Портрет Ласточки

Глава 3.1 Стекло по цене саженца

Овроллия долгое время искала кабинет старшины юстициаров в огромном главном корпусе. Проходящие мимо преподаватели либо отмалчивались, либо путались в показаниях, будто временный штаб госпожи Лёдериц постоянно перемещался с одного этажа на другой. Наконец, когда солнце начало скрываться за холмами к западу от города, Ови не выдержала и отправилась к тому человеку, который точно должен был знать обо всём, что происходит в стенах академии.

У кабинета магистра Хольберица вели между собой интеллектуальную беседу два мужчины юстициара и два академских стражника — мужчина и женщина. Бродящие по своим делам студенты и преподаватели старались не задерживаться рядом, и тому была веская причина. Подходя к ним, Овроллия чувствовала нарастающее в воздухе напряжение, будто одно неверное слово могло спровоцировать столкновение прямо посреди вечернего дня в одном из самых оживлённых коридоров главного корпуса.

— Прошу прощения, я могу попасть к заместителю ректора? — спросила девушка, встав между чародеями.

Те прервали спор и обратили на неё внимание. Юстициары явно были не теми, кто везде сопровождал старшину, — они выглядели моложе, годы службы ещё не испортили голосов, как у Лёдериц и её хриплоголосого напарника.

— Мессир Хольбериц занят важным разговором, студентка, — отчеканил местный стражник-мужчина. — Вам следует явиться к нему по расписанию до заката, вторник или четверг. Сегодня четверг, но солнце скрылось за небосклоном.

— Вы заметаете следы, выпускница? — надменным тоном спросил один из юстициаров. — Учтите, руководство академии может сесть на одну скамью рядом с вами, если мы обнаружим у них улики.

— Вы перерыли мои вещи, — твёрдо сказала Ласточка, — вещи моих сокурсниц и, как сказала утром одна из них, оставили разгром на моём рабочем месте в лаборатории иллюзионистов. Кто здесь ещё следы заметает, это большой вопрос. Или, вернее сказать, кто ищет место, куда можно улики подкинуть…

Все четверо в недоумении переглянулись. Тот, кто завёл разговор с подозреваемой, грозно сверкнул глазами и потянулся пальцами к висящему на поясе жезлу. К удивлению Овроллии, к оружию потянулись и стражники академии.

— Применение оружия запрещено в стенах академии без соответствующей бумаги с печатью! — пригрозила белокурая волшебница.

— Она обвиняет представителей власти в должностных преступлениях! — в голосе второго юстициара не было ни спокойствия, ни умиротворения. Только злоба. — Необоснованно! Это клевета!

— Она пойдёт с нами, — заявил первый юстициар. — Не смейте мешать нам.

— Она ничего не нарушила, — вступил стражник-мужчина, поправляя чародейский берет на лысой голове. — А потому находится под защитой архимага, которому подчиняемся мы. Вас связать в нироузлы за нарушение порядка в академии?

Юстициары попятились назад, держа руки на поясах. Овроллия приблизилась к академским стражникам и всем своим видом показала, что готова заступиться за них и помочь чарами из собственных рук.

— Ступай к госпоже Лёдериц, доложи ей, — прервал неловкое молчание первый юстициар. — Я буду ждать Инеарта, — второй, более злобный, юстициар, недовольно оглядываясь, растолкал группу школяров и побежал в сторону лестницы. Первый повернулся к академикам и сказал: — Так просто вам это с рук не сойдёт.

— Я пойду с ним, — сказала девушка, — мне есть о чём поговорить с вашей начальницей и…

— Ты останешься здесь, — её схватил за руку местный стражник-мужчина. — Мы доложим магистру, чем ты занимаешься во время комендантского часа.

— Но вы сказали, что она ничего не нарушила! — повысил голос оставшийся юстициар, продолжая держаться за висящий на поясе жезл.

— Нарушение закона и внутренних распорядков академии — две разные вещи, — грозно ответил тот.

