27

ГАБРИЭЛЬ

Она засыпает почти сразу, дышит мягко и глубоко, такого сна у нее без лекарств я еще не видел. Я не могу побороть чувство удовлетворения, которое испытываю при этом. Женщина, лежащая в моих объятиях, на миллион миль отличается от испуганной версии Беллы, которая совсем недавно просыпалась с криками от кошмаров. И ее упорство, ее настойчивость заставляют меня еще больше восхищаться ею.

Я устал, но сон не приходит ко мне так же легко, как к Белле. Я хочу лежать здесь и вспоминать, как она прижимается ко мне, как ее теплое, стройное тело изгибается в моем. Прошло так много времени с тех пор, как у меня это было. С тех пор как я засыпал с кем-то еще так близко ко мне. Когда я обнимал кого-то после близости и чувствовал, как она засыпает в моих объятиях.

Я хочу запомнить все это — ее тихое дыхание, растрепанные волосы, падающие мне на плечо, шелковистую влажность ее кожи под моими пальцами. Все это, так же сильно влияет и на меня, как и ощущение того, что я нахожусь внутри нее, акт того, что я наконец-то научил ее, что значит получать удовольствие от секса, а не боль.

Я более чем немного потрясен. С каждым шагом, который мы с Беллой делали, я не мог игнорировать тяжесть того, что мы делаем вместе, близость этого, которая больше, чем просто обычные первые разы. С ней все это значит гораздо больше, потому что она так сильно доверяет мне, и так полно отдалась мне.

Я думал, что это не будет сильно отличаться от всего остального, что мы делали. Я говорил ей правду, когда говорил, что никогда раньше не был ни у кого первым, но не ожидал, что это окажет такое сильное влияние.

Я не хочу отпускать ее. Я не хочу, чтобы все закончилось этой ночью. Теперь между нами все должно быть кончено, наступающее утро — то, что разрушает нашу близость, и я не знаю, как я могу вернуться к тому, что было раньше. Как я могу притвориться не то, чтобы это никогда не происходило, но и что это нечто, что можно легко спрятать в прошлое, пока мы продолжаем жить после.

Я забочусь о ней. Я хочу ее — сейчас, как никогда. Возможно, я даже влюбляюсь в нее, и это чертовски пугает меня, потому что я не представляю, насколько глубоко я могу проникнуть в это чувство, если позволю ему возникнуть. Я уверен, что в какой-то момент я разочарую ее. Будет что-то, чего я не смогу дать, мои страхи потери и старые раны отравят все новое, что мы попытаемся создать, и я разобью ей сердце.

Она заслуживает лучшего, чем я. Это — подталкивать ее к тому, что ее ждет будущее с кем-то таким же блестящим, ярким и жаждущим, как она, это все, что я могу для нее сделать. Все, что я должен для нее сделать. Это не может повториться. Один раз — так мы договорились. Теперь мы не можем изменить правила. А когда мы проснемся, все линии придется перерисовывать заново.

Я успокаиваю себя тем, что до сих пор мы справлялись с этим. Мы будем делать это снова.

Главное, чтобы я не потерял ее совсем.

* * *

Когда я просыпаюсь, то оказываюсь перед Беллой. Ее мягкие изгибы прижаты к моим, мой член твердо стоит на ее спине, и соблазн перевернуть ее и вылизывать ее киску, пока она не проснется, а потом зарыться в нее, почти невыносим. Но я заставляю себя встать с кровати, одеваюсь и оставляю ее спать, а сам отправляюсь вниз на тренировку. Мое тело протестует против этого решения на каждом шагу.

Сосредоточиться почти невозможно. Мы тренируемся вместе уже пару недель, стабильно, и делаем гораздо больше. Мой спортзал, мое личное убежище, теперь заполнен воспоминаниями о том, как Белла выкрикивает мое имя, как я впервые прикасаюсь к ней дюжиной разных способов, как она впервые прикасается ко мне в ответ. Трудно заниматься спортом с эрекцией, а моя никак не хочет спадать. Я сдаюсь на полпути, упираюсь коленом в скамью, освобождаю член и обхватываю его рукой, быстро и жестко поглаживая себя под слайд-шоу воспоминаний о Белле в моем сознании.

Когда я кончаю, этого уже недостаточно. Я не думаю, что что-то еще, кроме нее, когда-либо будет достаточно хорошим, когда-либо снова. Эта мысль угнетает, потому что я уже знаю, что давно перестал хотеть женщин наобум. Я хочу Беллу, и, хотя я никогда не стану давить на нее, требуя большего, чем она готова дать, мысль о том, что мне дали попробовать нечто столь совершенное, а потом потерять это, заставляет мою грудь болеть.

И все же я не хочу возвращать все назад. Даже если я больше никогда не прикоснусь к ней.

Когда я возвращаюсь наверх, чтобы принять душ, Беллы уже нет в моей постели. А когда я спускаюсь обратно, то застаю ее в фойе в тренировочной одежде, достающей наушники.

Она резко поднимает голову, услышав мои шаги, и встречает мой взгляд. Я чувствую неловкость между нами, вопрос о том, как нам вернуться к нормальной жизни, когда прошлой ночью мы были так близки, как только могут быть близки два человека.

— Доброе утро. — Ее голос мягкий, ровный, и я прочищаю горло.

