от своего буррито. — Посмотрим, как пройдет сегодняшний день.

Мой разум задерживается на том, как идут дела в течение дня, мелькают мысли о беспокойстве, когда я сижу на совещаниях по видеосвязи и просматриваю бумаги. Это скучный день, мало чем можно заняться, кроме как сидеть в офисе и догонять корреспонденцию, и к тому времени, когда я уже достаточно закончил, чтобы отправиться домой, я готов вернуться в дом и узнать, как прошел день. Агнес знает, что нужно звонить мне, если что-то пойдет не так, но я не получил от нее ни одного сообщения, поэтому предполагаю, что все в порядке.

Это подтверждается, когда я захожу в дом, и меня тут же встречают оба моих ребенка, радостно бросаясь ко мне. Я вижу, как Белла немного отстает от них, на ее лице появляется неуверенная улыбка, и только потом она останавливается на месте, прижимая руку к ребрам, когда улыбка сходит с лица.

Я не совсем уверен, что верю ей, когда она говорит, что это просто головная боль от солнца. Что-то не так. Но все, что она мне говорит, хорошо, первый день прошел без проблем, и я отбрасываю это мимолетное беспокойство.

Я не вижу ее больше до самого ужина. Я сижу в гостиной, без дела листаю книгу по истории морской торговли, когда вижу, как она проходит мимо, направляясь к лестнице. Должно быть, она только что пришла с пробежки. На ней более облегающая одежда, чем обычно, — пара обтягивающих черных леггинсов и рубашка с длинными рукавами, которая, вероятно, была свободной, когда она начинала заниматься, но теперь прилипла к телу от пота. Ее выбор одежды всегда ставит меня в тупик, на улице слишком тепло, чтобы бегать в рубашке с длинными рукавами, но эта мысль быстро отступает перед учащенным пульсом, когда я окидываю ее взглядом.

Она красивее, чем должна быть любая женщина. Ее каштановые волосы собраны в высокий хвост, они прилипли к щекам и затылку, и мои пальцы внезапно затрепетали от желания провести ими по ее коже и зачесать эти тонкие прядки волос назад. Ее кожа была бы горячей и влажной и при этой мысли мой член мгновенно стал твердым.

Блядь. Я стиснул зубы и на краткий миг не смог заставить себя отвести взгляд. Мои глаза скользят по изгибам ее бедер и задницы, с голодом вбирая ее в себя, и тут я понимаю, что делаю, мой член болезненно запульсировал.

Я отворачиваюсь и трясу головой, пытаясь прочистить ее. Когда я оглядываюсь, ее уже нет, она поднимается по лестнице, и я откидываюсь на спинку кресла, пытаясь подавить свое возбуждение. Я чувствую, как мой член упирается в ширинку, твердый и нетерпеливый, и желание гораздо сильнее, чем все, что я испытывал за последнее время.

После нескольких минут сканирования страниц книги, попыток сосредоточиться на деталях исторической оснастки корабля, а не на идеальной форме задницы Беллы и мягкости ее волос, прилипших к шее, мое возбуждение наконец ослабевает. Я снова погружаюсь в чтение, отгоняя все неуместные мысли, и остаюсь там, пока не наступает время ужина.

Когда я захожу в столовую, Белла уже там, помогает Агнес и детям накрывать на стол. Я удивлен, что она так быстро включилась в работу, это не совсем входит в ее обязанности, но очевидно, что она хочет быть частью всего происходящего и помогать везде, где только может. Мне тоже этого хочется, и я чувствую теплый прилив удовольствия от того, как легко все встает на свои места. Я замечаю, что она переоделась в свободные джоггеры и футболку с длинными рукавами на размер больше, чем нужно, и чувствую лишь облегчение.

Агнес приносит основное блюдо — глазированную свиную вырезку с картофельным пюре и запеченными овощами на гарнир и графин с вином, а также кувшин с водой. Альдо входит с черного хода, его волосы еще влажные после душа, и садится рядом с Агнес, а мы все занимаем места за столом.

Я был рад, что Белла приняла приглашение на ужин два вечера подряд, надеюсь, это означает, что она будет ужинать с семьей регулярно. Я смотрю на нее, пока убирается посуда, и говорю себе, что причина моей радости в том, что чем чаще она будет проводить время с семьей, тем больше стабильности будет между ней и детьми. Это не просто потому, что мне нравится, когда она рядом, говорю я себе, но трудно отрицать, что это тоже правда. Она все еще немного нервничает и волнуется, и я замечаю это теперь, когда Агнес обратила на это внимание, но она кажется более спокойной, чем вчера.

— Ты хорошо устроилась? — Спрашиваю я ее, когда еда подана и я наливаю себе бокал вина. Агнес и Альдо тоже наливают себе по бокалу, но Белла отказывается. — Тебе что-нибудь нужно?

Белла качает головой.

— Нет, все прекрасно, — уверяет она меня. — У меня нет никаких жалоб.