Буквально силком он затолкал Ови в кабинет Хольберица и закрыл за ней дверь. Не обратив на неё никакого внимания и сцепив пальцы в замок, магистр продолжал вести неторопливый разговор с юстициаром, сидящим спиной к вошедшей. Тот также будто не замечал, что в рабочий зал кто-то вошёл.

— Смею заметить, что в последние годы дела в академии пошли на спад, — заявил заместитель ректора. — Отличников выпускается всё меньше и меньше, а те, кто обладает высоким потенциалом в чародейском ремесле, пытаются основывать свои собственные гильдии, наплевав на академии, армию и производства. Когда они понимают, что их дела идут неважно, то эти гильдии, состоящие из одного человека, объединяются, иной раз дорастая до небольших академических кружков или же настоящих гильдий.

— Рано или поздно и эти гильдии распадаются, — спокойно заметил юстициар. — А чародеи уходят на работу в море, в порты, в подмастерья к великим чародеям. Порой, мой дорогой друг, я считаю, будто зря наука и магия продлевают нам жизнь по сравнению с их жизнями, — он кивнул себе за спину, начав перемешивать чай. Овроллия почувствовала пробежавший по телу холодок. — Живи мы по шестьдесят-восемьдесят лет, как вайны, имперцы или прочие народы людей, то мы бы не проводили столько времени в поисках самих себя. А проживали то, что предначертано нам, ощущая каждый момент.

— Овроллия, присаживайся, — не взглянув на неё, предложил магистр. — У меня есть чай, кажется, ты любишь анральский, с травами и мёдом?

— Прощения, мессир, я не за уютным разговором явилась к вам, — поклонилась она и заметила зеркало на окне за спиной Хольберица. Видимо, так юстициар и увидел её. — Мой друг в беде, хотелось бы вытащить его…

— На твоего друга пожаловались слуги с кухни, а к архимагу ходил канцлер. Мы сначала попросили их не распространяться особо, но они не послушались, считая, что власть в академии представляет городское ополчение. Наивные.

— Магистр, но… Мы не можем остаться… — она кивнула на служилого, что весьма интеллигентно отпивал из чашки маленькими глотками.

— Юстициар Кирицас — мой добрый друг, он же сын моей младшей сестры, — представил незнакомца Хольбериц. — Будь уверена, ему самому не нравятся порядки в городских казармах, но боюсь, без этих порядков преступность в нашей стране могла бы иметь куда более выразительные… масштабы. Прошу, особо не распространяйся об этом. Его сослуживцы не знают о нём почти ничего, а вся его биография — один большой спектакль.

— Я думала, что все служители закона — бесчувственные существа, наподобие големов, — Ови подошла поближе и увидела аккуратный профиль, будто слепленный со статуи какого-то молодого учёного. Повернувшись к ней вполоборота, Кирицас одарил её взором чрезвычайно редких для холодного севера янтарно-зелёных глаз.

— Значит, вы знаете немногих, — проговорил тот. — Лёдериц и её отряд далеко не самые лучшие из нас, но поверьте, атессира, есть люди куда хуже. И в зависимости от того, как академия ведёт себя с Квольцетаром, городская ратуша и принимает решение о том, на какой чаше весов нужно положить груз.

— И куда можно отнести ваш отряд, мессир? — спросила молодая волшебница.

— К золотой середине, — юстициар вновь повернулся к магистру и продолжил пить чай.

— В чём твоя нужда, Ласточка? — напомнил о цели визита Хольбериц.

Она в общих чертах обрисовала ситуацию, всё ещё боясь рассказывать лишнее перед служителем закона. Понимая это, заместитель ректора стал задавать наводящие вопросы, а итоговую картину сложил довольно быстро, сказав:

— Никто из тех, кого ты опрашивала, не обманывал тебя. Даже я не знаю, где сейчас Лёдериц и её лучшие ищейки, не говоря о моём добром друге и племяннике. Архимаг дал ей право на полный доступ ко всем помещениям и корпусам, а потому штаб может менять своё местоположение в зависимости от того, какую часть академии старшина захочет исследовать.