— Ты хорошо спала?

Она кивает.

— Я подумала, что будет лучше, если я встану до твоего возвращения. Я собираюсь просто пробежаться. Наверное, будет лучше, если мы какое-то время не будем заниматься вместе. Пока все не придет в норму. — Ей удается улыбнуться, хотя это выглядит вынужденно, и я задаюсь вопросом, действительно ли это так легко для нее. Может, она просто закрыла дверь в последние пару недель, когда добилась того, чего хотела?

Я так не думаю. Я думаю, она так же, как и я, стремится к нормальной жизни и чувствует, что между нами уже никогда не будет все по-старому. Я вижу это по тому, как ее улыбка слегка подрагивает в уголках, как она быстро отходит от меня, словно боится, что передумает.

— Увидимся. — Она сохраняет улыбку на губах и направляется к задней двери. Она проходит через кухню, мимо Агнес, которая смотрит на нее, а затем на меня.

— Габриэль. — Агнес щелкает языком, ставя передо мной тарелку. — Надеюсь, этим прекрасным утром ты расскажешь мне, что вы с мисс Д'Амелио официально оформили отношения.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Я поднимаю вилку, намереваясь не ввязываться в этот разговор, но Агнес никогда не понимала, что значит оставить все как есть. И сейчас она не собирается начинать.

— Я знаю, что ты не настолько слеп, чтобы не видеть того, что находится прямо перед твоим лицом. — Агнес качает головой. — Она идеально подходит тебе, Габриэль. Она идеальна для этой семьи. И я вижу, как вы двое смотрите друг на друга.

— Как бы то ни было. — Я тянусь за маслом, изо всех сил стараясь не смотреть ей в глаза, но я чувствую, как Агнесса смотрит на меня, и я наконец сдаюсь, сажусь и смотрю на нее. — Я не могу снова влюбиться, Агнес. Мы уже говорили об этом. — Я бросаю на нее умоляющий взгляд, который говорит ей, что я не хочу возвращаться к этому разговору. Особенно сегодня утром. Но я вижу упрямую линию рта Агнес и знаю, что она не собирается так просто это оставить.

— Конечно. Сразу после смерти Делайлы, так и было. — Она тяжело вздыхает. — Прошло четыре года, Габриэль. Ты можешь снова стать счастливым. Никто не будет думать о тебе плохо.

— Я не беспокоюсь о том, что кто-то подумает. Это не имеет никакого отношения к делу. Я просто не могу. — Я качаю головой, и Агнес фыркает.

— Ты просто смешон, — резко говорит она. — Ты игнорируешь то, что находится прямо перед тобой, из-за чего-то, что ты придумал в своей голове. Надеюсь, ты поймешь это до того, как эта девочка уйдет на более зеленые пастбища.

А потом она уходит, исчезает на кухне, оставляя меня размышлять об этом, пока я ем яичницу и тосты.

Белла не появляется до того, как мне пора уходить на работу, и я понимаю, что ждать ее бессмысленно. Есть вероятность, что она ждет специально, чтобы мы могли избегать друг друга как можно дольше, пока не пройдет первоначальная неловкость. Мы не сможем избегать друг друга, учитывая, что она живет и работает в моем доме, так что я не могу ее винить. Она имеет право на любое пространство, которое ей нужно, и это один из легких способов его получить.

Я просто хочу снова ее видеть. И в сложившихся обстоятельствах это не менее веская причина, чем любая другая, чтобы уйти.

Пока я еду в свой офис, я не могу избавиться от ощущения, что за мной снова кто-то следит. Не раз я замечаю в поле зрения заднего вида черную машину, похожую на ту, что я видел позади нас по дороге домой с обеда в тот день, когда мы с Беллой припарковались в лесу, но я говорю себе, что у меня паранойя. Что я просто на взводе. Она сворачивает на две улицы, прежде чем я добираюсь до своего офиса, и я выдыхаю, качая головой.

Мне нужно немного пространства. Лучшее решение для этого — установить дистанцию между мной и Беллой и дать ей остыть. У меня деловая поездка в Италию, которую я все откладывал, не желая перегружать Агнес, и мне пришло в голову, что сейчас самое подходящее время для поездки. Белла привыкла к детям, и я не беспокоюсь о том, чтобы оставить ее с ними. Я верю, что она без проблем позаботится о Сесилии и Дэнни, пока меня не будет, и немного пространства пойдет нам обоим на пользу.

Приняв решение, я чувствую, как с моих плеч сваливается груз. Я заезжаю на свое парковочное место, решив сказать ей об этом за ужином. Вообще-то, — решаю я, запихивая ключи в карман, пока иду к офису, — я поеду домой пораньше. Я застану ее, пока дети дремлют, и мы сможем поговорить наедине. Мы поговорим о вчерашнем вечере, выплеснем все чувства, а потом я сообщу ей, что уезжаю на пару недель и дам ей свободу.

В глубине души я знаю, что это правильное решение. Это единственный способ не позволить случившемуся разрушить все то хорошее, что у нас есть, и превратить то, что было недолгим и прекрасным, в то, о чем мы оба будем жалеть.

Но это не меняет боли, которая до сих пор задерживается в моей груди, когда я думаю о том, что больше никогда не прикоснусь к ней.

Загрузка...