Последний раунд

3

До позднего вечера они резали мох, копали неглубокие шурфы, добираясь до голубой земли. Цепочка закопушек пролегла поперек сопки. Начиналась она от известнякового края, шла по болоту, пока не уперлась снова в берег известняка. Попугаева измерила шагами - выходило больше полкилометра. На другой день проложили закопушки поперек. И опять примерно такое же расстояние. Потом стали оконтуривать жерло трубы, обозначая и исследуя края выхода на поверхность застывшей магмы.

Оба вымотались из сил, изголодались. Питались затирухой и сухарями. Но продолжали работать. Объемистые рюкзаки набивали образцами. Шатаясь под их тяжестью, сносили вниз, к лагерю.

- Надо еще, Федюня, надо. Им, образцам, цены нет, понимаешь?

И Федор понимал. Снова и снова шел вверх к трубке.

Попугаева не спешила покидать месторождение. Она, не сходя с трубки, продолжает поиски. Рылась в голубой измельченной глине магнитом. К полированной поверхности пристало несколько крупинок. Выходит, в породе имеется и магнетит. А это значит, что кимберлитовые трубки можно искать и геофизическим методом. Это новое открытие.

Потом она отмечает на аэрофотоснимке, на котором заснят бассейн Далдына и служившем ей картой местности, круглое пятно. Летчик в свое время сфотографировал жерло трубки. Попугаева уходит на десятки километров в тайгу и потом, по компасу, по азимуту, возвращается прямо на это пятно, на трубку. Повторяет несколько раз свой опыт. Итог - один и тот же. Она ни разу не ошиблась. Значит, возможна и расшифровка аэрофотоснимков, нахождение по ним подобных трубок. Это еще одно открытие.

А осень подстегивает. Стало холодно. По утрам выпадал иней и жухла трава. Дни стали короче, и на небе стали вспыхивать первые звезды. Они светились алмазами.

- Лариса свет батьковна, что хошь делай, а пора, - сказал Федор угрюмо и решительно, - пора назад, к теплу и дому.

Попугаева сама понимала, что медлить нельзя, что север шутить не любит, что у нее в запасе остались считанные деньки. Она оглядела невзрачное болото, над которым стлался туман, на горбатые кочки, на редкие деревца. Пахло прелью и тиной. Из долины доносились птичьи голоса. Где-то далеко подавал голос чем-то недовольный зверь, и Жучка, тихо урча и дыбя шерсть, жалась к ногам. Окружающий мир жил своей привычной жизнью по давно заведенному порядку, как сотни, как тысячи лет назад. И Лариса остро почувствовала свое одиночество и еще затяжную усталость.

- Да, пора уходить, - сказала она, к радости Федора. - Только надо метку оставить.

- За энтим дело не станет, - ответил Федор.

- Сделай затес, - Попугаева показала на крупную высокую пихту, что росла неподалеку. - Надо назвать трубку.

- Счас будет готово. - Федор взмахнул топором, и на темном стволе дерева забелел свежий затес.

Попугаева задумалась. На вечернем небе робко засветилась первая звездочка. Лариса задумчиво смотрела на далекий свет одинокой зарницы, и ей на мгновение показалось, что звездочка эта из тех, из победного салюта сорок пятого года, которая чудом дольше всех задержалась в небе и торжественно светилась великой радостью. Лариса ей улыбнулась, как знакомой. И вслух произнесла:

- Как считаешь, Федюня, если назовем «Зарница»? Подойдет?

Федор опустил топор. Пошевелил губами, улыбнулся скупо, словно мысленно повторял про себя, ощупывая название, и согласился:

- А почему же нет? Доброе имя. Она, трубка алмазная то есть, и есть самая разнастоящая зарница. Как первая звезда! И другие засветят потом.

- Да, ты прав. Она как первая звезда.

И на белом срезе Попугаева вывела химическим карандашом крупными синими буквами надпись:

«Кимберлитовая трубка «Зарница».

Потом написала название своей экспедиции, вывела свою фамилию и Федора, поставила дату «21 августа 1954 года».

А под плитой известняка, обозначив место камнями, уложила консервную банку, в которой спрятана записка с кратким деловым текстом. Завещание тем, кто придет сюда после нее.