— Строго говоря, юстициары ищут везде. Но в первую очередь, разумеется, их интересует этот корпус. Самый большой, здесь больше всего людей и, ходят слухи, здесь самые глубокие и красивые подвалы.

Девушка вспомнила о своей находке в подземельях. Сдерживая желание спросить у магистра что-то о мозаичной галерее внизу, она спросила:

— Как же мне найти моего друга? За нарушение порядка в академии дают только домашний арест, для которого есть небольшой корпус с отдельными помещениями. Но это и близко не тюрьма, в которую, я уверена, госпожа Лёдериц намерена упрятать Илеса.

— Продолжай свою работу, Ласточка, — заявил Кирицас, потряхивая чашку с остатками чая. — Я могу помочь тебе, но потом спрошу с тебя высокую цену.

— Это… противозаконно, — не сразу сказала Овроллия.

— Задержание твоего друга — тоже, — с ноткой иронии проговорил он.

— Магистр, правильно ли это?..

— За помощь нужно платить, Овроллия, — спокойно ответил он. — Его не связывают никакие обязательства перед академией. Значит, можно сказать, ты нанимаешь его.

— Но у меня нет денег больше, чем то, что прислали мои покровители из родного королевства!

— У тебя есть ум и волшебная птица, о чём мне поведал дядя, — юстициар продолжил общение взглядов с коротконогим магистром. — С помощью такого инструментария ты способна найти убийцу и…

Ови поняла мотивы этого юноши, сошедшего в реальный мир с искусно написанного портрета. В один момент его прекрасные светлые локоны для неё засалились, покрылись мелкими, подобными снегу крупинками. Профиль огрубел, щёки обвисли, а на носу появилась горбинка. Вместо истончаемого военной мантией приятного аромата горных трав в лёгкие ударил букет самых противных человеческому обонянию запахов — гнили, ветхости и сырости. Относительно юный для акадари мужчина в один миг постарел для молодой чародейки.

Они продолжили разговор, пока она обдумывала сказанное. Внезапно, спустя какое-то время, из глубоких мыслей её вырвал шум в коридоре. Она распознала спокойные голоса академских стражников, а также грубые и злобные крики тех самых юстициаров, с которыми они спорили. Но вместе с тем кто-то вторил юстициарам, поддерживал их.

— Не выходите, я разберусь, — Хольбериц вскочил из-за стола, взял с полки серванта боевой жезл и направился к двери, однако его перехватил племянник со словами:

— Не нужно! Давай я попробую, ведь…

Ови приготовила к бою ладонь, как дверь перед её носом затрещала. В коридоре раздались остервенелые крики. Распахнув дверь, она впустила внутрь бездыханное тело женщины-стражницы. Перешагнув через неё, девушка присоединилась ко второму стражнику и начала обездвиживать прячущихся за колоннами юстициаров. Скрываясь в дверном проёме, волшебница крикнула союзнику, который защищался за полуколонной напротив кабинета:

— Выбейте окно! Позовите остальных со двора!

— Тогда сюда набегут и они! — ответил тот и дал волну чар из жезла в сторону противника.

Ласточка прочитала про себя заклятье и с двух рук наугад пустила шоковую волну. Раздался сдавленный крик, кто-то приказал «оттащить назад». В ответ по академикам начали прилетать боевые чары — с потолка посыпалась лепнина, одна из стоящих в коридоре статуй лопнула, словно разбившись с большой высоты, а дверной проём и полуколонну стали полосовать в труху и крошку.

Овроллия почувствовала, как её пытаются затащить внутрь, потому с гневом вырвалась, осыпав чужую руку искрами, и разрядила парализующее заклятье в один из силуэтов вдали коридора. Попала, но попали и в неё.

Она почувствовала, как сковывает всё тело. Стражник осмелился подбежать к ней, на что сам получил в бок и завалился сверху. Голоса вокруг сливались в непередаваемую катавасию, и голос перепрыгнувшего через неё и безымянного чародея магистра потонул в этой уродливой симфонии. Девушка повернула голову и увидела, как Хольбериц точными и уверенными движениями наносит удары и прячется за дверным косяком. Один раз юстициары попали и по нему, на что он скривил лицо и что-то сказал. Ови поняла, что оглушена и теряет сознание.