— Я видел, что ты выходила на пробежку. Понравилось ли тебе осматривать территорию? — Внутренне я корил себя за то, что задал этот вопрос, когда задавал его, меньше всего мне хотелось бы снова вспоминать вид Беллы, возвращающейся в дом в своей беговой одежде.

Белла кивает.

— Здесь прекрасно. Сады прекрасны, я хочу пойти и сделать несколько снимков.

— Ты любишь фотографировать? — Спрашиваю я, и Белла слегка вздрагивает, как будто я спросил что-то не то. Но она так быстро приходит в себя, что я почти сомневаюсь, не привиделось ли мне это, и кивает.

— Время от времени, — легкомысленно отвечает она. — А вот тропинка для бега очень хорошая. Я определенно буду пользоваться ею чаще.

Любопытно, как быстро она перешла от темы фотографирования, особенно если учесть, что это ее так заинтересовало. Но очевидно, что она не хотела продолжать разговор на эту тему, поэтому я оставляю ее в покое.

Сесилия рассказывает мне о бейсбольной «тренировке», которую они провели на улице, и о том, как они ходили купаться. Белла время от времени вклинивается в разговор, хвалит навыки Дэнни в бросках и рассказывает подробности документального фильма о природе, который они смотрели.

Меня поражает, как легко она вошла в ритм с ними обоими. Даже Сесилия, кажется, быстро к ней привязалась. И несмотря на ее очевидную нервозность, в ней есть какая-то яркость, которая добавляет что-то к разговору за ужином. Я обнаружил, что мне нравится, когда она здесь, так же, как и во время нашего «делового» ужина.

Если так пойдет и дальше, думаю я, потянувшись за бокалом вина, я захочу, чтобы она оставалась здесь как можно дольше. Масео это не понравится. Но я знаю, что его слабость — деньги и связи. Если я смогу предложить ему одну из этих вещей или обе, чтобы Белла оставалась до тех пор, пока она хочет остаться, то, возможно, мне удастся его уговорить.

Конечно, проблема в том, что, если Белла останется надолго, на годы, даже до тех пор, пока дети не перестанут в ней нуждаться, устроить ее брак будет гораздо сложнее. Мне это кажется крайне нелепым, но большинство мужчин в мире, который она занимает, не проявляют интереса к женщине в возрасте около тридцати лет, если только она не вдова. Белле будет трудно найти себе пару, и я не сомневаюсь, что это повлияет на решение Масео.

Я буду беспокоиться об этом, когда придет время, говорю я себе. Пока же Белла и дети счастливы и процветают, а Масео доволен тем, что я заплатил ему за первый месяц работы Беллы. Я не сомневаюсь, что деньги идут прямо в его карманы, а не в трастовый фонд для Беллы, но все, что нужно Белле, здесь есть. Это уже другая проблема, которую я могу решить позже, если понадобится.

— Что вы скажете о фильме? — Спрашиваю я Дэнни и Сесилию, когда мы доедаем десерт, и Дэнни слегка подбадривает, а Сесилия с нетерпением кивает. Я переглядываюсь с Беллой. — Хочешь присоединиться к нам?

Она колеблется всего секунду, а потом кивает.

— Конечно, — соглашается она и встает. Я не могу не заметить, что она съела совсем немного пирожного с помадкой, которое Агнес подала на десерт. Она также только ковырялась в своем ужине. Несмотря на то, что она утверждает, что у нее нет никаких пищевых отклонений, ей, похоже, трудно есть.

Это просто часть ее обустройства. Понятно, что она испытывает некоторую тревогу, но это не влияет ни на что важное, поэтому я не спрашиваю ее об этом. Если она захочет рассказать мне, я полагаю, она это сделает.

Мы все помогаем Агнес убрать со стола, а затем вчетвером отправляемся в кинозал, после того как дети пожелают Агнес и Альдо спокойной ночи. Я выбираю мультфильм, который, как я знаю, нравится им обоим, даю попкорн и позволяю им выбрать коробку конфет на двоих. Белла сворачивается калачиком на противоположном конце дивана от того, где я сижу с Сесилией и Дэнни, но, приглушив свет, я вижу, что она расслабилась в своем углу дивана, натянув одеяло на ноги, и на ее лице мелькает улыбка.

Я вижу, как она расслабляется на протяжении всего фильма, даже иногда смеется, наклоняясь, чтобы шепнуть что-то Сесилии во время особенно смешного момента. Я часто смотрю на нее и вижу, как она общается с моими детьми, как она заставляет их улыбаться, и это заполняет мою грудь, которая болела уже очень долгое время.

Когда фильм заканчивается, Белла встает, складывая одеяло.

— Я отведу их наверх и подготовлю ко сну, — говорит она мне, и Сесилия с Дэнни наклоняются ко мне, чтобы поцеловать на ночь, после чего Белла уводит их готовить ко сну. Я наблюдаю, как она выпроваживает их, и меня охватывает чувство покоя.

Это было правильное решение, думаю я, когда за ними закрывается дверь.

И я чувствую себя лучше, чем когда-либо за долгое время.