Пробудилась от шлепков по лицу. Перед глазами мельтешили два силуэта в причудливых головных уборах.

— Влей ещё, она всё ещё вне себя! — приказал знакомый женский голос.

Горло стало выжигать, будто её заставили проглотить раскалённое железо. Ови откашлялась, поднялась на руках и проморгалась. Её поставили на ноги и отряхнули, она поняла, что находится в кабинете Хольберица.

— Мессира Альцира, это вы? — удивилась она, когда смогла разглядеть людей вокруг.

— Вставай, с тобой хотят поговорить.

Альцира и один из преподавателей, чьё имя Овроллия не помнила, вывели её наружу, и картина произошедшего заставила её невольно вздрогнуть. По всем стенам и даже потолку коридора висели юстициары, прижатые чародейскими хватами, будто заключённые в пыточных камерах. Незнакомая на вид магия исполняла роль ошейников и браслетов, позволяя стражам порядка только крутить головами.

— Кто, о милостивая Вари, сотворил это? — спросила она вполголоса, но ответ увидела в стороне.

Опираясь на трость, в центре коридора стоял Паристо, ведя беседу со старшиной юстициаров. Лёдериц, как заметила Ови, имела взгляд не столь холодный и бестрепетный, как раньше, и в голосе её звучали нотки страха, будто она боялась попасть в магическую блокаду вслед за подчинёнными.

— Нессир, она пробудилась! — крикнул один из преподавателей, стоявших рядом с архимагом.

Тот, не оборачиваясь, жестом подозвал девушку к себе. Под презрительный взгляд начальницы ополчения Овроллия подошла, поклонилась ректору и сказала:

— Господин архимаг, готова дать слово, что в этот раз моей вины нет, а за меня поручатся свидетели, которые…

— Мы уже восстановили картину, — прервал он её свойственным только себе тонким голосом, напоминающим звон стекла. — Скажи, госпожа Лёдериц действительно подходила к тебе в библиотеке?

Ледяная дева буквально растаяла на глазах Ови. Та искусно исполненная скульптура — в пору для племянника Хольберица — теперь выглядела не суровой чародейкой, а провинившейся школяркой, которая никак не хотела признавать своих ошибок.

— Ко мне подходила одна из женщин-юстициаров, — соврала Ласточка. — Боюсь, смотрительница библиотеки могла что-то напутать. Прекрасное и суровое лицо главы отряда юстициаров я бы не перепутала ни с чьим другим. Ведь именно она пробудила меня в ночь убийства.

В наполненном гневом взоре старшины мелькнуло удивление, но она не подала виду. Кажется, поняла, что девушка что-то затевает, и решила выждать.

— Что ж… — протянул ректор, переглянувшись с несколькими академскими стражниками и преподавателями. — Они нарушили порядок, напали на служащих академии и угрожали применить силу к ученикам. В академии стоит резонатор класса «Иннар», наделяющий обитателей здешних стен иммунитетом к воздействию магии разума. Он также не позволяет применять боевую магию, аура резонатора поглощает любую активную энергетику, что и исходит из заклятий элементной и тёмной магии. Однако юстициары намеревались убить вас, следы боевых чар я не перепутаю ни с чем. Овроллия, какую бы ты судьбу избрала для них?

Она осмотрелась. Насчитала примерно дюжину опытных боевых магов, скрученных одним безобидным на вид стариком.

— Я не судья, поскольку не знаю всей правды, — ответила она. — Вдруг их обманули? Вдруг даже сильные воины-чародеи способны польститься лживым словам сослуживцев?

Паристо переглянулся с Лёдериц. Она также была в недоумении.

— И всё же? — вновь обернулся архимаг.

— Отпустить их, отобрать оружие и больше не впускать сюда, — не сразу сказала Ови. — Здесь и так достаточно стражи, и остальным будет понятно, чем чревато нарушение нашего… порядка.

— Ты слышала её, мерзавка? — неожиданно разгорячился старый маг. Голос его своим звоном резко ударил по ушам окружающих. — Проводи их с вещами на выход, всех до единого, наши люди проследят. Если я прознаю про хотя бы ещё одно нарушение порядка с вашей стороны, то возмездие… будет неотвратимо… Разойтись в стороны!

Когда академики подчинились ему, он дважды стукнул тростью и магические силки одновременно погасли. Тела попадали с большой высоты, и стоны от боли и затёкших конечностей на какое-то время стали единственным свидетельством жизни в этой части корпуса. Лёдериц подозвала двух своих протеже, бывших до того в стороне, приказала им собрать отпущенных и вывести прочь. Сама пообещала немедленно устроить собрание с офицерами, где намеревалась «подкорректировать планы».

— Защитив нашу стражу, ты отстояла доброе имя академии, — слегка улыбнулся Паристо, искоса взглянув на Ови.

— И я часть академии, — проговорила она. — Но без помощи скоро я стану никем… Госпожа Лёдериц!

Та, ведя под руку раненого сослуживца в конце отряда, застыла на месте. Только красующийся на затылке пучок светлых волос слегка колыхнулся в сторону. Овроллия сказала:

— Отпустите моего друга, пусть отвечает за проступок перед академией, а не городскими властями.

Старшина юстициаров приобняла раненого сослуживца за талию и молча отправилась дальше.

— Нессир, вы поможете мне? — спросила девушка у ректора.

— Боюсь, мы раскалили горн слишком горячо, — заявил он. — Ещё один подобный конфликт, и дело дойдёт до резни в академии. Я не имею права так рисковать, но… имею право запросить поддержку в префектуре. Остальные члены верховного совета более лояльны академии, чем Квольцетару.

— О милостивая богиня магии, — Овроллия схватилась лицо и тяжко вздохнула, — сюда прибудет ещё один отряд стражи, но уже для усмирения местных? А потом, господин архимаг, прибудет комиссия от самого Консерптона, совета чародеев всего Акадар Фрадура, да под защитой спектральных духов и великанов?

— Не шути, Ласточка, — он даже не посмотрел на неё, а взглядом приказал окружающим расходиться, — ты и так нарушила слишком много правил. Продолжай расследование и обращайся за помощью только в особо тяжёлых случаях. К юстициарам не вздумай больше лезть.

В её голову закралась опасная мысль. Она подумала о том, чтобы рассказать ректору о предложении одного самовольного юстициара. Но боясь дальнейшего разжигания конфликта, отмолчалась, поклонилась и отправилась прочь.

За окном уже появились звёзды. Когда Ови прогуливалась, обдумывая произошедшее, по северной части главного корпуса, над темнеющим горизонтом к северу от города и академии воцарилось полярное сияние. Девушка сдержалась от того, чтобы распахнуть ставни одного из окон и вдохнуть полной грудью холодный горный воздух. Однако люминесцирующая всеми тонами голубого и зелёного полоска на небе влекла её к себе, призывала в свои зачарованные чертоги.

Чародейка не слышала осторожных шагов поблизости. Академия готовилась ко сну, а в этой части корпуса находились хозяйственные помещения, и школяров, преподавателей или стражников здесь почти никогда не было. Некто приближался к ней, она узнала по характерному шлёпающему звуку своего друга Илеса, а потому едва сдерживала порывы счастья.

— Говорят, будто лучшие представители вашего народа отправляются туда, — голос принадлежал не её другу, но точно полурослику. Ови отвернулась от окна и увидела рядом с собой того самого профессора, преподающего животноведение и знающего всё об аниморфизме. — Ты видела когда-нибудь ангелов, Овроллия Киртан?

— Один раз, — она вновь устремила взор к сияющему на ночном небе полотну, — когда я в семилетнем возрасте стояла перед лицом верховного герцога. Вспоминаю тот миг, будто он произошёл в прошлой жизни. Прощения, не помню, как вас зовут.

— Профессор Флёдерик, знаток аниморфизма и теории эволюции волшебных видов, — поклонился он. Она кивнула. — Скажи, девочка, как он выглядел, тот ангел?

— Огромный седовласый старец, чем-то напоминающий здешних людей, акадари. Но черты лица принадлежат скорее варвару, чем благородному дворянину в прошлом. Если я правильно помню, господин Амарелиду при жизни был одним из верховных герцогов Нортирара. И на протяжении долгих веков он защищает своих потомков. Он архангел, а не ангел.

— Есть разница? — преподаватель подошёл к её окну и положил на подоконник локти и подбородок.

— Первые гораздо сильнее и мудрее вторых. К чему этот вопрос, мессир?

— Я всю жизнь изучаю разных существ, Овроллия, и никогда не видел ангелов, только читал о них. Жаль, что ты не училась по моему предмету и не избрала меня своим наставником. С момента сотворения тобою волшебной птицы я, скажу прямо, питал к тебе и твоему таланту особый научный интерес.

— Говорят, всякий преподаватель ведёт собственный рейтинг. Как с оценками, но в этих таблицах стоят имена и прозвища, если повезёт, — она одарила холодным взглядом полурослика. — Наверняка, если это правда, то и в вашей таблице стояло моё имя, ныне — зачёркнутое.

— Не строй теории вероятностей, — усмехнулся он. — На словах мы действительно хвастаемся друг перед другом тем, какие роскошные цветки вырастают в наших оранжереях. Но ты принадлежишь не профессору Кенцилю или архимагу. Ты принадлежишь тёплому по нашим меркам герцогству Нортирар, что лежит на северо-западе королевства Вайндуол, в двух-трёх неделях пути отсюда.

Девушка задумалась. Разговор, который завёл с ней незнакомый академик, отозвался неприятной, хотя и короткой болью в сердце.

— Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем я проследил за тобой? — словно прочитал её мысли Флёдерик. — За тобой следят многие, обсуждают за спиной, делают выводы и… даже ставки.

— Спрошу прямо, раз у нас такая откровенная беседа, профессор: вы считаете меня виновной в совершённом злодеянии?

— Считаю, — в его светло-карих глазах она увидела простую, свойственную народу полуросликов откровенность. — И без доказательств не буду считать обратного. Но, строго говоря, у меня несколько подозреваемых, и ни один из них не будет тебе по душе, поэтому я лучше объясню, зачем искал встречи.

Любопытство взяло своё. Девушка пожелала спросить, о ком он думает, но вспомнила слова своих наставников, что расследование обязана проводить только она, а основываться процесс должен только на точных фактах, но не догадках. Но вовремя осёкшись, повернулась обратно к царствующему над горизонтом мареву и решила предоставить собеседнику право говорить:

— Я слышал твой разговор с ректором и главой ополчения. Ты очень привязана к своему другу из мастеровых. Он ведь… помогает тебе в расследовании? Не криви лицом, многие преподаватели догадываются, что ты ищешь улики и стараешься при этом не попадаться на глаза юстициарам. Нет, не думай, тот юноша для меня никто, даже имени его не знаю. Но я почувствовал в твоём голосе тоску и тревогу, когда ты говорила о нём. Это так необычно, когда человек испытывает дружескую симпатию к полурослику.

— Вам приятно, что кто-то из людей беспокоится о представителях вашего народа? — смекнула она.

— Как и людям приятно, когда ваши боги отвечают на ваши молитвы и посылают сигналы, — весьма красноречиво ответил профессор Флёдерик. — У меня личный интерес, Овроллия Киртан, поэтому буду краток: спаси своего друга из лап стражи и защищай его. Поверь, если остальные полурослики, работающие в академии, узнают об этом, ты станешь для всех нас настоящей подругой. И когда-нибудь наша помощь пригодится тебе. По одиночке все мы, включая меня, не стоим ничего. Но вместе наш народ способен на многое, и потому люди не дают нам возможности объединения и провозглашения своего собственного государства.

— Вы говорите о гномах, о народе мранков?

— И не только. И у снежных эльфов когда-то была своя страна, пока Акадар Фрадур не стёр её с лица земли, ассимилировав сероволосый народ в древние времена и заставив его насильно породниться с людьми норами. Так появился народ лодвинге — высокие, крепкие, седые с рождения люди, но всё же смертные.

— Это легенда, — хмыкнула девушка. — Лодвинге стали сероволосыми в результате тысяч лет эволюции, и эльфийская кровь тут не причём. Пусть остатки снежных эльфов лишены государства и влекут жалкое существование в виде нескольких кланов, но Акадар Фрадур не настолько могущественен, чтобы управлять целыми цивилизациями и…

— Мы не лекции, Ласточка, — прервал он её. — Надеюсь, ты услышала меня. Доброго вечера.

Шлёпающие шаги профессора какое-то время прерывали молчание в коридоре. Ови осмелилась открыть ставни окон, зловредный ветер вернулся к ней и осыпал накопившимся на подоконнике снегом. Однако она почувствовала и мороз; с собой северный ветер принёс горную свежесть, что сдула академическую пыль, засевшую глубоко в сердце девушки. Значит, ветер был её союзником.

Вдыхая свежий воздух, она наколдовала ласточку. Вновь на её ладони образовался маленький вихрь, постепенно обросший скелетом, внутренними органами, мышцами, кожей и перьевым покровом. Последними, как обычно, в двух пустых глазницах появились маленькие чёрные глаза.

— Тебе стало стыдно, что ты вспомнила обо мне?

— Если ты не извинишься за свои последние слова, я вновь развоплощу тебя, — сказала Овроллия, поглаживая светящееся голубым пузико. — Помнишь?

— Сначала должна извиниться ты, ты первая увидела во мне игрушку, а не полноправного друга, боевую подругу, — пропела та.

— Я тебя создала! — вспылила хозяйка. — Ты обязана подчиняться мне, а не спорить и насмехаться!

— Но не этого ли ты желала последний год? — спросила птица. — Чтобы у меня появился собственный разум.

Ови отмолчалась. Пылающее марево полярного сияния на фоне обсидианового неба с проблесками множества звёзд словно колыхнулось под воздействием ветра. Девушка захотела прочесть заклятье, приказав птице полететь прямо к сиянию, чтобы вечная в своей красоте природная магия растворила или пленила иллюзорное существо.

— Я желала, чтобы твой собственный разум появился в более спокойные времена. Чтобы ты читала со мной книги и делилась знаниями о прочитанном. Чтобы ты изучала чужие письма и предотвращала заговоры, на корню предотвращая гражданские войны и конфликты интересов… Чтобы ты была частью меня, а не самостоятельной личностью.

— Возможно, когда мы покончим с этим делом, — прощебетала ласточка, — мой разум снизойдёт до более примитивного уровня. Пока же, хозяйка, довольствуйся тем, что есть.

— «Мы»? — уточнила чародейка.

Птица едва заметно кивнула. Ови почувствовала прилив сил. Вновь появилось ощущение, что она не одна в своей миссии.

Приказав птице найти оранжерею и договорившись встретиться утром в собственных покоях, Ови отправилась вниз. Взяв у слуги вестибюля шерстяную накидку, девушка двинулась в сторону корпуса полуросликов.

Поздний вечер был спокойным. Снежные хлопья лениво осыпали внутренние дворы академии и козырьки над дверями. У дверей на общий склад с продовольствием суетливо болтали о своём два юстициара, даже не обращающие внимания на нарушительницу спокойствия. Возможно, Лёдериц действительно умерила пыл своих подчинённых, а возможно, что более вероятно, ночные хождения по академии не вызывали столько интереса у стражей порядка, как попытки ворваться в рабочие кабинеты кого-то из руководства академией.

У корпуса полуросликов — довольно приземистого здания, напоминающего барак и построенного явно гораздо позже основных корпусов, — также стояли два юстициара. Они о чём-то неторопливо переговаривались между собой и, в отличие от сослуживцев, обратили внимание на чародейку.

— В чём причина столь позднего визита, студентка?

— Хочу поговорить со старшиной полуросликов. Боюсь, дело не может ждать утра. Прошу, впустите меня.

Они переглянулись, пошептались, и один, пригнувшись, вошёл внутрь, закрыв за собой небольшую для человека квадратную дверь.

Спустя время он вернулся, спрятав под шапкой свежий синяк, и жестом пригласил девушку в барак. Почти сразу же она поняла, откуда у юстициара появился синяк на лбу — но реакция не защитила её от балки перед самым лбом, как и то, что она заблаговременно сняла капюшон. Выругавшись про себя, Овроллия достала из сумки первую попавшуюся колбу и приложила к месту удара, после чего отправилась вперёд.

По сравнению со спальными корпусами студентов казармы полуросликов представляли собой жалкое зрелище. Грубо отёсанные валуны служили маленькому народу и столами для приёма пищи, и спальными местами, прикрытыми шкурами да попонами. Прямо посреди огромного зала, в который попала Ови, в несколько рядов стояли линии исполняющих роль кроватей прямоугольных валунов, на которых обычный человек мог бы только сидеть, где после трудового дня посапывали десятки полуросликов. Некоторые при свете маленьких фонарей жались по углам, играя то в карты, то в стеклянное домино, то в популярную у полуросликов игру «садок». Моментом девушка испугалась огромный зубастый силуэт, пробежавший вдоль стены в свете одного из фонаря, и тихонько крикнула, боясь разбудить спящих:

— Там крыса!

Некоторые игроки обратили на неё внимание, но, пожав плечами, продолжили заниматься своим делом. Однако из конца зала, заметив её, к ней направился грузный бородатый полурослик, осторожно обходящий торчащие из «кроватей» ноги и руки.

— Это не крыса, а домашний песец, просто у него нет хвоста, — объяснил незнакомец. — Я видел тебя. Ты подруга Илеса, верно, которая Овроллия по прозвищу Ласточка? — спросил он сиплым голосом. — Койт, я тут старший. Что привело тебя в наш дворец?

Она ещё раз оглядела барак и едко усмехнулась, однако решила не оскорблять чужой дом и сказала:

— Хотела поговорить… Мы так и будем стоять посреди барака? Мне едва хватает роста, чтобы не упираться головой в потолок.

— Ты усадила своего друга за решётку и даже не попыталась спасти его, — скрестив руки на груди, заявил он со злобой.

— Пыталась, — оправдалась она, — мне не хватило времени, там, наверху, произошёл бой, меня оглушили и…

— Два дня он бегал за тобой хвостом, отпрашиваясь с работы. Я думал, так полурослики смогут подружиться с вами, людьми, и мы станем ровней. Но вы только используете нас, растаптываете наше доверие, выкидываете прочь со стены академии, и лишь бездыханные тела навсегда вмерзают в почву на склонах, скрываясь под толщей вечного снега.

— Мы были и остаёмся друзьями, — прошептала она с нарастающим недовольством. — Прошу, помогите мне вытащить его. Я так и не узнала, где его держат, боюсь, пока юстициары в академии, нам придётся спрятать его в подземельях и…

— Кому это «нам»? — раздалось посреди зала неприятным высоким голосом. Многие из спящих завертелись на спальных местах, кто-то поднял головы. Ови обернулась и в тусклом свете увидела самого Илеса, целого и невредимого, разве что одежда выглядела по-другому. — Это из-за тебя, ведьма проклятая, он угодил в казематы! Из-за тебя всех полуросликов досматривают эти ублюдки! Из-за тебя, лучшая выпускница!

Ови не заметила удара в живот. Она согнулась в коленях, ощущая нарастающую боль. Следующий удар пришёлся по лицу, девушку откинуло наотмашь на одного из проснувшихся полуросликов. Пытаясь прийти в себя, она осмотрела Илеса и поняла, что это не он, а другой полурослик, будто его брат-близнец. В руке он держал деревянную киянку, явно используемую для отбивания мяса. Последнее, что она увидела перед тем, как оружие было занесено над её головой.